Цитаты из книги «Нежность»

Ляля сидела на расстоянии вытянутой руки от юноши в своем красивом бирюзовом платье. Юноша потянулся к ней, обхватил аккуратно своей правой рукой ее голову, ее волосы, приблизил ее губы к своим губам. И пригубил! И приглушил, не утоляя полностью свою жажду, не выпивая до дна, а смакуя лишь каплю. Ее губы – это яд со вкусом меда. Он готов был умереть в муках, лишь бы на губах осталось то сладкое послевкусие ее холодных губ. – Я не смогу без вас, Ляля… – вскрикнул

ему хотелось ее в себе утаить. Сохранить и оставить! В себе заключить, как пленницу, принадлежащую его сокровенной темнице, его тьме, которую можно было пробудить только ее светлой нежностью. Только запахом ее волос, только паром ее голоса, когда она дышала ему в грудь. Всех демонов, запертых внутри молодого юноши, можно было усмирить только ею. Вдохнув ее аромат, одурманившись ею и дойдя до последней стадии опьянения, он хотел ее, как свою половину.

Вячеслав встал сзади нее и обнял за талию. Ему в тот момент захотелось ее. Нет, не как человека, которого приятно обнимать и слушать, вспоминая сладкий вкус его губ. Ему захотелось ее как женщину, как неотъемлемую часть его собственного тела, его кожи,

– Все намного проще. Достаточно подойти и обнять! Любое зло, каким бы великим оно ни было, потеряет всю свою темную силу, если к нему подойдут и обнимут. Зло никогда не победит зло. Черное никогда не станет белым, если в него прибавят черного. А в женщине зло маленькое. Совсем крохотное.

люблю. Сказать, что счастлива в эту минуту. Сказать, что я бесконечно жива. Понимаете… Ляля говорила с эмоцией. С сильной эмоцией. – Понимаю. – Я позвонила ей, она внимательно выслушала меня, а затем сообщила о смерти моего двоюродного дяди, – собеседница Вячеслава, побывавшая однажды в Париже, вдруг замолчала. – Я больше не хотела ни шампанского, ни биения сердца города, ни чуда. Особенно чуда! Мне хотелось одного – чтобы меня похоронили в ту секунду вместе с дядей.

Когда я сидела в ресторане на самом верху Эйфелевой башни с бокалом шампанского в руке, глядя с невообразимой высоты на величественный город любви и желаний, то почувствовала в себе самое настоящее счастье – биение сердца Франции. Понимаете, я хотела со всем миром поделиться своими ощущениями – и в тот самый момент я решила позвонить своей маме, сказать ей, что я ее

ня. Он ее считал слишком пошлой. И единственным местом во всем Париже, где он мог спрятаться от нее, было кафе, находившееся в самой Эйфелевой башне, куда он, собственно, и ходил постоянно. Уникальный случай!

– Мопассану не нравилась Эйфелева баш

– В Париже не увидеть Эйфелеву башню можно, только находясь в самой Эйфелевой башне. Вы, конечно, слышали о писателе Мопассане?

По глазам! Глаза у эгоистов меняют свой цвет. Я после первой нашей с вами встречи перед сном заметила, что у вас глаза не поменяли за весь день свой оттенок ни разу.