Глава 3. Назначение на… Спасение Отечества!

Александр I согласился рассмотреть на пост главнокомандующего кандидатуру столь нелюбимого им Кутузова, но зато весьма популярного в Санкт-Петербурге – как-никак выпускника Артиллерийско-инженерной школы, бывшего начальника Первого императорского шляхетско-кадетского корпуса, петербуржского экс-губернатора, а ныне, возглавившего петербургское ополчение.

…Кстати сказать, императора Александра I понять можно и нужно! Он уже давно и глубоко размышлял над тем, почему и как был… убит его отец!? Мысли были одна мрачнее другой! Тогда были свои причины! Теперь все четче и четче вырисовывались другие, несомненно, более грозные и весомые. Русские армии уже оставили позади себя огромную территорию! Враг уже на пороге Москвы! Негодование ходом войны, охватившее сначала генералитет…, затем армию…, а потом и весь православный люд, из глухого грозило вот-вот перерасти в нечто непоправимое: «Когда б нас разбили – одно дело. А то даром отдаем Россию!» Так действительно можно было превратиться в императора… камчадалов! Российский император, вроде бы как-то заявил, что не подпишет мира с врагом, даже если ему придется отступить до… Камчатки! И вот теперь бравада грозила явью…

Александр I назначает Кутузова единым Главнокомандующим. «Публика желала этого назначения, я умываю руки» – философски констатировал император в разговоре с генерал-адъютантом Е. Ф. Комаровским. Не исключено, что когда на повестке дня «обозначился» вопрос «Быть или не быть России!?» (в том числе, «подвисла» и его собственная судьба!) государь, который умел очень здорово просчитывать варианты, когда дело касалось его самого, принял «соломново решение»: выбрал того, кто сулил ему в будущем минимальные проблемы. Старый «ловчила» никогда не лез на рожон, а из всех возможных вариантов всегда выбирал самый оптимальный (прагматичный), хотя и не эффектный (негероический).

Не секрет, что выбор именно Михаила Илларионовича Кутузова был предопределен такими вескими факторами, как общественное настроение, русское происхождение, один из старейших боевых генералов, чуть ли не последний еще вменяемый «екатерининский „бабушкин“ орел» и наконец, предварительное негласное утверждение Кутузова на этот пост самим… государем! Дело в том, что по некоторым данным «многогранный и извилистый» Александр I, конечно же, загодя просчитывая все варианты развития событий в грядущую «суровую годину войны с „корсиканским выскочкой“ на своей территории» («компьютер» у него в голове был уникальный!), даже весьма не благосклонно относясь к такому же «непрозрачному», как и он сам, «Ларивонычу», уже тогда мог поставить именно на него.

Недаром отечественный исследователь истории наполеоновских войн В. М. Безотосный полагает, что царь «…не только дал согласие на это назначение, вынужденный идти на поводу у общественного мнения, выраженного дворянством (как бытует в литературе), но и заранее (с середины июля) искусно подготавливал (не все исследователи с этим согласны, в частности, Л. Л. Ивченко – прим. Я.Н.) его кандидатуру для занятия такой важной должности, когда очень многих никак не будет устраивать такой ход войны, как постоянная ретирада вглубь страны, со всеми вытекающими из этого последствиями – отнюдь „неласковыми“ для народа и помещиков. Этот выбор был предопределен предшествующими шагами царя: 15 июля – рескрипт Кутузову об организации корпуса для обороны Петербурга, помимо этого, 16 и 17 июля – решения дворянских собраний об избрании Кутузова начальником Московского и Петербургского ополчений, 29 июля – указ императора о возведении его в княжеское достоинство с титулом светлости, 31 июля – рескрипт о подчинении ему всех военных сил в Петербурге, Кронштадте и в Финляндии, 2 августа – указ о его назначении членом Государственного совета. Вся эта череда назначений и почестей свидетельствует о том, что Александр I, как тонкий и умный политик, предвидел возможность высокого положения Кутузова в будущем, когда „Отечество в опасности!“, ибо другие кандидатуры на этот „расстрельный“ (ответственность колоссальная – прим. Я.Н.) пост, по самым разным причинам, устраивали его еще меньше».

Можно сказать, что скамейка запасных у Александра I была слишком маленькой, ее, по существу, практически не существовало. Недаром в письме своей крайне сметливой сестричке Катиш он писал: «…что при обстоятельствах, в которых мы находились, мне нельзя было не выбрать из трех генералов, одинаково мало подходящих в главнокомандующие, того, за кого были все».

…Между прочим, Александр I в своих письмах к сестре Екатерина Павловне и Барклаю внятно объяснил причины такого своего поступка – «это было общее желание» и «… мне не оставалось ничего другого, как уступить всеобщему мнению». И в тоже время, весьма примечательно, что уже после указа о назначение Кутузова российский император встретился в финском городе Або с бывшим французским маршалом Ж.-Б. Бернадоттом – ставшим в 1811 г. наследным принцем Швеции Карлом-Юханом – отменно знавшим нюансы полководческой манеры Бонапарта. Он в свое время рекомендовал российскому императору «не давать большого генерального сражения, но маневрировать, отступать, затягивать войну надолго; таков должен быть способ действий против французов». Русский царь предложил ему пост… главнокомандующего русской армией! Правда, с некоторыми нюансами: шведские войска должны были высадиться в Прибалтике и оттуда вместе с наличными там русскими войсками обрушиться в тыл «генералу Бонапарту». Но тот, проявил столь присущую ему дальновидность и вежливо отклонил царское предложение. Ему французу, отчасти, родственнику Бонапарта через свояченицу его брата Жозефа Бонапарта Дезире Клари, являвшуюся женой Бернадотта, было явно «не с руки» после «немца» Барклая-де-Толли сражаться во главе русской армии против Наполеона! В тоже время, не следует забывать, что обсуждая эту «услугу», прагматичный беарнец Бернадотт попросил передать во временное управление Швеции Финляндию, совсем недавно завоеванную у той Россией, на что уже Александр пойти не мог никак. Скажем сразу, что Бернадотт, как никто другой «умел сидеть на заборе и ждать своего часа». И он дождется его, но никак не в суровую для России годину. Правда, это уже другая история и я расскажу ее вам как-нибудь в другой раз…

Новый главнокомандующий, помимо того, что он был самым старым из всех дееспособных полных генералов российской империи, единственный имел титул светлейшего князя (повторимся: совсем недавно, но явно загодя, присвоенный ему государем). Столь высокий титул Михаила Илларионовича не только отличал его из всех генералов, но и усиливал непреложное старшинство. Этот, безусловно, весомый нюанс, а также концентрация почти неограниченной власти в одних руках внешне утихомирили генеральские страсти в армии по поводу главнокомандующего, хотя количество недовольных, у которых выбили главный козырь, все же, не уменьшилось. Теперь во главе армий стоял полководец с русской фамилией (правда, не чисто русский по происхождению), воевавший в свое время под началом «иконы №1» отечественного полководческого искусства, неистового старика Souwaroff, в частности, штурмовавший Измаил. Он был популярен среди младшего и среднего офицерства и, к тому же, пользовался поддержкой консервативных кругов дворянского общества.

В результате такого «маневра» очень «непрозрачного» императора высоко мнившему о себе генералитету оставалось лишь выражать недовольство в частных разговорах и они, действительно последовали, но, как говорится в таких случаях, «поезд уже ушел».

…Кстати, сказать, рескрипт о назначении Кутузова общим главнокомандующим действующих армий был подписан императором 8 августа…

Правда, при этом фактически Кутузов мог распоряжаться только войсками 1-й и 2-й Западных армий, а император через его голову отправлял распоряжения П. Х. Витгенштейну, А. П. Тормасову и П. В. Чичагову – командующим другими (фланговыми) армиями и корпусами. Умел «лукавый» государь оставить за собой главенство даже когда назначение выглядело ему навязанным. По рекомендации членов «ЧК» государь отстраняет Михаила Богдановича Барклая-де-Толли и от должности военного министра. Им (правда, только с 24 августа) станет князь Алексей Иванович Горчаков 1-й (или старший).

Кутузов полагал, что в рескрипте на имя Барклая государь сообщит тому не только о назначении Кутузова, но и об отставке с поста военного министра. Однако «непрозрачный» царь медлил, по-видимому, считая нужным иметь «противовес» не любимому им Кутузову. Более того, быть или не быть Барклаю во главе 1-й армии предстояло решить самому! Принято считать, что Барклай, получивший сообщение об этом «судьбоносном» решении-назначении из Санкт-Петербурга на марше, с присущей ему шотландской стойкостью вынес это испытание, но на самом деле не все было так благостно-«радужно»: обиженный Барклай прошелся по своим «совместникам» в письмах к сместившему его императору. А 1-я армия в составе мощных корпусов генералов Багговута, Остермана-Толстого, Дохтурова и 5-го гвардейского (резервного) корпуса Лаврова осталась по-прежнему под его началом.

…Кстати сказать, ходили слухи, что назначение Кутузова пролоббировали высокопоставленные российские масоны. Михаил Илларионович, как известно, был членом сразу нескольких влиятельных масонских лож. С другой стороны, не исключается, что кандидатура Кутузова была очень «по душе» такому весьма влиятельному человеку в ближайшем окружении российского императора, как адмирал, член Российской Академии и «по совместительству» главный идеолог русского патриотизма, А. С. Шишков, составлявший для императора все приказы, рескрипты и обращения к русским людям. Впрочем, тема масонства и патриотизма в вопросе назначения Кутузова на пост главнокомандующего в Отечественной войне 1812 г. весьма скользкая и, хотя о ней сегодня пишут весьма охотно, но пока что ставить точку над «i» в этом вопросе рановато. Тем более, что именно Михаилу Илларионовичу удалось «выйти сухим» из войны с турками в 1806—1812 гг., где существенно подпортили свою полководческую репутацию такие его предшественники на посту главнокомандующего в той затяжной войне, как генерал от кавалерии И. И. Михельсон, фельдмаршал А. А. Прозоровский и генералы в расцвете сил и таланта Багратион с Н. М. Каменским 2-м! Кутузов смог военно-дипломатическим «маневром» понудить Оттоманскую Порту к столь нужному для России миру в преддверии нашествия Наполеона. Не учитывать этот фактор нельзя. Противостоять Бонапарту должен был человек «премудрый и изворотливый» – в общем «старая лисица севера», «премудрый пескарь», если хотите…

Мы не будем оценивать и сравнивать сугубо военные дарования Барклая и Кутузова. Занятие это неблаговидное и бесполезное: «о вкусах не спорят»! Скажем лишь, что мало расположенный к Кутузову прусский штабной офицер из 1-го кавкорпуса русской армии Карл фон Клаузевиц (1780—1831), очевидно, очень лаконично и доходчиво подметил причину назначения именно Кутузова: «… Он знал русских и умел с ними обращаться…» Ему вторит офицер-квартирмейстер Н. Н. Муравьев: «… Солдаты его действительно любили, ибо он умел обходиться с ними». Позднее эту «аксиому» гениально сформулировал А.С.Пушкин русское происхождение Михаила Илларионовича сделало его более подходящим человеком на роль главнокомандующего в час народных испытаний, когда все иностранцы казались подозрительными. Выражая общие чувства, великий поэт, потом написал:

Когда народной веры глас

Воззвал к святой твоей седине:

«Иди, спасай!» Ты встал и спас.

20 августа Михаилу Илларионовичу было приказано приехать на государеву дачу на Каменном острове, где император и объявил ему о своем решении. Вероятно, из разговора с государем Кутузов понял «главное»: ставка сделана на затяжной характер войны и «сбережение армии».