– Дежурный по роте, на выход! – отдавая честь, закричал дневальный.
Из расположения роты выскочил сержант:
– Здравия желаю, господин лейтенант! Дежурный по роте сержант Веселов. Чем могу быть полезным?
– Здравия желаю, господин сержант! Лейтенант Петухов. Мне необходимо поговорить с сержантом Вакиным. Это возможно?
Дежурный пожал плечами:
– Так точно, господин лейтенант, но хочу предупредить, что через полчаса у нас обед, так что постарайтесь уложиться в это время.
– Спасибо большое, сержант, за предупреждение. Я постараюсь.
– Тогда я могу предложить вам для беседы каптёрку или политкомнату, на выбор.
– Я думаю, мы пройдёмся по территории части, чтобы никого не смущать.
Сержант снова пожал плечами:
– Как скажете, господин лейтенант. Сержант Вакин, на выход, к Вам пришли.
Застёгивая пуговицы на гимнастёрке, из расположения выбежал Вакин. Обрадовался, это хорошо.
– Здравия желаю, господин лейтенант! Сержант Вакин по вашему приказанию прибыл!
– Здравствуй, Александр! Есть разговор. Пойдём, поговорим по душам.
– Пойдёмте, господин лейтенант.
На улице сегодня как-то душно, наверное, дождь к вечеру начнётся. А сейчас нужно куда-то в тенёк спрятаться.
– Ну что, Саша, не передумал ещё в разведку проситься?
– Никак нет, господин лейтенант, не передумал!
– Твою просьбу о переводе я передал, теперь она решается наверху. А поговорить я тебя позвал вот по какому вопросу. Что ты можешь рассказать о Травкине? Были ли у него друзья среди сослуживцев, чем он увлекался… В общем, вот такие сведения меня интересуют.
Сержант призадумался немного, вспоминая, а потом заговорил, немного растягивая слова, словно выуживал их из памяти и собирал по крупицам:
– Близких друзей у него не было, на контакт и сближение он не шёл ни с кем. В общении он был трудным, неразговорчивым и угрюмым, что ли… Служебные дела знал, выполнял хорошо, но без рвения, не торопясь. Апатичный он какой-то был. А увлечение у него было одно: он очень хорошо рисовал, причём на любую тему. Мог даже участок карты нарисовать так, что приложишь к оригиналу – один в один. А какие портреты у него получались! Ребята, которых он нарисовал, разослали их по домам.
– Карты, говоришь, умел рисовать… Очень интересно! А как у него со стрельбой в тире было?
– Стрелял он хорошо. На приз бы не потянул, но по мишени ни разу в «молоко» не попадал.
– Хорошо, с ним покончили. Теперь то же самое о Кожине.
– Кожин – это совсем другое дело! Умел быть простым, такой рубаха-парень! Но что касалось службы, то тут все друзья прекращались. Дружба – дружбой, а служба – службой!
– Карьерист?
– Нет, что Вы! Уж точно не карьерист. Он справедливый. Его все уважали, и солдаты, и офицеры. Песни пел очень душевно, плясал на концертах хорошо. Знал очень много стихов наизусть и любил их читать, чтобы поднять настроение. Но, в то же время, мог за попустительство или за провинность какую так отчитать, что просто со стыда готов был сгореть.
– А кто у вас лидером тогда был?
– Да вот он и был! Он с нами и в наряды ходил, причём, даже не начальником, а простым дневальным или караульным был. В патрули его как-то не брали, а по части, по комендатуре, часто ходил.
Комендачи – народ интересный. И служба не бей лежачего. В свободное время болтаются по территории, как у себя дома. Вот и сейчас: идут пятеро, расхлябанные, пальцы чуть ли не веером. Нас увидели, но даже виду не подали и про воинскую честь позабыли. Надо бы поучить уму-разуму.
– Стой! Кру-гом! Кто старший в вашей группе?
Они остановились, удивлённо переглянулись между собой. Молодёжь. Ещё раз спрашиваю:
– Кто в вашей группе старший?
– Ну, допустим, я. Какие-то проблемы, лейтенант?
– Сейчас у тебя будут проблемы. Группа, становись!
Переглядываются, офигевая. Что ж, это только начало. Команду не выполняют. Наглые, как танки.
– Солдаты, чему вас тут учат?
– Много чему. Например, как урезонивать зарвавшихся служак.
– О! Даже этому? И как же вы их учите?
– А вот так!
Он сделал, по его личному мнению, молниеносный выпад, но промахнулся и оказался на земле лицом вниз.
– Встать, воин. Или тебя связать?
– Что-о? Ты на кого руку поднял, офицер? Да я тебя сейчас одной левой…
Договорить он не успел, потому что его снова ударила земля во всю переднюю часть тела. И тут напали все остальные разом. Через две минуты они все были связаны ремнями от их собственных брюк.
– Становись! Я не понял! Что должен делать солдат, выполняя эту команду? Я вас спрашиваю!
Молчат как воды в рот набрали.
– Вам такая команда не известна, бойцы?
Угрюмо смотрят на меня, словно не понимают суть вопроса. Один, вроде бы, сообразил немного:
– Встать в одну или несколько шеренг, не прикасаясь локтями друг к другу. Между шеренгами дистанция вытянутой руки, положенной на плечо впереди стоящего.
– Ух ты! Оказывается, кто-то бывал на строевой подготовке! Ты кто, боец?
– Я? Брынза.
– Перед ответом вышестоящему начальнику что нужно делать?
– Представиться, наверное…
– Так в чём же дело? Слушаю тебя, боец!
Он неохотно вытянулся в струнку, насколько это возможно со связанными руками, и представился:
– Рядовой Брынза.
– Так ты – рядовой? А ведёшь себя, как командующий фронтом! Хотя даже он себя так не ведёт! Я знаю его лично, он мне мои боевые награды вручал, собственной рукой прикалывал. Ему не зазорно с рядовым за руку поздороваться. Так вот, команда для всех вас, пятерых: становись! Равняйсь! Смирно! Брынза, я не ваш начальник, а в командировке. Так вот, я вполне могу испортить вашу службу до конца ваших дней или отправить прямиком в окопы. Вы все пятеро этого добиваетесь?
За всех ответил Брынза:
– Никак нет, господин лейтенант!
Оказывается, за нами наблюдал комендант! Интересно узнать его реакцию.
– Становись! Равняйсь! Смирно! Господин майор! Проводится строевое занятие с личным составом комендантской роты. Докладывает лейтенант Петухов!
– Вольно, господин лейтенант!
– Группа, вольно!
– Очень интересный у Вас метод разъяснительной и учебной работы, господин лейтенант. И, как я заметил, очень действенный. Где этому научились?
– На службе Родине, господин майор!
– Скажите, а почему они грязные такие?
– Группа, кру-гом! Отрабатывали приёмы рукопашного боя и самообороны. Эти бойцы никуда не годны, им бы только поиздеваться над себе подобными, зная, что это будет безнаказанным. А на самом деле – просто пушечное мясо.
– А связали их для чего?
– В рамках показательного примера.
Майор хитро улыбается, видит, что за словом в карман не лезу и солдат не выдаю. Я ведь тоже могу играть. Но команды майора меня поразили:
– Группа, кру-гом! За нарушение уставных взаимоотношений с вышестоящим начальством объявляю вам пять суток ареста! После окончания отсидки вы пятеро награждаетесь строевой подготовкой сроком на три месяца в течение всех дней, с перерывами только на завтрак, обед и ужин. Приказ понятен?
– Так точно! – дружно ответили солдаты.
– А теперь, сержант Вакин, отведите их на гауптвахту и сдайте дежурному. И передайте мой приказ лично по этим солдатам. Потом можете идти на обед.
Вакин отдал честь:
– Слушаюсь, господин майор! Группа, нале-во! Шагом марш!
– Господин майор, а зачем Вы так жёстко с группой поступили? Ведь можно было ограничиться простыми физическими нагрузками, например, полоса препятствий или рукопашный бой…
– А кто этим заниматься будет? У меня по штату не положено иметь инструкторов по рукопашному бою. Это во-первых. Во-вторых, Вы правы, их можно научить боевым искусствам, но надо ли это делать? По идее, я бы их вообще в окопы отправил и на их место взял других, посмышлёней. Но такие встречаются редко.
– Можно Вам посоветовать?
– Попробуйте! Если приемлемо – возьму на заметку.
– Господин майор, поговорите с выздоравливающими из госпиталя, которых списывают на гражданку. Предложите им должности замкомвзвода и попросите научить солдат не только строевой подготовке, но и рукопашному бою. Кого-то это заинтересует больше, чем работа в поле или на заводе.
Майор задумался на минуту, а потом сказал:
– Господин лейтенант, а это хорошая мысль! Тогда делаю встречный ход: предлагаю Вам место в комендатуре. Будете у нас преподавать физическую подготовку личного состава.
– К сожалению, я вынужден отказаться от такого заманчивого предложения. Я нахожусь на своём месте в это нелёгкое время для нашей страны. Поэтому прошу меня извинить.
Майор негромко засмеялся:
– Я и не надеялся, что Вы согласитесь, но попытаться нужно было! Как я понял, Вы сегодня не обедали. Рядом с солдатской столовой находятся кафе «Чайная» и офицерская столовая. Сходите, пообедайте, а то к концу командировки Вас ветром качать начнёт!
Отдаём честь, улыбаемся приветливо:
– Слушаюсь, господин майор!
А теперь уходим из-под его всевидящего ока. Не нравится он мне. Как сапёр, ощупывает меня со всех сторон, чтобы потом проглотить с потрохами.
– Тук-тук-тук! Таня, к Вам можно?
– А, Юра! Наконец-то! Конечно, можно!
– На этот раз можете выйти из землянки.
– Ух ты! А ты у порога?
– Да, Таня, я у порога.
В живую она ещё красивее! Я просто ошарашен!
– Здравствуйте, Таня!
Глаза говорят о многом! Удивление, радость, момент оценки, решительность, восхищение… за пять секунд столько эмоций я ещё ни разу не встречал! Честно скажу, мне понравилось.
– Юра! Я так рада с тобой познакомиться!
– Мне тоже очень приятно! Это – Вам! – протянул небольшой букетик полевых цветов.
– Ой, какой шикарный букет! Как приятно! Спасибо большое, Юра!
Засмущалась, покраснела… Красивая очень!
– Таня, я прибыл к Вам по делу. Вам нужно собрать свои вещи и поехать с нами.
Удивилась очень:
– То есть как собирать вещи? Я всё-таки на службе и не могу принимать такие решения без приказа командира батальона.
– С комбатом этот вопрос уже решён, вот приказ о Вашем переводе в госпиталь. А на Ваше место мы привезли санинструктора из этого госпиталя.
– Тогда я вынуждена подчиниться. Через пять минут буду готова.
По окопам и ходам сообщения прошли до штаба батальона, где нас встречал комбат и Сиротин. Таня отдала честь:
– Господин майор, санинструктор Стригунова отбывает на новое место службы.
Комбат и Сиротин отдали честь. Комбат сказал:
– Танюша, хорошей тебе службы на новом месте! Надеюсь, тебе там больше понравится, чем ползание на животе от одного к другому раненому.
– Спасибо большое, господин майор! – и обратилась к Сиротину: – Господин майор, я готова!
– Ну, тогда – в путь! Спасибо большое, комбат! Надеюсь, ещё увидимся!
– Будем живы – обязательно увидимся!
Они обменялись рукопожатием и отдали друг другу честь на прощание.
Мы шли по ходам сообщения в тыл батальона к машине, и я наблюдаю за Таней. Она мне определённо нравится, и даже очень. Вот даже сейчас, идёт впереди меня, нюхает букетик и так загадочно улыбается… Такая очаровательная улыбка! Так и хочется поцеловать… Никогда и ни к кому я так не относился! От её улыбки просто таять начинаю.
О проекте
О подписке
Другие проекты