Глава 3

До тех пор, пока мы не оказались на окраине города и не выехали на Кильдинское шоссе, я не обмолвился с Маргаритой ни единым словом Её личный водитель, поджарый, худощавый человек лет сорока, в чертах лица которого проступало что-то лопарское, заметив наше подавленное состояние, не решился нарушить невольно воцарившуюся тишину. Даже когда Маргарита, не доезжая до коттеджа буквально пары километров, велела ему остановить «джип», он всего лишь покорно кивнул головой, беспрекословно направил автомобиль на обочину дороги и плавно нажал на педаль тормоза.

– Мы с Анатолием немного пройдёмся пешком, – выйдя из салона, сказала она повышенным тоном, не терпящим возражений.

Несмотря на её конкретные объяснения, водитель всё же не поспешил включить передачу и тронуться с места.

– Хочу после городского смрада подышать чистым свежим воздухом, – добавила Маргарита. Закроешь гараж и на сегодня можешь быть свободен.

Он вновь кивнул головой. Задавать лишние вопросы своей непосредственной хозяйке было не в его правилах. Что относительно меня, то зная её несносный характер, я сразу понял, что Маргарита находилась не то чтобы в плохом расположении духа, а вообще была в бешенстве. Тот факт, что она вышла из автомобиля, не доезжая до пределов товарищества «Кольский Берег», был плохим предзнаменованием и не предвещал для меня ничего хорошего. Я подсознательно и безошибочно предположил, что мне предстояло выдержать не то чтобы всплеск, а целый поток её бурных эмоций. Однако я так же знал, что Маргарита не позволит себе уподобиться базарной торговке, не накинется на меня с кулаками и не начнёт верещать на всю округу. Надо отдать должное, что в любой критической ситуации, она умела владеть собой, и если ей было необходимо кого-то отчитать или поставить на место, то делала это, не прибегая к повышенному тону. Вероятно, она научилась такому приёму у моего отца, полковника Шаврова, который никогда и ни на кого не повышал голос, но при этом все его приказы выполнялись мгновенно и беспрекословно.

– Зачем лишний раз выказывать собственную слабость? – неоднократно подмечал он. – Собака лает, ветер уносит! Нужно говорить негромко, но так, чтобы произнесённые тобою слова впились в сознание человека, лишили всякого стремления к противостоянию и вынудили его подчиниться твоей воле.

Именно по этой причине я был готов к предстоящему разговору и ничуть не удивился, когда оставшись наедине со мной и вдыхая полной грудью дурманящий запах чистого загородного воздуха, она сдержанно спросила:

– Ты не наплёл следователю ничего лишнего?

– Нет, – коротко ответил я.

– Тогда о чём задумался?

– О разном…

– Мне не понравилось, как ты зубоскалил у Филимонова в кабинете.

– Мало ли кому, что не нравится… – дерзко ответил я.

– Последнее время ты что-то ведёшь себя слишком развязно. Начинаешь хамить…

Было очевидно, что Маргарита с трудом пыталась скрыть вспыхнувший порыв гнева. Она сдерживала себя из последних сил, продолжая сохранять спокойствие, вероятно, всё ещё надеялась на свой непререкаемый авторитет, но в тоже время её голос заметно дрогнул, словно что-то оборвалось у неё внутри. В произнесённых ею словах, явно прозвучал приступ отчаяния. Она не могла не понимать, что после гибели моего отца стремительно теряла надо мной всякую власть.

– Не забывай, что разговариваешь с умственно отсталым дебилом! – съязвил я.

Она непроизвольно встряхнула головой. Пышные каштановые волосы тяжёлым водопадом рассыпались по её худеньким плечам.

– Я тебя подобным словом не обзывала! – словно оправдываясь, произнесла Маргарита.

Она неторопливо достала из пачки тонкую дамскую сигарету и так же неспешно прикурила. Разумеется, она сделала это специально, чтобы как следует собраться с мыслями. Наконец, после нескольких глубоких затяжек, она произнесла:

– Если я позволила себе некоторую вольность и назвала тебя дураком в присутствии Валерия Яковлевича, так стоит ли на меня обижаться? Ведь ты по собственной воле постоянно изображаешь из себя недоумка.

Услышав такое, я внутренне напрягся. Мне захотелось выдать ей что-нибудь обидное, но сделать это оказалось не так-то просто. Сказать в ответ, что она сама круглая дура, было бы довольно таки глупо и непростительно с моей стороны. Я не мог не признать тот факт, что Маргарита свободно владела как математическим, так и гуманитарным складом ума. У неё была отличная память и превосходное логическое мышление. К тому же, она была творческой натурой с неограниченной фантазией и великолепной интуицией. Назвать её «уродиной», было бы верхом моей тупости. Это бы лишь вызвало скептическую ухмылку, отразившуюся на её смазливом личике. Маргарита прекрасно знала себе цену и отлично следила как за внешним видом, так и за стройностью её грациозной фигурки.

– Ну, ты и политическая проститутка! – не придумав ничего более подходящего, изрёк я.

Маргарита изумлённо посмотрела на меня.

– Почему же именно политическая? – полюбопытствовала она, капризно надувая губки.

– Если тебя в этом изречении что-то не устраивает, тогда можешь считать себя самой, что ни на есть, обыкновенной проституткой! – пробурчал я.

Маргарита непонимающе уставилась на меня. Какое-то мгновение она находилась в растерянности, а затем в её красивых аквамариновых глазах вспыхнули искорки, одновременно отражающие как её возмущение, так и прирождённое лукавство. Я даже испугался, что она может вцепиться в моё лицо длинными острыми ноготками и на всякий случай отошёл на несколько шагов в сторону.

– Ты волен думать обо мне всё что угодно, но позволь сразу не согласиться, – иронично заметила Маргарита. – У тебя нет ни малейших оснований, оскорблять меня подобным образом!

Я небрежно махнул рукой. Соревноваться с ней в словоблудии, было так же бессмысленно как пытаться перепрыгнуть самого себя. Она же, в данной ситуации, не собиралась упускать шанс для выяснения сложившихся отношений.

– Будь добр ответить, по какому праву, ты мне грубишь? – потребовала Маргарита

В её голосе прозвучало обещание крупных неприятностей, ожидающих меня в самое ближайшее время.

– Мне нужны деньги! – напустив на себя как можно более воинственный вид и преднамеренно проигнорировав её вопрос, возбуждённо заявил я.

– У тебя достаточно денег! – строго сказала она. – Даже более чем достаточно…

– Мы оба прекрасно знаем, по какой причине ты владеешь всем движимым и недвижимым имуществом моего отца, – теряя самообладание, возмущённо произнёс я. – В твоём распоряжении миллионы долларов, а я ограничен в рублёвом эквиваленте. Иной раз, даже не могу вспомнить, как выглядит пятисотенная купюра, не говоря уже о тысячной…

– В первую очередь, мой мальчик, не забывай, что я распоряжаюсь наследством своего законного супруга! – дерзко вставила она. – А во вторую…

Маргарита злорадно ухмыльнулась, дав волю взбудораженным эмоциям.

– Зачем тебе деньги? У тебя и так всё есть…

– Сколько раз тебе повторять? – почти выкрикнул я. – Не смей называть меня мальчиком! Я давно вырос из детского возраста. К тому же, младше тебя всего на какие-то несчастные пятнадцать лет.

– Судя по твоему умственному развитию, я бы этого не сказала, – съехидничала Маргарита.

Она бросила на асфальт тлеющий окурок и затушила его носком правой туфельки.

– Но ведь тебе отлично известно, что я не настолько глуп, как иногда прикидываюсь! У меня со здоровьем нет никаких проблем, да и с головой всё в порядке… – раздражённо вспылил я.

– Вот и продолжай прикидываться дальше! – укоризненно посоветовала Маргарита.

Я резко остановился и, окинув её озлобленным взглядом, устрашающе прорычал:

– Если правильно понимаю, то мне абсолютно не на что рассчитывать?

– Ты правильно понимаешь, – подтвердила она.

Маргарита посмотрела на меня с непривычной для неё нежностью. Я сразу понял, что в её сознании появились какие-то недобрые мысли.

– Но это вовсе не означает, что я позволю тебе умереть с голоду, – с нескрываемым ехидством, добавила она.

– Твоя наглость не имеет границ! – произнёс я, нервно сжимая кулаки.

Маргарита наверняка обратила внимание на возрастающую угрозу, прозвучавшую в моём голосе, которую я не мог, да и не собирался скрывать. Однако она оставалась абсолютно спокойной. На её прекрасном личике не дрогнул ни один мускул. Более того, мне даже показалось, что её забавляла моя необузданная вспыльчивость.

– Мы здесь совершенно одни, – констатировал я, демонстративно оглядевшись по сторонам.

– Ну и что? – с откровенным равнодушием, полюбопытствовала Маргарита.

– Ты не боишься?

– А кого мне бояться? Диких волков здесь нет, да и белые медведи сюда не заходят. Местные бродячие собаки меня хорошо знают. Я постоянно их подкармливаю…

– Самое опасное и жестокое существо, которое обитает на нашей планете, это человек! – резонно подметил я.

Маргарита скептически ухмыльнулась.

– Ты что ли, самое опасное существо? – язвительно поинтересовалась она. – Не слишком ли много на себя берёшь?

Небрежным жестом руки, я отмёл оба её вопроса, посчитав их несущественными.

– Стоит тебе стать без вести пропавшей и до конца своих дней смогу купаться в богатстве и роскоши, – меланхолично произнёс я.

Вопреки моим ожиданиям, Маргарита громко рассмеялась.

– Нельзя же быть до такой степени беспечным и наивным, – укоризненно сказала она. – Если со мной что-нибудь случится, ты автоматически будешь первым подозреваемым в моём исчезновении и в самое ближайшее время угодишь за решётку.

– А может мне случайно повезёт? Пусть будет один шанс из тысячи…

– Даже не надейся! – вновь хмыкнула Маргарита.

Она невольно нахмурилась. Как бы там ни было, но наш разговор зашёл слишком далеко. Возник весьма щепетильный вопрос, непосредственно касающийся её жизни и смерти. К тому же, моя шутка слишком затянулась. Если, конечно, она вообще была шуткой и не имела под собой вполне осознанную подоплёку.

– Но если следовать теории вероятности, и тебе на самом деле удастся уйти от правосудия, – логически рассудив, допустила Маргарита. – То кто же позволит тебе вступить в законные права наследства, с твоей-то справкой подтверждающей полную недееспособность?

Мне трудно было не согласиться с её аргументами. Естественно, Маргарита была права. Спонтанное преступление непроизвольно влекло за собой ряд всевозможных ошибок и оплошностей, благодаря которым, действительно появится возможность оказаться на скамье подсудимых. Но и при лучшем раскладе, я бы не смог воспользоваться миллионами моего отца, как ни в долларовом, так и не в рублёвом эквиваленте. Вопрос о моём благосостоянии был бы решён в самое ближайшее время на уровне представителей органов опеки и попечительства. К тому же, он наверняка был бы решён далеко не в мою пользу.

– Так что, мой милый, теперь ты не только не сможешь от меня избавиться, но и сделаешь всё от тебя зависящее, чтобы как в ближайшие, так и в последующие годы со мной ничего не случилось! – съязвила Маргарита.

Несмотря на природную женскую слабость, она смогла нанести мне сокрушительный удар. Но этого ей показалось мало. Вероятно, она решила меня окончательно добить, или, по крайней мере, хотя бы опустить ниже плинтуса, поэтому строго добавила:

– Деньги я тебе регулярно выдавала, да и впредь буду выдавать! – пообещала Маргарита, но тут же предупредила. – Когда и в какой сумме, позволь решать мне! А если начнёшь возмущаться, посажу на голодный паёк…