Субботнее утро в поселке начиналось, как всегда, с протяжного зевка тишины, нарушаемой редкими лайками собак и скрипом старых ворот. Вячеслав проснулся без будильника – не потому, что выспался, а потому что в голове продолжал крутиться диалог с Ольгой. Тот самый вечер, странный и слишком правильный. Он снова и снова прокручивал каждую реплику, каждую интонацию, и всё никак не мог отделаться от ощущения, что это было похоже на дежавю. Словно он где-то уже видел этот разговор. Словно кто-то писал для него сценарий.

Он потянулся, зевнул, прошёл в душ, но даже струи холодной воды не прогнали внутреннюю тревогу. Телефон мигнул на тумбочке. Сообщение.

Ольга:

Доброе утро, спала как убитая. А ты? Сегодня буду в той же кофейне. Если будешь рядом – загляни.

Вячеслав фыркнул. Та же кофейня. Конечно. Снова совпадение? Или она просто знала, что он будет рядом?

Он машинально ответил:

Хорошо, может загляну. Зависит от кофе и настроения.

И тут же пожалел – слишком нарочито отстранённо. Но отправил. Назад дороги не было.

Он вышел из дома и медленно направился к главной улице. Осень в посёлке была особенной – не как в городе. Здесь в воздухе пахло дымом, влажной хвоей и чем-то металлическим. Старики сидели на лавочках, как живые декорации, кивали ему в знак приветствия. Он привычно кивал в ответ. Вячеслав давно стал здесь «своим», хотя в душе всё ещё чувствовал себя чужаком.

На крыльце магазина он увидел Петра – бывшего механика из воинской части, теперь сторожил местную СТО. Пётр был немногословен, но обладал способностью смотреть сквозь людей.

– Славка, не узнаю тебя, – сказал он, щурясь от солнца. – Летаешь весь день. В кого влюбился?

Вячеслав ухмыльнулся:

– А что, видно?

– Видно. Слишком легко ходишь. Люди влюблённые – они как будто в два раза легче становятся. Только помни – ветер перемен редко приходит просто так. Иногда с ним и буря заходит.

Слава кивнул и пошёл дальше, ощущая, как слова Петра, будто шрамы, остаются внутри. Что-то в них было. Что-то, что он сам ещё не мог признать.

Кофейня "Берег" находилась у парка, напротив озера. Название было ироничным: до моря – двести километров, до ближайшей приличной воды – пятнадцать. Но кофе делали неплохой, а интерьер напоминал уютные кафе в Сочи – белый кирпич, мягкий свет и всегда пахло корицей.

Ольга уже сидела за столиком у окна. На ней было светлое пальто, волосы собраны в небрежный пучок. Она выглядела расслабленной, но в глазах – снова тот же блеск. Как будто знала, что он придёт. Как будто ожидала каждое его движение.

– Привет, – сказала она. – Садись. Я заказала тебе латте. С корицей. Любишь же?

Он замер. Где она могла это узнать? Он никогда не говорил.

– Ты экстрасенс?

Она рассмеялась:

– Нет. Просто в прошлый раз ты с таким удовольствием пил именно его. Я запомнила. Мне нравится наблюдать.

Её ответ был идеален. Слишком идеален. Не за что было зацепиться. Ни тени лжи. Ни сбившегося тона. Но Вячеслав, как бывший журналист и аналитик, привык чувствовать скрытые смыслы. И сейчас он чувствовал, что не всё так просто.

Разговор шёл легко. Слишком легко.

Они говорили о фильмах. О книгах. О детстве. Ольга рассказывала, как с сестрой Яной устраивали театр теней на стене, когда гас свет. Как мечтала стать режиссёром, но пошла работать в логистику. Обычные вещи. Но даже в них было что-то… сценическое. Будто она знала, как произвести впечатление. Будто рассказывала не просто воспоминания, а тщательно отобранные сцены, где каждая фраза – штрих к портрету «идеальной женщины».

– А твоя мама? – вдруг спросила она. – Как у вас с ней отношения?

Он насторожился. Тема была неожиданной. Слишком личной.

– Хорошие. Но… сложные. Она сильная женщина. Всё сама. Многое прошли. После отца она одна всё тащила. У неё своё мнение на всё. Даже на мою жизнь.

– Ты на неё похож, – сказала Ольга тихо. – Сильный, но уставший. Как будто хочешь опереться на кого-то, но не можешь себе этого позволить.

Он замолчал. Это было попадание в точку. Слишком точное.

И снова – как? Просто интуиция? Или что-то большее?

Вечером он позвонил Ольге. Просто хотел услышать её голос. Не устраивать допрос, не предъявлять фотографию, не говорить о визитке. Просто услышать, как она смеётся, как дышит в трубку. Он набрал её номер, приложил телефон к уху – и услышал глухие гудки.

– Абонент временно недоступен…

Странно. Обычно она отвечала сразу. Он написал сообщение: «Ты где? Всё хорошо?» – и сел на кухне, уставившись в экран.

Ответа не было.

Минуты шли. Он чувствовал, как растёт тревога, и с каждой секундой всё больше убеждал себя, что это паранойя. Может, просто плохая связь. Может, она занята. Может, просто отдыхает и отключила телефон.

Но, несмотря на все эти «может», он оделся и вышел из дома. Направился к её квартире. Круглый дом на окраине посёлка, окружённый редкими соснами. Свет в её окне не горел.

Он позвонил в дверь. Раз – тишина. Два – тишина.

Он приложил ухо к двери и почти сразу отпрянул.

Внутри была тишина – абсолютная. Такая, как бывает только в покинутых местах. Он оглянулся, проверил – ни камеры, ни глазка. Поколебался – и тихо нажал на ручку.

Дверь оказалась… не просто закрыта – будто замурована. Ни малейшего люфта. Как будто за ней стояла бетонная стена.

Он шагнул назад, недоверчиво глядя на панель. Вот же он, её номер, её звонок, её фотография на экране, когда она ему писала. Всё казалось нормальным. Слишком нормальным.

Он уже собирался уходить, когда в коридоре дома появился сосед. Невысокий, лысеющий, в тренировочных штанах и с недоверчивым взглядом.

– Простите, – обратился Вячеслав, – вы не подскажете, Ольга дома?

Сосед прищурился:

– Какая Ольга?

– Ольга, которая живёт вот здесь. Третий этаж, левая дверь.

– Здесь? – Мужчина покачал головой. – Тут давно никто не живёт. Квартира пустует уже месяца три.

– Этого не может быть, – тихо сказал Вячеслав.

– Ну, можете сами спросить в ЖЭКе. Или у консьержки. Но я эту дверь не видел открытой уже черт знает сколько. Да и света там давно не было.

Сосед пожал плечами и пошёл к лифту.

Вячеслав остался стоять в коридоре.

Там, за дверью, была тишина. Такая же плотная, как воздух перед грозой.

Он спустился на улицу и пошёл по направлению к центру посёлка. Ноги сами несли его к той самой кофейне, где они встречались. Было почти пусто, бариста зевал у стойки.

– Простите, – начал он, – я тут бываю с одной девушкой. Темноволосая, голубые глаза, часто заказывает мятный латте. Вы её не помните?

Бариста покачал головой:

– Здесь каждый день десятки людей. Не запоминаю. Но мятный латте – редкость. Погодите…

Он взял блокнот с заказами. Пролистал пару страниц.

– Да, вот. В понедельник. Кто-то заказывал. Мятный латте. И капучино без пенки. Вы это брали?

Вячеслав кивнул.

– А можно… чек? Или карту, которой расплачивались?

– Мы за наличные продали. Без чека. Тут вообще всё просто, без фанатизма. Ну, вы ж понимаете, – бариста усмехнулся.

Простой ответ. Слишком простой. Всё казалось будто нарочно стирающим следы.

Он вышел на улицу. Было уже совсем темно. Где-то вдалеке загудел дизельный поезд, пахло мокрым асфальтом. Он закрыл глаза и попытался вспомнить – не события, а ощущения. Первую встречу. Её взгляд. Её слова. Что-то в них было… как будто отрепетировано.

И вдруг – озарение. Он вспомнил её фразу. Тогда, в тот самый день:

«Мне кажется, мы уже встречались. Не здесь. Раньше. Может, в другой жизни?»

Он тогда улыбнулся. Принял за флирт.

А может – она не шутила?

В ту ночь он не мог заснуть. У него было чувство, будто его воспоминания – не его. Будто кто-то вложил в его голову чужую историю, тщательно, нежно, как ювелир вставляет бриллиант в оправу.

Он снова достал фотографию. Провёл пальцем по ней. Его рука – рядом с её талией. Она держит его пальцы. Но… в отражении витрины, за ними, виден человек. Размытый. С камерой. В чёрном.

Он увеличил изображение. Размыто, но отчётливо – тот же силуэт, что в парке.

Он не просто их снимал.

Он был там.

Он был рядом.

Он стоял за этой иллюзией.

Наутро он решил позвонить Яне – сестре Ольги. Он знал только номер, который однажды Ольга продиктовала невзначай.

Гудки. Потом – голос:

– Да?

– Здравствуйте. Я Вячеслав. Мы знакомы с вашей сестрой, Ольгой…

Пауза. Слишком долгая.

– Простите, с кем?

– С вашей сестрой. Она…

– У меня нет сестры, – сказала женщина. – Вы ошиблись.

– Яна, подождите, пожалуйста. Я знаю, что она существует. Мы встречаемся. Мы были в кофейне, в парке, в кинотеатре… Она говорила, что у неё есть сестра. Яна. Это вы.

Снова пауза. Потом – дрожащий вдох на том конце линии:

– Кто вам дал этот номер?

– Она. Ольга.

– Это невозможно.

– Почему?

– Потому что моя сестра Ольга умерла три года назад.

Тишина.

– Как умерла?

– ДТП. Лето. Под Геленджиком.

У него подкосились ноги. Он сел прямо на ступеньки у подъезда, вцепившись в телефон.

– Это… не может быть. Мы только что виделись. Говорили. Она жива. Она настоящая.

– Я не знаю, кто вы и что вам показалось, – сказала Яна. – Но если это чья-то шутка, то она очень жестокая.

Она повесила трубку.

Вячеслав остался сидеть с телефоном в руках. В голове шумело. В груди – пустота.

Если она умерла… то кто та женщина, с которой он провёл последние недели?

Он поехал в Геленджик на следующий день.

Никому не сказав. Оставил мать с сообщением, что «надо срочно по делам». Взял старую «Мазду», закинул в багажник куртку, термос и блокнот с записями – единственное, что придаёт его реальности хоть какую-то чёткость.

Дорога тянулась. За окном мелькали поля, просёлки, скучные указатели. Вячеслав глотал кофе и прокручивал в голове разговор с Яной. Голос её был не фальшивым. Никаких наигранных интонаций. Она действительно считала, что сестра мертва. Но если это так – то кто же тогда та, кто смотрела на него с такой глубиной, как будто знала его тысячу лет?