Звонок раздался неожиданно. Вадим поднял трубку черного, стилизованного под VEF времен шестидесятых годов прошлого века, телефона, который стоял на антикварной, карельской березы тумбочке рядом с велоэргометром. Конечно, не хотелось прерываться, но он давно взял себе за правило отвечать на все звонки. Резко сбросил темп, но крутить педали не перестал.
– Доброе утро, Вадим Ильич! Здравствуйте, я не слишком рано вам звоню? Я вас не разбудил? – раздалось в трубке практически без пауз между словами.
По выговору, который был близок к тому, каким иные остряки пытаются на одесский манер рассказывать еврейские анекдоты, Вадим сразу определил, что это не москвич. Но все-таки насторожился – вдруг кто-то из друзей-приятелей захотел его разыграть нынешним утром.
– Будильник вас опередил, не переживайте. А в чем дело? – поинтересовался Вадим, прикидывая, что съемок у него сегодня нет, а потому любое предложение, даже столь раннее, заслуживает внимания.
– Мне сказали, что вы коллекционер, и вот я хотел вас попросить мне помочь, – вновь заторопился собеседник.
– А вы, собственно, кто такой? И кто вам дал этот номер телефона? – поинтересовался Вадим, пытаясь одновременно вспомнить, не слышал ли он этого голоса раньше.
– О, это хороший вопрос, как говорят теперь политики на телевидении. Меня зовут Борис, а мой папа был Соломон. Я из Израиля, занимаюсь бизнесом.
Неожиданное начало утреннего разговора. Интересно – откуда звонок? На обычный городской номер, который известен узкому кругу близких и знакомых Вадима. Из Москвы?
– А до Израиля? – поинтересовался Вадим, продолжая медленно крутить педали и глядя на дисплей, показывавший, что его пульс снизился до восьмидесяти ударов.
– Я родился в Житомире, на реке Тетерев, знаете такую? Там так красиво. Особенно аквапарк…
В Житомире Вадим не бывал, а потому о красотах реки Тетерев и местного аквапарка представления не имел. Но отметил, как сын Соломона ушел от вопроса, где он раздобыл телефонный номер.
– И чем же я могу вам помочь? – пришла пора поинтересоваться причиной звонка.
– Мне нужно сделать подарок одному большому человеку, который увлекается коллекционированием холодного оружия, – перешел к делу Борис Соломонович.
«Нормально. Если кто-то коллекционирует значки, то почему бы не быть и коллекционерам холодного оружия», – подумал Вадим.
– И какую же сумму вы намерены потратить на подарок? – почти машинально задал профессиональный в среде коллекционеров вопрос Вадим.
– А почему это вас интересует? – типичная манера разговора среди уроженцев Малороссии – отвечать вопросом на вопрос.
– Если вы хотите потратить тысячу долларов, то я не буду вам предлагать вещь, которая стоит десять тысяч, – Вадим вытер полотенцем пот со лба.
– Логично. А вы, простите, случайно не еврей?
– Зовут меня, впрочем, вы это знаете от того, кто дал вам номер, Вадим Ильич. Моисеев. Моя мама русская – Ольга Юрьевна. А вот мою бабушку звали Бетти Израилевна.
В трубке повисла пауза. Впрочем, короткая.
– А вы знаете, чувствуется… – будто утверждаясь в своих догадках, вновь заговорил невидимый собеседник.
– Что чувствуется? – не понял Вадим.
– Бабушка. Вы знаете, мне это нужно быстро и цена здесь не столь важна, – вновь зажурчал быстрым ручейком голос собеседника.
– Быстро, это как быстро?
– Я должен улетать через три часа.
Вадим едва не расхохотался от такого несерьезного подхода к такому серьезному делу, как покупка коллекционного раритета. Тем более, что сам он никакого оружия – так ему завещал еще папа – не собирал. И на поиски даже ему при всех обширных связях и известности фамилии, потребовался бы не один день.
– Это не серьезно! Желаю вам приятного полета и мягкой посадки. Ничем остальным помочь не смогу, – вежливо попытался завершить разговор Вадим.
– Подождите, подождите, не вешайте трубку, – заторопился собеседник. – Мне нужен японский меч, который подарил Хирохито последнему китайскому императору еще перед войной. Может быть, вы хотя бы знаете или слышали, у кого из коллекционеров он есть, мы не постоим за деньгами…
– У меня такого раритета нет, оружием я вообще не занимаюсь, папа не советовал. Если задержитесь в Москве, сходите на наш вариант «блошиного рынка», он скоро должен быть в торговом центре на Тишинской площади. Поспрашивайте. Может вам – Вадим намеренно сделал акцент на местоимении, намекая собеседнику на оговорку, – Повезет.
Завершив разговор, Вадим еще покрутил педали велоэргометра, резко подняв темп. На дисплее высветились цифры пульса – 140. Обычно он накручивал 110–120.
Вадим помнил многие из «папиных советов» – этого своеобразного мужского кодекса поведения в разных ситуациях. В машине за рулем всегда говорил себе – «Дай дорогу дураку!». Выручало не раз. Или еще – «Никогда не застегивай нижнюю пуговицу на пиджаке». Не очень понятно, но все-таки что-то в этом есть.
«Куда это мы помчались? – спросил он себя. – Нечего заводиться! Хотя меч императора – это красиво! Надо будет, на всякий случай поинтересоваться… Видимо, за ним началась охота. Интересно!»
День у Вадима был свободный. Но сибаритствовать он не любил, ему всегда требовалось заниматься каким-нибудь делом. Ему стало интересно, а что собой представляет этот самый меч китайского императора? И пусть он не нужен ему в коллекции так же, как ятаган какого-нибудь турецкого паши, но почему меч заинтересовал уроженца берегов реки Тетерев?
Как и большинство «продвинутых» москвичей, окажись они в его ситуации, он решил залезть в Сеть и там узнать что-нибудь о мече последнего китайского императора.
«Ополоснусь потом», – подумал Вадим, прошествовав мимо ванной комнаты на кухню. Плюхнулся в любимое потертое кресло и, с хрустом потянувшись, набрал в поисковике: «меч китайского императора».
Ссылок открылось великое множество, и Вадим увлекся чтением. Вообще он знал за собой одну слабость: начав читать что-то интересное, не мог остановиться. Не мог оторваться и от книги, порой даже просто перелистывал страницы, но должен был иметь общее впечатление, чтобы вернуться к ней, когда появится время. А вот увлечься поисками меча китайского императора? Эта идея его не очень привлекала, подвернется случай – хорошо, а не подвернется, так и ничего огорчительного. Его интересовало искусство, портретная живопись.
Оторвавшись от компьютера, долил воды в чайник, нажал кнопку выключателя. Прошел в ванную. Ополоснулся прохладной, почти холодной водой. Отфыркиваясь, растерся жестким полотенцем. Отражение лица в зеркале не то, что порадовало, но успокоило: жизнь продолжается. С опозданием легко позавтракал. Он предполагал заехать днем к маме, а там неизбежно надо будет садиться за стол. А еще он знал, как трудно согнать вес, если ремень приходится расслаблять из-за того, что тот становится слишком тесным. Впрочем, у Вадима хватало характера, чтобы не «распускать» себя.
Николай Гавриилович Галасюк – крепкий седовласый мужчина не слишком высокого роста, но и не «малыш» – прекрасно вписывался в свой кабинет на седьмом этаже недавно построенного «бизнес-центра», названного «башней». Он распорядился оформить кабинет в стиле хай-тек, но не отказал себе в удовольствии повесить на одной из стен фотографию из своего еще недавнего прошлого. В противоперегрузочном летном костюме, с гермошлемом в руке рядом с высотным истребителем-перехватчиком. По молодости он даже подавал рапорт о зачислении в отряд космонавтов, но не сложилось, пришлось повоевать. Конечно, можно было бы выбрать фото, на котором он снят в генеральской форме со звездой Героя и рядом с министром обороны, но Николаю Гаврииловичу, как он сам выразился, не хотелось «педалировать» посетителей кабинета. Тем более, что они были прекрасно осведомлены о прошлом его хозяина.
После ухода из армии Галасюк оказался весьма удачливым бизнесменом и скоро возглавил одну из компаний, входящих в систему «Оборонэкспорта». В назначении немалую роль сыграли такие его качества, как скорость в оценке ситуации и принятия решений. Это осталось у него от летной практики – та техника, на которой он летал, промедления не допускала, оно грозило катастрофой. Был, правда, случай, когда при внезапном отказе этой самой техники ему пришлось катапультироваться, но и это пилот пережил без особых осложнений. Как ему тогда показалось. Но не врачам. Конечно, из армии не гнали, но «летать рожденный», он полагал унизительным «топтать бетонку».
Помимо имевшихся его прошлых и нынешних заслуг, о которых время от времени вспоминали журналисты, Галасюк приобрел репутацию солидного коллекционера. Но коллекционировал он… холодное оружие. Разумеется, со всеми положенными регистрациями и прочими требованиям к собирателям таких необычных в быту предметов, как шпага офицера наполеоновской армии, сабля гусара из полка Дениса Давыдова, или кинжал князя Дадиани из настоящей дамасской стали. Разумеется, за все предметы он платил. Даже получая что-то в качестве подарка, тут же расплачивался «копеечкой» – по русскому суеверью за «острые» подарки хоть малую, но надобно «денежку дать». Чтобы не стать врагом с дарителем. В среде коллекционеров за ним закрепилось прозвище «Перехватчик». Ему это импонировало, это слово он любил и часто говаривал: «Мы – не просто пилоты. Пилотов много. Мы – перехватчики!».
«Перехватчик» сидел в кресле перед журнальным столиком, на котором стояли две дымящиеся чашки с ароматным напитком, только что сваренным черным с никелированными деталями кофеварочным агрегатом «Лавацца», что стоял в соседней с кабинетом комнатке. И кофейные зерна в него засыпались также только сорта «Лавацца». За этим строго следила секретарша «шефа». Вторая чашка предназначалась для человека лет примерно шестидесяти с небольшим, производившим своим видом странное впечатление. Одет он был в модный, хорошо пошитый костюм, но пиджак не застегивал – мешало вываливающееся арбузом брюшко. Галстук, правда, не слишком модный, но все-таки шелковый, повязан был правильно. Темные с проседью волосы аккуратно зачесаны назад. И при всей этой солидности вид его был какой-то фанфаронистый, можно сказать, даже забавный. Держался он, а вернее, старался держаться, «солидно», но тоненькую ручку фарфоровой чашки сжимал тремя пальцами, а мизинец привычно оттопыривался так, словно у него в ладони был стакан или стопка, которую он должен был сейчас махнуть единым духом.
На самом деле пузатый коротышка с нормальным именем и отчеством Валериан Викторович, имел весьма необычную фамилию – Пиолия. С ударением на предпоследнюю гласную. Случилось это, скорее всего, по недоразумению того, кто заполнял метрику, или иную справку для получения паспорта. В графе «национальность» со слов получателя ему и записали – грек. Установить правдивость этого утверждения было решительно невозможно – Пиолия был детдомовцем. Родителей не знал, родственников не разыскивал, полагая занятие это бесполезным и, в случае успеха, возможно обременительным.
Галасюк молча подвинул собеседнику красивую коробочку красного дерева.
Валериан Викторович взял коробочку в руки, глянул вопрошающе на генерала – можно ли открыть?
– Давай, скажи, что это такое? – с хитрой улыбкой спросил Галасюк.
Внутри коробочки на оси была еще одна небольшая коробочка, которая при прикосновении повернулась.
– Что-то ювелирное? Камни смотреть, как они на свету играют? – предположил Пиолия.
– У тебя какие часы?
– Сейко, японские, настоящие! – при этом Валериан подтянул рукав и глянул на часы, словно хотел убедиться, что они на месте.
– А у меня – швейцарские, с автоподзаводом, а поскольку все мы мало ходим, так эта «качалка» ночью часы качает, так сказать, заводит, – довольный, что удивил собеседника, пояснил Галасюк.
– А может быть, все-таки лучше больше пешком ходить? Вон, все врачи рекомендуют.
– Много ты сам пешком ходишь, вон какой арбуз отрастил! – парировал генерал, который следил за весом, а потому мог позволить себе «приталенные» пиджаки.
О проекте
О подписке