«Мосинка» плюнула и на мишени, прямо в центре, появилось аккуратное отверстие. Он повернул рукоять затвора влево, отвел его назад до отказа, затем единым, заученным движением дослал затвор вперед и повернул рукоятку вправо.

– Огонь!

Прозвучал еще один выстрел. На этот раз в девятку.

– Отставить стрельбу! Перейти на следующий рубеж!

Гоняли новобранцев нещадно. Причем инструкторов было едва ли не столько же, сколько самих учеников. Было это немного нерационально, но, если вдуматься, вполне логично. Таким образом улучшалось не только качество обучения, но и, несомненно, увеличивалась скорость.

– Огонь!

Степан выстрелил вновь. Опять в десятку.

– Рядовой Махров!

– Я!

– Приведите оружие в порядок и можете быть свободны!

– Есть!

Он подхватил «мосинку» и направился к столу. Теперь следовало ее разобрать, тщательно почистить и смазать. Вскоре таким же образом освобождены были еще два человека из его отделения: рядовой Радченко, рядовой Федотов, а чуть позже, что Степана нисколько не удивило, рядовой Некрасова – та самая невзрачная девушка-подросток с огненно-рыжими волосами. Несмотря на плохое зрение, стреляла она просто отменно. Что тут поделаешь? Дар божий.

Некрасову готовили на снайпера. И не смущал инструкторов ни возраст (а ей не было еще и шестнадцати), ни то, что без своих очков девушка полностью теряла боеспособность. Просто снабдили ее еще одним экземпляром очков, обязав его носить всегда при себе во избежание аварийных ситуаций и на этом все.

– Ребята, пошли в гаштет сходим,– одежда на ней была вся мокрая, хоть выжимай.

– Я за,– Степан забросил винтовку за спину и в темпе принялся собирать принадлежности: протирку, шомпольную муфту, масленку, ершик, дульную накладку для чистки ствола.

– Я тоже за,– протянул, по обыкновению чуть подумав, Радченко.

Федотов просто молча кивнул.

Гаштет – по сути самая обыкновенная забегаловка на территории тренировочного лагеря, был настоящей Меккой для всего рядового состава. В этом мире солдатам, оказывается, не возбранялось в обед и вечером, после отбоя, побаловаться вином или бокальчиком холодного, как лед, пива. В разумных пределах, естественно.

До искомого заведения припустили чуть ли не бегом. Вообще, климат на этой планете, с точки зрения Степана, был излишне жарковат. Под гаштет была отведена четвертая часть длинного здания неподалеку от КПП. Остальную часть его занимала столовая. Причем, что интересно, была она общей – как для солдат, так и для офицерского состава.

Помещение встретило приятным полумраком и долгожданной прохладой. Компания немедленно плюхнулась за ближайший столик и блаженно расслабилась. Подошла официантка, молча приняла заказ и удалилась, повиливая узкими бедрами, обтянутыми короткой форменной юбкой.

– Как думаете, сколько нас тут продержат? – произнес Федотов.

– Может месяц, может два, а может и все полгода,– Радченко взял со стола салфетку и вытер вспотевший лоб.– Пока готовы не будем.

Степан перечить не стал. Была у него одна мыслишка, но делиться ею ни с кем пока не хотелось.

– А почему вы думаете, что выпустят всех одновременно? – подала голос девушка.

– В смысле?

– Инструктора к нам присматриваются. Смотрят: кто на что способен, у кого к чему наклонности имеются,– она буквально читала мысли Степана.– Опять же, уровень подготовки у всех разный. Нет, не выпустят нас всех сразу.

– Как раз НАС – выпустят,– Степан намеренно сделал ударение на слове «нас».– И окажемся мы, скорее всего, либо в одной группе, либо расфасуют нас по аналогичным группам из других отделений.

– Почему ты так думаешь?

Их разговор невольно прервала официантка: быстро расставила бокалы с пивом и удалилась под восторженные взгляды Радченко с Федотовым.

– Ладно, давайте рассмотрим кандидатуры каждого из нас. Итак: Некрасова у нас снайпер. Так?

– Так,– не стала спорить девушка.– Только меня Женей зовут.

– Очень приятно, Женя. Я Степа.

– И мне. А вас как?

Радченко привстал со стула и представился:

– Юрий.

– А я – Игорь! – Федотов первым подхватил бокал. – Давайте, за знакомство!

Выпили. Похрустели орешками, благо они были тут бесплатными и прилагались к пиву как неотъемлемый аксессуар. Затем Степан продолжил:

– Вот ты, Игорь, на средние дистанции стрелок просто отличный, а в ближнем бою боец из тебя никакой. Юрий же наоборот: в ближнем бою – опасный противник, а стреляет посредственно. И отпустили его сейчас с нами лишь потому, что толку от его стараний на стрельбище ровным счетом никакого. Каждый человек имеет свой предел, планку в той или иной сфере деятельности.

Спорить никто не стал. Незачем спорить, если все, сказанное Степаном, верно от первого до последнего слова.

– А ты? – Женя поправила упавшую на глаза челку.– Ты какой боец?

– Ну…– затруднился с ответом Степан.– Скажем так. Универсальный. Почти.

– А так бывает?

– Бывает. Ближний бой, средний бой. При необходимости могу за снайпера.

– Понятно,– сказал Юрий.– Ты как футболист на скамье запасных. В случае смерти кого-то из нас становишься на его место.

– Можно и так сказать.

Тут в разговор вклинился Игорь:

– Степан, а ты сам как думаешь, надолго мы здесь застряли?

– Месяца на три. Примерно. Насколько я понимаю, дела у них на фронтах сейчас не очень, каждая минута дорога. Да и инструктора настоящие профессионалы. За это время из сырого материала с хорошими задатками можно сделать вполне приличных бойцов.

– Понятно, спасибо.

Они опять налегли на пиво. Каждый думал о чем-то своем. Степан, например, думал о том, что, пожалуй, инструктора слишком спешили. Шутка ли – едва новобранцы успели переступить ворота лагеря, получить обмундирование и оружие, как их сразу же взяли в оборот: спортзал, пятнадцатикилометровый кросс, стрельбище… Похоже, здесь действительно не привыкли тратить времени понапрасну. Он потянулся к луковице часов, купленных в свое время у старой торговки: почти девять. Еще час, и на улице будет совсем темно. Интересно, какие здесь звезды? Смешно конечно, но за все время пребывания в этом мире он так и не удосужился хотя бы раз поднять глаза к небу.

– Может, еще по пиву?

– Нет, лично мне уже хватит,– Степан вернулся к реальности и посмотрел новыми глазами на тех людей, с кем ему, скорее всего, придется идти рука об руку по тернистым дорогам войны. Радченко Юрий. Вот он, сидит перед ним, здоровый, неповоротливый как бульдозер. С виду – лет тридцать-тридцать пять ему. Наверняка бывший борец. Говорит мало. В основном слушает и молча мотает на ус. Игорь Федотов. Этому больше двадцати не дашь. Умное, интеллигентное лицо. Телосложение среднее, стрижка ежиком и вездесущие прыщи: на лице, руках, шее – в общем везде, куда только можно дотянуться взглядом. Ну и, конечно, Женя Некрасова. Ее он успел разглядеть как следует еще раньше, в повозке. Тощая, плоская как доска девочка-подросток лет пятнадцати от роду, а быть может и того меньше. Кожа белая, веснушчатая. Яркая огненно-рыжая шевелюра и очки с круглыми стеклами в тонкой никелированной оправе. Волосы у Жени доходили до плеч и являлись самым что ни на есть демаскирующим фактором. Вот, пожалуй, и все. Разве что, возможно, добавят парочку новых людей. Специфику партизанской войны Степан знал хорошо и то, что в данном тренировочном лагере готовят именно компактные диверсионные группы, понял сразу еще по методам тренировки.

– Пойдемте в столовую.

– Так, может быть, лучше тут поужинаем?

– Я пас,– Степан с кряхтением поднялся со стула. Тело, вымученное дневными тренировками, мстило теперь ноющей болью во всех конечностях.– В столовой кормежка бесплатная, а в гаштете придется отдавать свои кровные.

– Ой, да ладно! Максимум два рубля! – Женя, казалось, не на шутку поразилась скаредности Степана. Но тот был непоколебим:

– Тут два рубля, там два рубля, и ходи потом с голой жопой. Нет уж, увольте!

Он встал из-за стола и побрел к выходу в гордом одиночестве. На самом деле скрягой Степан никаким не был – просто в голове крутилась все это время какая-то мысль, дельная до невозможности. Он хватал ее за хвост, пытался удержать, но эта зараза умудрялась ускользать вновь и вновь. Неуловимая, словно солнечный луч. Степан отчетливо понимал, что что-то упускает, точнее – упускают инструктора в своих толковых и чертовски интенсивных тренировках. А потому денежка ему еще пригодится. На что? Пока хрен его знает. Но то, что карман запас не тянет – так это точно. Сидел в столовой, жевал полевую кашу с котлетой, запивал все это дело компотом из сухофруктов, а упрямая мысль все равно не возвращалась. В конце концов плюнул и решил завтра по свободе вновь посетить информационный центр.

Когда Степан покинул столовую, на улице уже было темно. Вместе с темнотой пришла и благословенная прохлада. Он жадно вдыхал полной грудью чуть сладковатый, ароматный воздух, брел себе по аллее куда глаза глядят, да время от времени поглядывал на небо. А на небе сияли звезды. И не было среди них ни единой, которую Степан смог бы опознать.

Казарма встретила его храпом и тихими всхлипами. Кто-то из «перемещенных» плакал. Плакал о той, прошлой жизни. А может быть ему пришлись не по душе чужие звезды?

* * *

– Отделение подъем!!!

Ну вот и начался новый день. Степан мгновенно вскочил, напялил на себя гимнастерку, брюки и уже не спеша, явно рисуясь, шнуровал боты. А почему бы и нет? По времени он так и так был первым.

– Слушай мою команду! – вещал темноволосый инструктор с четырьмя звездами на погонах (ну надо же – целый капитан!). – Делаем кросс в двадцать пять километров по пересеченной местности. Налегке. Кто сойдет с дистанции – двое суток потом чистит сортир. Вопросы есть?

Вопросов не было. Был конечно один вопрос – насчет завтрака. Но, как водится, никто его озвучивать не стал. Лишь немой солдатский укор курился в воздухе над головой капитана, да где-то там, за окном, весело цвиринькала какая-то птаха. Уж ей то утренний кросс наверняка не светил!

Бежали хорошо, слаженно. Бежали так, словно этим только и занимались всю жизнь. Степан не переставал удивляться: как так? Люди то вроде и по годам, и по физической подготовке разные, а вот поди ты – продолжают себе бежать, как ни в чем не бывало. Бежит даже девчушка Женя. Свои рыжие патлы сколола в хвост. На лице – выражение непомерного упрямства. Нет, такая ни за что не отстанет. А может быть все дело в том, что люди сюда попадают определенного склада? А почему бы и нет? Степан на месте тутошнего руководства тоже бы так делал – брал, да и фасовал «выкидышей»: того в диверсионную группу, того в регулярную армию, того в дворники, а того так вообще дегустатором на спиртзавод. Он улыбнулся своим мыслям и как следует наподдал, обгоняя конкурентов одного за другим. Обогнал и инструктора – капитан лишь молча указал рукой направление движения. До чего же хорошо! Как же ему этого не хватало!!!

– Не гнал бы ты так, а? – Юрий Радченко, натужно пыхтя, поравнялся со Степаном, и они побежали бок о бок.– Тут такое дело. В общем, посовещались мы с ребятами вчера, когда ты ушел.

– И как? Надумали что?

– Надумали. Решили форсировать события и уже сейчас начать проситься в одну группу.

В принципе, Степан ничуть не был удивлен. Он и сам хотел предложить подобное.

– Понимаешь,– продолжал между тем Юрий,– в отделении мы лучшие. Так?

– Так.

– А кому ты готов доверить прикрывать свою спину? Профессионалу, или человеку, который не в курсе с какой стороны ствола может вылететь пуля?

– Ну вообще-то до профессионалов вам всем еще далеко,– авторитетно заметил Степан.– И насчет того, что кроме нас в отделении одни бездарности сидят, тут ты тоже погорячился. Большинству, для того чтобы раскрыться, требуется время. А вот относительно всего остального – да, ты прав. Вам бы свою спину я доверил.

– Договорились, значит.

– Договорились.

Степан замолк и сосредоточился на ритмичном дыхании.

Местность, по которой продвигался отряд, постепенно понижалась. Изменялся и лес: среди сосновых пород все чаще и чаще стали попадаться лиственные. Запахло свежестью, нос Степана безошибочно уловил близость воды. И правда – очень скоро они выбежали к берегу небольшого озерца. Вот она, конечная точка их маршрута! С ходу искупались, попадали кто где и удовлетворенно расслабились, нежась под лучами теплого июльского солнца.

Внезапно подумалось о Катрин. Как она там, воюет на Восточном фронте, такая вся из себя хрупкая, тонкая как тростинка? А он, здоровенный боров, распластался на пляже, вывалил кверху мохнатое брюхо и принимает солнечные ванны. А потом побежит обратно в лагерь и будет опять гонять балду то на стрельбище, то на уроках по рукопашному бою и саперному делу. По большому счету, Степану все это обучалово было и на фик не нужно. Зачем, спрашивается, в сотый и тысячный раз делать то, что и так доведено да автоматизма? Повинуясь мгновенному импульсу, он вскочил и направился к инструктору.

– Товарищ капитан! Разрешите обратиться!

Инструктор сидел на берегу, по-мальчишески свесив ноги в теплую, чуть мутноватую воду и отрешенно наблюдал за тем, как их покусывает любопытный малек.

– Валяй.

– Считаю мое дальнейшее пребывание в тренировочном лагере бесполезным и прошу направить меня на Восточный фронт.

– О как! – капитан даже не поднял глаз. Казалось, личность малька интересовала его гораздо больше, чем личность самого Степана.– И чем ты аргументируешь свою просьбу?

– Я достаточно подготовлен для ведения боевых действий.

– И все?

– Так точно!

– Аргументация какая-то у тебя не полная.

К капитанской ноге подплыл малек побольше. Скорее даже не малек, а престранная колючая абракадабра.

– Укусит, товарищ капитан!

– Если не шевелить, не укусит.

«А ведь он совсем еще молод» – подумалось Степану, глядя на скуластое загорелое лицо с безмятежными голубыми глазами. Лет двадцать пять, не больше.

– Продолжай. Что там у тебя?

– Девушка там у меня.

– Ясно. А я-то грешным делом подумал, что это у тебя патриотизм пробудился.

– Так неоткуда ему пока взяться, патриотизму то! Я в вашем мире без году неделя.

– И то правда,– капитан подумал с минуту, а потом медленно, словно нехотя, продолжил,– к девушке ты своей на фронт не попадешь. Это раз. Сегодня вечером получишь сержантские лычки и назначение на место командира диверсионной группы – это два. В тренировочном лагере ты находишься не просто так, а подбираешь в свою собственную группу подходящий контингент – это три.

– А почему меня раньше об этом никто в известность не поставил?

– А зачем? – удивился капитан.

– Ну… я бы не теряя времени контингент подбирал.

– Так ведь подобрал уже,– он протянул руку к гимнастерке, извлек из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги.– Вот утвержденный перечень группы.

– Могу я ознакомиться? – сейчас Степану очень хотелось, чтобы та рыбина, которая приглядывалась к мизинцу инструктора с чисто гастрономическим интересом, сделала свое черное дело.

– Да пожалуйста! Рядовой Юрий Радченко, рядовой Игорь Федотов, рядовой Некрасова. Я не ошибся в Ваших предпочтениях?

– Нет, пожалуй,– буркнул Степан.

– Так же командованием было решено усилить группу рядовым Алексеем Рядновым и Дмитрием Бавиным.

– Понятно. Когда выдвигаемся?

– Через неделю. Все инструкции получите позже.

Время близилось к обеду, когда отряд, вконец разморенный после купания, вернулся на территорию лагеря. Степан первым делом метнулся в столовку, а затем уже, с набитым брюхом и новыми мыслями в голове, заглянул в информационный центр. Итак, сирти. Кто они? Правильно, кочевники. Какое оружие они используют в бою? Компьютер исправно выдал: оружие дальнего боя – лук; оружие ближнего боя – короткое копье с серповидным обоюдоострым наконечником. И все. Ни топоров, ни метательных ножей. И до арбалетов либо еще не доросли, либо устои их общества настолько патриархальны, что начисто отвергают все новое. Каковы их тактика и стратегия в бою? Тут Степана ожидало кое-что интересное. Оказывается, до образования Империи СИР тактика сиртей была крайне проста: собирается пара-тройка племен, седлают своих пегих низкорослых лошадок и с криками и гиканьем несутся по полю прямиком на стан врага. А вот после, когда новоорганизованная Империя стала на ноги и нанесла им несколько убедительных поражений, кочевники стали гораздо расторопнее. Во-первых, со всем тщанием подбирали теперь наиболее уязвимые участки обороны. Во-вторых, долой лошадки, да здравствует пеший строй. И мало того: едва по ним открывали огонь из автоматического оружия – сирти тут же падали наземь и наступали уже ползком, пядь за пядью приближаясь к траншеям своего исконного врага. В-третьих, нападать стали чаще всего в ночное время суток. И тактика эта, надо сказать, давала весьма и весьма ощутимые результаты. Последние три года Империя терпела поражение за поражением. Границы ее непрерывно сужались. Не катастрофически, но зато с завидной регулярностью. Кто бы мог подумать, что какие-то кочевники с реликтовым оружием найдут, что противопоставить пуле!

– Так,– Степан почесал затылок и уставился в монитор осоловевшими глазами.– Вывод какой?

А вывод плавает на поверхности. И прост он до безобразия. Кочевники на дальних и средних дистанциях противники никакие. А вот ближние дистанции – это да, их конек. «Коронка», так сказать. Каким оружием располагает Империя в ближнем бою? Рядовой армейский состав, практически поголовно, вооружен винтовками Мосина. Автоматы можно не считать – процент их весьма невелик. А значит штык, штык и еще раз штык. Штык у винтовки Мосина довольно своеобразный: четырехгранное лезвие с долами*.

–

*Долы (дол), также дола, от общеславянского корня dol – яма, низина – желоб, продольное углубление на лезвии, предназначенное главным образом для его облегчения с сохранением прочностных характеристик.

–

Крепеж – трубка со ступенчатой прорезью и пружинной защелкой. Крепится все это дело даже не к ложе, а прямиком к стволу. Отсюда вопрос: надо ли такое чудо-юдо Степану? Нет, не надо. Его проще вообще снять, чтобы не утяжелять винтовку. Как по его скромному разумению, так лучшего оружия для ближнего боя чем черкесская шашка времен Кавказской войны, не найти. А поэтому придется самолично заказывать опытный образец в местной кузне. За свои кровные, разумеется. Выходит, не зря экономил на платных гаштетных обедах, предпочитая давиться сытной, но чертовски однообразной кухней бесплатных столовых. Да, пожалуй, с этого надо начинать. Помещение инфоцентра Степан покидал в приподнятом настроении. Появилась цель – работай на ее осуществление. И будет тебе счастье.

Кузня в лагере действительно была. А так как Степана не трогали, давая, видимо, прийти в себя после нового назначения (которое, по сути, официально еще объявлено не было, но инструктора все как один были в курсе), то он решил не откладывать дела в долгий ящик и прямиком направился туда.

Вообще территориально кузня находилась не в лагере, а в средних размеров деревеньке, что прилепилась совсем неподалеку в плодородной, цветущей низине. Названия деревенька не имела, так как по сути являлась придатком тренировочного лагеря имени Ивана Сусанина, но в народе называлась уменьшительно-ласкательно: Сусанинка. Ходу до нее было километра полтора, и жили там в основном семьи инструкторов да обслуживающего персонала. Оказалась она очень привлекательной: аккуратные кирпичные домишки, покрытые «шубой» разнообразных цветов и оттенков, крыши украшены где резьбой, где лепниной. Огороды – вообще разговор особый. Нигде ни бурьянчика, грядки ровнехонькие, словно под линейку деланы. А уж сколько всего растет аппетитного – просто не передать словами!!! Он даже замедлился, а потом и вовсе остановился у высокой яблони с крупными красными плодами. Ветви ее свешивались далеко за пределы деревянной оградки, как бы всем своим видом зазывая одинокого путника совершить один из тягчайших смертных грехов – кражу.

– Оххх, хороша!!! – невольно вырвалось у Степана, и он судорожно сглотнул набежавшую мигом слюну.