34

Держа в руках черную, лакированную ручку Nissan, Борис совершил последнюю попытку сбежать к жене, оставшейся в ресторане. Мысленно вернувшись к дивану, он обнаружил, что диван был пуст. Он рванул ручку на себя и, поставив пакет с едой на консоль между сиденьями, забрался в салон автомобиля.

Почувствовав его нерешительность, Марина взяла ресторанный пакет и потянулась к заднему ряду сидений, избавляя его, таким образом, от страхов. Слегка завозившись с пакетом, придавая ему состояние некого идеально-неидеального равновесия, она сняла излишнее напряжение с Бориса, позволив ему, как следует, насладиться ее бедрами.

– Давайте я его в руках подержу, – предложил Борис ее левой ягодице, затянутой в юбку.

– Все хорошо, – ответил голос Марины откуда-то из-за спинки его кресла, – нужно было его сразу в багажник поставить…

Покончив с установлением равновесия, почувствовав, по его голосу, что Борис Валерьевич немного пришел в себя, Марина вернулась в свое кресло. Она поправила юбку, немного поерзав в кресле и, повернувшись к нему, шкодливо добавила:

– …но, уже лень вылезать.

Она откинула козырек и поправила блузку, чуть приоткрыв декольте, показала зеркалу язык и вернула козырек обратно.

– Вы любите Шаде¹⁹? – неожиданно для Бориса, поинтересовалась она.

– Я бы не сказал, что влюблен в нее, но мне нравится ее творчество, – твердо ответил Боря.

– Ну, тогда Вам понравится и Малья, – Марина завела автомобиль и уверенно нажала на педаль газа.

– А кто такая Малья? – спросил он, зацепившись за музыкальную тему, как за спасательный круг, – Это Ваша кошка?

Марина рассмеялась. И, не потому, что по достоинству оценила тривиальную шутку Бориса, а потому, что почувствовала, как он окончательно расслабился, перестав думать о своей жене.

– У меня нет кошки, – продолжала смеяться Марина, – А Малья, это такая джазовая певица. Поет в стиле cool-jazz. Я, как раз купила, ее альбом. Мне кажется, Вам понравится. В крайнем случае, мы с Вами послушаем Шаде. Кстати, простите меня, что я не включаю музыку в машине. Ее пластмассовый звук меня раздражает.

– Все нормально, – успокоил ее Борис, заметив, что они действительно, все это время, ехали в тишине, – мне не мешает. Ну, в смысле, мне музыка и в моей машине надоела. Так, даже комфортнее. Нужно будет тоже поэкспериментировать и поездить в тишине. Правда, для этого мне будет необходим хороший собеседник…

Борис вдруг замолчал, посмотрев в свое окно. Прямо за стеклом, на него, осуждающе, смотрела его жена, сидя в кресле, пролетающем сквозь припаркованные автомобили.

– Это вовсе не обязательно, – вернула его мысли, обратно в салон, Марина-секретарша, – поверьте. Совсем не обязательно…

Они еще немного пообсуждали свои музыкальные предпочтения, и резко перешли к обсуждению «женщин за рулем». Боря восторгался Мариной и ее умением объяснить необъяснимые вещи. Ему нравился ее открытый, звонкий смех, ее смелая непосредственность и магнетическое обаяние. До сих пор, он считал ее красивой женщиной-пустышкой, из числа тех, кого Господь награждает красивым телом, напрочь лишая внутренней красоты. И, вроде бы, она ничего такого не сказала, чтобы выдавало ее супер-интеллект, но во всем: в ее словах, ее взгляде и даже в ее смехе, чувствовалась какая-то особенная рассудительность. Это была не дура-секретарша. Это была уверенная в себе женщина – сильная и самостоятельная, умело пользующаяся своей идеальной внешней оболочкой.

– Мы приехали, – объявила она, и, выключив двигатель, потянулась за пакетом с едой.

Демонстрируя его тяжесть, Марина обеими руками вынула из-за сиденья бумажный пакет и поставила колени Бориса. Подняв голову, она на секунду задержала свой взгляд на его глазах, начинавших вновь заполняться неуверенностью.

– Мы никому не расскажем об этом дурацком приключении, – улыбнувшись, тихо сказала она, – даже Вашей жене.

Она подалась еще немного вперед, поцеловала его в уголок губ, и, резко вернувшись в свое кресло, шутливо скомандовала: «На выход, Борис Валерьевич!» Открыв дверь, она выскочила из машины, оставив в ней ошарашенного Бориса. Он подчинился и последовал примеру Марины.

«Что это было?» Будто клеймом горело то место, куда прикоснулось тепло ее губ, словно зияло отверстием в его голове. И, протянув через это отверстие незримый электрический кабель, кто-то подал разряд необъяснимых ощущений. Все пространство его головы заполнила необычайная какофония звуков. Он слышал шум ветра, гул трансформатора, звонкое биение его собственного сердца – оркестр, играющий странные симфонии, пчелиный рой жужжащих вопросов. Не помня себя, Борис вывалился из машины.

35

Вопреки ожиданиям Бориса, ее квартира не была похожа на жилище ведьмы, с лампадами и куклами Вуду. Не представляла она из себя и садомазохистскую келью юной потрошительницы сердец. Не было в ней ни железных кроватей с наручниками и цепями, ни бандажей и плеток, разбросанных по углам. Это была аккуратная светлая квартирка-студия в современном, минималистском стиле от IKEA, в теплых, молочно-кофейных тонах.

В прихожей, Марина освободила Бориса от его ноши, забрав у него ресторанный пакет, и предложила сесть на диван, стоявший почти на средине просторной прямоугольной комнаты. Она подняла крышку ноутбука от Apple, и комнату наполнили мягкие, доносившиеся откуда-то сбоку, серебряные звуки джаза. На маленьком столике перед диваном появились те самые креветки и два бокала для белого вина. Боря откупорил врученную ему бутылку и, глядя на присевшую напротив Марину, расположившуюся на толстом, молочно-белом ковре, наполнил бокалы.

Ему действительно понравилась Малья. Она, как нельзя кстати, дополняла теплый антураж комнаты, делала ее уютной и безопасной. Теперь он слышал только музыку, избавившись, наконец, от назойливых звуков трансформатора.

– Правда же, тут намного уютнее, чем в ресторане? – словно прочитав его мысли, спросила Марина, попробовав вина.

– Тут все намного волшебнее, чем я себе представлял, – признался Борис, согревая свой бокал обеими ладонями, – Вы, эта музыка, даже это вино…

Марина, вдруг, тоже его почувствовала – это волшебство, неожиданно охватившее их обоих, закружившее и сблизившее их, растворившее в музыке, смешивающейся с винным ароматом нагретого Борисом бокала. Она поставила недопитое вино на стол и расстегнула блузку. Пока, обескураженный происходящим на его глазах действом Борис, рассматривал ее великолепную грудь, сдерживаемую белоснежными кружевами ее нижнего белья, Марина оказалась у Бориных ног. Поставив руки на диван, она приподнялась, встав на колени, и ее губы оказались в сантиметре от его лица. Теперь, Борису мешал бокал. Он попытался поставить его на столик, подавшись слегка вперед и… их губы соприкоснулись. То ли от страха, то ли от счастья, но в его голову лезли совершенно идиотские мысли: «Не расплескать бы вино. Нужно освободиться от этого чертового бокала!» Не размыкая губ, он попробовал вывернуться и привстать. Когда стеклянная ножка опустилась на столешницу, Борис оказался над Мариной. Она лежала на его левой руке и, сомкнув губы, дразнила и завораживала его блеском своих улыбающихся глаз. Вот теперь, его мысли перестали быть идиотскими. Теперь они были сосредоточены на роскошном женском теле, так удачно свалившемся с неба в его руки. Марина была очаровательна. Нет. Она была невероятно красива. Ему захотелось коснуться ее лица, ее волос, ее груди, проверить – не снится ли ему эта красота. Он нащупал маленький замочек за ее спиной и больше не смог сдерживать, захватившую все его тело, страсть.

36

В комнате звучала Шаде, перебивая легкий шум бегущей воды, доносившийся из ванной комнаты. Развалившись на ковре, сидя в одних трусах и рубашке, Боря доедал жирную креветку. Он был расслаблен и счастлив. То и дело, закрывая глаза, он переживал головокружительные моменты его сегодняшнего бенефиса. Снова и снова, ощущая в руках красивое женское тело, он вспоминал каждый его бугорок, каждый его сантиметр. Задумчиво глотая вино, он возвращался к ее лицу, будто пил сладкий поцелуй из ее губ. Продолжая слушать легкую джазовую мелодию, мысленно хвалил себя за проявленные им стойкость и героизм. Наконец, он открыл глаза и потянулся к своим брюкам.

Отыскав в кармане свой телефон, он набрал номер Славы. Абонент все еще не мог с ним разговаривать. Боря отложил телефон и снова закрыл глаза. Его воспоминания прервал щелчок дверной защелки, но он не пошевелился, продолжая сидеть с закрытыми веками. Марина неслышным шагом прошла в комнату и, подкравшись к Борису, наклонилась к нему и поцеловала.

– Борис Валерьевич, – запахивая слегка открывшийся халат, улыбнулась Марина, открывшему глаза Борису, – Вам кто-то звонил?

– Нет. Это я звонил. Я попытался найти своего пропавшего друга, – улыбаясь, ответил он.

– Нашли? – она присела на полу, рядом с ним.

– Нет, – ответил Борис и, чуть привстав, налил ей вина, – он еще на своем свидании.

– У него тоже есть секретарша? – прищурившись, поинтересовалась Марина, кусая креветку.

– Нет. У него даже жены нет, – спокойно ответил Борис и мгновенно пробудил в себе иные воспоминания.

Он занервничал. Его как будто ударили, откуда-то изнутри. В области груди, неожиданно возник огромный горящий шар. Он нарастал и давил на живот, обжигал уши и скулы. Тело залихорадило и затрясло. Боря открыл рот, чтобы глотнуть побольше воздуха, но это не помогало.

– Марин… – выдавил он, наконец.

– Борис Валерьевич, – спокойно ответила Марина, не дав ему договорить, – я знаю, что Вам необходимо идти. Я Вас провожу.

Она встала и, подняв с пола его брюки, бережно передала Борису. Он застыл в нерешительности. Теперь, ко всему прочему, ему стало немного стыдно. Марина закрыла глаза и снова его поцеловала. Долгим и нежным поцелуем. Его шар стал остывать. Грудь еще болела, но жар отступил и дал возможность прийти в себя.

Они попрощались в коридоре. Борис обхватил ее талию и опустил голову в ее грудь. Он втянул ноздрями воздух. Вдохнул так глубоко, словно хотел вобрать весь ее аромат, все ее тепло, всю ее нежность. Вобрать и унести с собой. Он еще что-то хотел сказать, но Марина положила ладонь на его губы, заставив его смолчать. Она улыбнулась и напомнила:

– Помните, о чем мы договаривались? Завтра, я – Ваша секретарша, а Вы – мой шеф. И никаких глупых воспоминаний.

– И никаких глупых воспоминаний, – повторил он и выпустил Марину из рук.

Выходя из лифта, Боря снова позвонил Славе и, не дождавшись ответа, вызвал такси.

37

Домой Борис вернулся около девяти. Дома пахло ужином и… домом. Дома пахло домом.

Марина встретила его привычным поцелуем, вопросом о причине его опьянения и рассказом о том, что произошло сегодня в школе: «…что ее директор потребовал от нее, чтобы она выходила на работу не на пару часов в день, а задерживалась бы до вечера. Хотя она не может понять зачем. Ведь учебный год еще далеко, а подготовка учебных планов и всякой такой дребедени не требует от нее таких невероятных усилий…» В конце концов, предположив, что таким образом директор пытается до нее грязно домогаться, они сели ужинать.

– А что, твой директор вампир? Днем он силы теряет? – смеялся Борис, втайне от жены, вспоминая свое волшебное приключение.

– Школа видимо мешает… – ответила Марина, – …Боря, я тебя умоляю. Какие у него силы? Мне просто кажется, что этот старый похотливый засранец, только того и хочет, чтобы его воспринимали этаким мачо. А на деле, он такой же, как ты – храбрец только на словах.

– Ты ко мне несправедлива, Марин, – шутливо возмутился Борис.

– Да все вы мужики одинаковы, – отмахнулась от него Марина, – бегаете с высунутыми языками за сиськами с письками. Как увидите чуть открытое декольте, так слюнями исходите, и тельняшки на себе рвете. А стоит подойти к вам поближе и схватить вас за яйца, так вся ваша храбрость в пятки уходит. И скулить начинаете, мол, работы много, устал, дескать, настроение не то, давай завтра попробуем… Борь, не начинай этот диспут. Не в твоих это интересах. Лучше расскажи мне, ты поговорил с Майей?

– Нет. А должен был? – удивился Борис.

– Боря, ты ведешь себя, как будто тебя только что трахнули, – возмутилась Марина. – Лицо у тебя счастливое и глупое, а голова пьяная и дурная. Я не знаю, кто тебя трахнул, не знаю, что и кому ты там был должен, но ты мне утром обещал, что придумаешь, чтобы эта стерва не навредила Славе.

– Обещал – сделаю! – ответил Боря, пережевывая кусок стейка, – Но Майе сейчас звонить нет смысла. Майя прилетит только послезавтра. А за эти два дня я все сделаю. Комар носа не подточит. Я уже сегодня практически устроил Славу к нам на постоянную работу. И все благодаря моей затее с Майей. Так что он мне еще спасибо скажет. К тому моменту, как она прилетит, Славе не нужно будет даже вспоминать о ее существовании.

Боря врал и изворачивался. Не только потому, что знал, как ревностно оберегала Марина их дружбу со Славой. Он врал и изворачивался, приняв Маринины слова о трахе за ее чуткую, женскую интуицию. Он совершенно серьезно насторожился, осматривая себя со стороны. Никакого предательства он пока не находил. Ни на своей рубашке, ни на брюках. Но, это «что-то», нужно было как можно скорее смыть. Поэтому он быстро проглотил кусок стейка и чуть не поперхнувшись, продолжил:

– Марин, я знаю, как ты беспокоишься о Славе. И я еще раз, торжественно обещаю, что ни один его волос не упадет на подушку этой Горгоны.

– Чего ты себя все осматриваешь? – усмехнулась Марина, – Что потерял? Ведешь себя, словно со свидания притащился.

– Марин, прекрати меня смешить, – пытаясь перевести свой истерический смех в шутку, попросил Боря, почувствовав, как к его щекам подступила краска, – мне и без свиданий забот хватает. Просто вспоминал, что я тебе еще такого обещал и не сделал, а ты сразу…

– Ладно. Я в тебя верю. Доедай свой ужин и отправляйся в душ. От тебя воняет как от козла, – скомандовала Марина, будто прочла его мысли.

Она встала из-за стола и, положив свою тарелку в мойку, отправилась в спальню. Откуда-то из глубины комнаты, до него долетел ее голос:

– Я ложусь спать! Не буди меня!

Борис отставил тарелку, так как есть ему, теперь, не хотелось вовсе. Он встал и побрел в душ.