© Вячеслав Солопов, 2020

ISBN 978-5-4496-3768-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Выражаю свою глубокую признательность и искреннюю благодарность Дэвиду Джону Брэбену – демиургу, создавшему целую вселенную, вдохнувшему в неё жизнь и подарившему право жить в ней нескольким поколениям мечтателей.

Спасибо что не оставляете наш новый мир без присмотра!

Эпиграф

«Там, на розовом Марсе, как в старом романсе,

луч заката пурпурен, цветы отдают синевой.

Вот туда и летел он, но компьютер сломался

и корабль повело по неверной кривой.»

Лев Лосев. «Как в романсе».

Глава 1. В которой герой и его удача играют в догонялки

Сколько себя помню мне всегда нравились корабли. Наши корабли. Нет, в имперских тоже есть свой шарм и верфи независимых миров строят иногда интересные экземпляры. Но все их достоинства меркнут, когда я смотрю на наши корабли! Имеется в них какая-то необыкновенная простота линий, напористость и надёжность, не чета вычурным обводам декадентских кораблей Империи или аляповатости посудин Альянса Независимых. Кустарщина! Куда им до наших.

Не претендую на звание знатока, но и профаном себя не считаю и пусть вживую я не сидел за штурвалом ни одного «имперца», но ТТХ¹ их знаю, да что там знаю, вызубрил так, что и рад бы забыть, а не смогу. А лётных часов у меня сколько? Вот так-то! И пусть они учебные, кто здесь, кроме меня, об этом знает? Потому могу на полном основании сидеть, неторопливо попивая кофе и с ленцой посматривать на взлётную полосу, не забывая краем глаза отмечать про себя обращённые в мою сторону взгляды: заинтересованные от прекрасной половины и завистливые, а порой и откровенно злобные от всех прочих.

Даже здесь в космопорте, где плотность лётного состава не в пример выше, смотрелся я на фоне всей этой братии, выигрышно. Они ведь гражданские, а я военный! Зря, что ли, парадный мундир надевал? А уж как в нём выгляжу и какой эффект произвожу, я за прошедшие дни уже выяснил.

***

Как по мне, то дома я не был очень давно – целых два года. Последние курсы обучения были настолько напряжёнными, что я умудрился завалить летнюю сессию и еле вытянул на пересдаче, оказавшись на волоске от отчисления. И дело было вовсе не в моей лени или недостатке прилежания и самодисциплины. Мозг просто отказывался усваивать поступающий в него учебный материал. До сих пор с содроганием вспоминаю выпавшее на мою долю испытание и связанные с ними переживания. Не о таком будущем я мечтал. Быть с позором отчисленным и загреметь в обычную строевую часть в звании рядового первого класса, что может быть ещё хуже? Стоило ради этого лететь на саму Землю и корпеть целых пять лет в Лётно-Космической Академии. Страшно представить, что сказал бы по этому поводу отец. Он всегда с особым трепетом относился к чести семьи и безукоризненной репутации её членов.

Считается, что Брэнсоны прибыли на планету в числе первых колонистов. Правда, так уж вышло, что достоверных записей об этом славном событии не сохранилось, но в истинности данного утверждения у нас принято не сомневаться. По крайней мере на людях. Вот что известно доподлинно так это то, что наша семья приняла деятельное участие в основании Хайтауна – второго крупного города на планете, ставшего столицей после гибели первого поселения. Также наш предок участвовал в войне за право на самоопределение и независимость нашей звёздной системы. Окончилась она около ста лет назад вхождением в состав Федерации, что обусловлено как помечено в местных учебниках истории – «естественным и закономерным процессом возврата в лоно матери-Земли». Стоит отметить, что наш предок не сразу осознал обоснованность происходящего вокруг него исторического процесса и успел изрядно повоевать в противоположном лагере. Но ведь никогда не поздно признать свои ошибки и занять правильную сторону?

О событиях того периода я с малых лет любил слушать рассказы деда по материнской линии. Сам он, никогда не покидавший пределов нашей планеты и зарабатывавший себе на жизнь нотариальным сопровождением сделок, родился значительно позже описываемых им событий и помнить их, разумеется, не мог. Однако, его богатая фантазия и любовь к единственному внуку заменяли исторические источники и позволили соткать передо мной мир полный неразрешимых загадок, удивительных тайн и манящих чудес. Все эти его истории про хитрых контрабандистов, неуловимых шпионов, смелых героев и прочую беспокойную публику населяющую просторы необъятного космоса, заронили в мою неокрепшую и впечатлительную детскую душу то самое зерно, что, попав в благодатную для него почву – проросло, окрепло и дало вполне закономерные плоды.

Довольно рано я отчётливо осознал, что хочу стать пилотом космического корабля и никем иным, о чём с детской непосредственностью и сообщал всем взрослым из года в год задававшим мне один и тот же неизменный вопрос «Ну, и кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» Это находили забавным: и соседи, и учителя, и родственники. Мало ли о чём мечтают мальчишки? Это нормально, ведь большинство их фантазий бесследно проходит. Однако со мной всё было иначе, и моя одержимость космосом начала казаться им странной. Даже когда мне исполнилось шестнадцать я по-прежнему страстно желал стать пилотом, и не просто пилотом – я хотел сделаться подлинным ассом. Более того, я вбил себе в голову, что для достижения поставленной цели должен учиться не иначе как в Лётно-Космической Академии на Земле, а не окончить какие-нибудь местные краткосрочные курсы, где всего за два года посещения вручают корочки свежеиспечённым специалистам, годным лишь на то, чтобы изо дня в день до конца своей монотонной до отвращения жизни водить каботажные суда по строго заданному маршруту, как водитель паровозика на детском аттракционе. Конечно, обучиться на настоящего пилота можно было где-нибудь и поближе. Но я рассудил: если твёрдо уверен в своих силах и во что бы то ни стало, решился взять заданную высоту с одного прыжка, то незачем втихаря понижать планку. Для того чтобы сделаться настоящим космическим волком управляющим боевым истребителем и не оказаться за штурвалом полицейского корабля-внутрисистемника, требуется изначально попасть в число выпускников престижного учебного заведения. Моя решимость была столь велика, что заставила меня пойти наперекор собственному отцу, считавшему, что он вправе сам определиться с выбором моей будущей профессии. Впрочем, все мои грандиозные жизненные планы, несмотря на проявленные мной недюжинное упрямство и настойчивость, так и остались бы ничем, откажись отец поддержать меня деньгами.

С моим лучшим приятелем Свеном так и произошло. От Земли до Хайтауна путь неблизкий, не менее шести пересадок и даже если специально подгадывать рейсы таким образом, чтобы времени между ними выходило по минимуму, всё равно на перелёт уйдёт никак не меньше недели. Что уж говорить про то, в какую копеечку обходится такой вояж! И когда папаша Свена доходчиво ему объяснил, что не собирается горбатиться на табачной плантации целых два года, дабы его дитятко слетало посмотреть Землю, мой приятель остыл. Хотя у него и без того не было никаких шансов. С его на редкость развитой мускулатурой и спортивными успехами, достигнутыми в ущерб другим школьным дисциплинам, стоило отправиться прямиком в космодесант. Немного забегая вперёд, скажу, что он так и сделал.

С тех пор как границы Федерации отодвинулись дальше от нашей звёздной системы, планетарную военную базу за ненадобностью закрыли, а космодром полностью переоборудовали под гражданские нужды. Дозаправляются теперь военные суда в нескольких миллионах миль отсюда где-то на орбите третьей планеты. Ультрасовременных флаеров на Хайтауне попросту нет, но в них нет и необходимости. От космопорта до города всего-то пятнадцать минут езды на допотопном каре и вот я уже у дома. Родительский дом показался мне вовсе не таким большим и высоким каким я его помнил. Впрочем, и сам Хайтаун после поистине исполинских размеров мегаполисов Земли и Луна-Сити выглядел пусть и до боли родным, но заурядным и крайне провинциальным городком каким он, по сути, и был в действительности.

Не успел я переступить порог отчего дома, как маменька споро взяла меня в оборот. Помимо всего прочего, в особенности её волновали мои жизненные планы и то не все, а лишь в части касающейся отношений с противоположным полом. Когда же ей стало ясно, что к браку я отношусь весьма несерьёзно, она сильно расстроилась, но не смирилась. Ходить бы мне до сих пор по составленному её списку на визиты вежливости к хорошим знакомым, по странному стечению обстоятельств имевшим дочек, способных составить удачную партию молодому офицеру. А то глядишь и того хуже. Прояви я хоть капельку малодушия и оказался бы причащён таинству брака быстрее чем сообразил бы что-нибудь сказать в своё оправдание. Однако к моему счастью, отец, вдоволь отсмеявшись над моими мучениями, решил всё иначе.

Мысленно я уже исподволь отсчитывал оставшиеся мне свободные деньки. Внутренне мне не терпелось поскорее начать новую жизнь и вместе с тем я оттягивал её приближение, не желая прерывать сладостный момент праздного ничем не обременённого безделья наполненного уверенностью в собственном будущем и грядущими перспективами. И вот в тот момент когда до конца моего отпуска оставалась ровно половина, отец пригласил меня пройти в свой кабинет и в характерной ему манере подтрунивать над собеседником осведомился: «Не устал ли я от отдыха и не зовут ли меня звёзды?»

От отдыха, понятное дело, я не устал, да и с чего там уставать, мне не приходилось так расслабляться с окончания колледжа, а было это без малого шесть лет назад. От сестрёнок Хейли, всегда готовых скрасить мужское одиночество, я тоже не утомился, а из нашей старой компании только они, да, пожалуй, дружище Свен не слишком изменились. Впрочем, Свен не в счёт. После того как ему оторвало ногу, он не перестал быть рубахой-парнем, только когда выпьет его заносит, и он городит такое, что я понял – ещё одной попойки с ним не переживу. Слушать в очередной раз панегирики космодесанту и поношение нас «летунов – недоделанных», терпения у меня не хватит, даром что он мой давний друг, а бить мне его не хочется. Полбеды, если бы он всего лишь ругался и о подвигах своих, как ни странно, с каждым разом всё более героических норовил рассказать, так ведь нет, тянет его обязательно ещё и учинить что-нибудь этакое. Как его остальные терпят, не знаю. Хотя знаю, он ведь теперь гордость Хайтауна. Его имя красуется на почётной доске нашего колледжа и ни одно торжественное муниципальное мероприятие без него не обходится. Как я уже не раз за это время успел услышать: «Свен – яркий представитель нашей небольшой, но преданнейшей части Федерации! Верный сын своей любимой Родины, чья отчаянная храбрость и фанатичная преданность могут служить наглядным примером для всех наших граждан!». Возможно, оно, конечно, и так. Да только ноги он лишился в первой же высадке и то не в зоне боевых действий, а муштровали и натаскивали его перед этим почти два года. Посему пришлось ему взамен утраченной конечности довольствоваться даже не имплантом, а обычным казённым протезом. Что я могу на это сказать? Следить надо за своими ногами, вот что! Нехорошо так, наверное, но достал он меня за эти дни.

Второй наш приятель – Майк. Чёрт побери, Майк был лучшим из нас, а уж с девчонками у него вообще проблем не было и вот тебе на, двое сопливых спиногрызов и это к двадцати пяти годам! Я так его напрямую и спросил не собираются ли они с Дженни выполнить программу заселения фронтира собственными силами. Посидел он в нашей старой компании всего один вечерок, да и убрался восвояси к своему скучному семейству, не успел ещё даже Свен завести надоевшую всем волынку о героических буднях космодесанта.

Вот приблизительно в такой манере я и изложил отцу своё отношение к складывающемуся в родных пенатах отдыху. На что он, всё так же с полуулыбкой уточнил не испытываю ли я настоятельной необходимости сочетаться законными узами брака с одной из предъявленных мне к осмотру юных особ, дабы прибыть к новому месту прохождения службы с молодой женой и хозяйкой в моём доме. Я уже думал было всерьёз обидеться, когда он по-приятельски потрепал меня по плечу и сменив шутливый тон, довольно серьёзно сказал:

– Дэвид, боюсь, у твоей матери сложилось весьма специфическое представление о том, как тебе следует дальше строить свою жизнь. Пока ты пять лет пребывал под строгим надзором и опекой в Академии, она могла позволить себе не волноваться. В душе она, конечно, понимает: ты вырос, стал взрослым и вполне самостоятельным мужчиной, но в то же время для неё – ты единственный ребёнок и потому она никак не может смириться с этим непреложным и уже свершившимся фактом, – он замолчал, видимо, сам осознавая, что говорит банальные вещи, но затем продолжил: – Ради собственного спокойствия ей отчаянно хочется передать тебя в чьи-то, на её взгляд, надёжные и заботливые руки. Ей представляется, что так будет лучше. С её слов она наслышана о «возмутительных нравах, царящих за пределами ближайших звёздных систем», и осведомлена об «угрозах, которым подвергается неокрепший ум в коварно таящихся вокруг соблазнах». Не знаю, откуда она это взяла, может ей надо поменьше смотреть визор или меньше верить в то, что по нему говорят. Тем не менее по своему печальному опыту знаю, что переубеждать её бесполезно.

Здесь он прервался и поднявшись из кресла, подошёл к столу, выбрал из деревянной коробки местную сигару цвета «колорадо»², раскурил и вернулся, прихватив с собою тяжёлую пепельницу. Пока я смотрел как он не спеша проделывает все эти с самого раннего детства знакомые мне движения, до меня впервые осознанно дошло то, что монолитная, на мой взгляд, семья, единый механизм в лице матери и отца, как ранее казалось всю мою жизнь, уже не существует, действуя независимо друг от друга и не совсем слаженно в рамках общей чисто формальной конструкции.

– Незадолго до твоего приезда мы договорились. Если она не сможет воплотить в реальность свой матримониальный план за половину срока, отпущенного тебе на отпуск, то я со своей стороны вправе предложить тебе другой пусть и не такой правильный, как её вариант, – выдохнув облачко ароматного сигарного дыма, отец улыбнулся в ответ на мой нетерпеливо ожидающий продолжения беседы взгляд.