2 глава

Дарина сидела на берегу, перебирая маленькие ракушки в своих ладонях. Она потеряла счёт времени, так затянуло её молчаливое созерцание моря. С каждым прикосновением к ракушкам она ощущала холодный, но успокаивающий ритм волн, как отголоски её утраченной жизни. На прошлой неделе ей не удалось выйти на берег – она и сёстры уплыли далеко в тёмные воды, туда, где тянулись тёплые моря, как забытые мечты. Теперь, оставшись одна, Дарина вновь пыталась найти его – Мирослава, но он уехал ещё утром. Когда она подошла к дому, её сердце опустилось: его не было, и когда он вернётся – тоже неизвестно.

Пляж, на котором она оказалась, был уединённым, в отличие от других участков побережья. Люди не гуляли вдоль воды, наслаждаясь свежим воздухом и тёплым солнечным светом. Она сидела,в одиночестве не, поглощённая своими мыслями. Если бы кто-то увидел её, то наверняка подумал бы, что перед ними – прекрасная нимфа, сидящая на берегу в раздумьях, с глазами, которые блестят, как гладь моря.

Внезапно её внимание привлекли шаги. Она насторожилась, подняв голову. Она обернулась и увидела перед собой девушку. Легкую, почти невесомую, как весенний ветер. Дарина почувствовала, как её сердце учащённо забилось. В этой девушке было что-то знакомое, неуловимое, но мощное. Она чувствовала её магию, как тонкий след в песке, который оставляет то, что некогда было частью её мира.

– Привет, – сказала девушка, её улыбка была светлой и искренней, как утреннее солнце, что только касается воды. – Вижу тебя здесь не в первый раз. Вот решила подойти познакомиться.

Дарина всмотрелась в её лицо и узнала в ней сестру Мирослава. Лёгкость её движения, сияние её глаз – всё в ней напоминало ту тёплую часть человеческого мира, к которой Дарина так стремилась, но не могла прикоснуться.

– Привет, – ответила Дарина, её голос был мягким, как шелест воды в вечернем сумраке.

Словно невидимая связь тянулась между ними, как призрак из прошлого, который был слишком близким, чтобы его не почувствовать. Дарина ощущала, как магия внутри неё пробуждается, как отклик на что-то, чего она не могла понять. Это было больше, чем просто встреча – это было знакомство с чем-то таинственным, но другим.

– Ты…

Дарина сделала шаг вперёд, её взгляд проникал в самую душу девушки, словно пытаясь разглядеть что-то скрытое, неуловимое, что таила в себе эта хрупкая фигура. Словно невидимая сила притягивала её, заставляя приближаться, заставляя искать знакомое, потерянное.

– Есть в тебе что-то… – её голос был едва слышен, почти как шёпот, словно она пыталась прикоснуться к невидимому, почти забытом.

В голове Дарины прозвенел странный, резкий звук, как древний звон, пришедший из самых тёмных глубин моря. Знакомый и чужой одновременно, как звезды, которые она когда-то видела, но давно утратила из виду. Чувство, что они когда-то были частью её, но теперь затмённые временем.

– Магия! – внезапно вырвалось у неё, и Дарина отшатнулась, как от огня. Её тело затрепетало, словно сама вода поднимала волны на её пути. Она пыталась удержать себя, но не могла скрыть потрясения, что охватило её сердце.

Сестра Мирослава, видя её реакцию, рассмеялась. Смех был лёгким и громким, как щебет птиц на рассвете, нарушающий тишину, но вместе с тем в нём звучала глубокая уверенность.

– Как и у тебя, сирена.

Дарина стояла, в её груди метались сомнения. Внутри разгорался странный огонь, она чувствовала, как его искры пробуждают в ней давно забытые чувства. Раньше она прошла бы мимо, не заметив, но теперь, с магией моря, она ощущала её в этой девушке – тепло, что когда-то казалось ей таким далёким.

– Кто ты? – её голос был тихим, словно она обращалась не к девушке, а к самой себе, пытаясь понять, что скрывается за её словами.

– Кто-то называет меня ведьмой, другие – целительницей, а некоторые – чародейкой, – ответила девушка, её глаза вспыхнули огоньками, яркими, как звёзды в тёмную ночь.

Дарина вглядывалась в её лицо, чувствуя странное притяжение. Раньше она бы не заметила этих деталей, но теперь её чувства были обострены. Это было как столкновение двух миров: магия суши и магия моря.

– Как тебя зовут? – её вопрос прозвучал едва слышно, будто она боялась, что произнесённые слова станут частью её, как невидимая путёвка в этот неизведанный мир.

– Есения, – её улыбка была тёплой, словно утреннее солнце, которое впервые касалось зимнего снега. – А тебя?

– Меня звали Дарина, когда я ещё была человеком, – её слова тонули в тени морского ветра, как шепот, что уносит за собой время.

Есения развернулась и улыбнулась шире, её лицо приобрело озорной, почти игривый оттенок, как если бы она знала нечто большее, что Дарина ещё не понимала.

– Что ж, Дарина, – её голос прозвучал как лёгкий вызов, как музыка, под которую хочется танцевать. – А теперь скажи мне, тебе нравится мой брат?

Эти слова, как молния, пронзили Дарину. Её сердце застучало быстрее, как если бы его поймали за что-то запретное. Что-то, что невозможно было бы признать, тем не менее – оно было здесь, в её груди. Невозможно, думала она. Это не может быть правдой. Но щёки её покрылись румянцем, и Дарина не могла скрыть своего смущения. Это было не так, как должно было быть. Это было… старое чувство, которое она почти забыла. Почему оно возвращается теперь? Почему в её сердце возникает что-то, что она пыталась скрыть, как море скрывает свои глубины?

"Я краснеть, категорически отказываюсь."  

Но эти слова были громче, чем любой протест, чем вся её воля.

Есения, заметив её реакцию, рассмеялась вновь. Смех её был заразительным, лёгким, как весёлый ручеёк, струящийся по камням. И в этот момент Дарина поняла – не всё, что она чувствовала, было случайным. Не всё было случайным в этом мире, в этом месте, в этой встрече.

3 глава

Солнце разливало золотые пятна по мостовой, танцевало в переливах шёлковых тканей, пряталось в медовых горшках и стекало янтарными бликами в бутыли с маслом. Базар жил, дышал, пел – он был шумным и тёплым, полным звуков и запахов: пряного шафрана, свежеиспечённого хлеба, соли и дыма.

Дарина двигалась неспешно, словно плыла в этом людском потоке, позволяя себе вдыхать запахи, слушать голоса, касаться грубой ткани, скользить пальцами по прохладным стеклянным бусинам. В этих простых ощущениях было что-то волшебное.

И вдруг – толчок.

Воздух вырвался из груди, её шаг сбился, и в следующий миг она уже падала, а мир вокруг закружился в калейдоскопе красок. Чьи-то руки мелькнули в поле зрения, чей-то крик раздался в шуме базара, разноцветные лоскуты вспорхнули, словно птицы.

Дарина рухнула на мостовую, ударившись о тёплый камень, и тут же услышала виноватый тонкий голос:

– Ой! Простите!

Она моргнула.

Перед ней стоял мальчишка – вихрастый, с горящими глазами, полными испуга. Его щёки испачканы чем-то липким, а в руках он сжимал недоеденный сладкий пирог. Ветер играл его тёмными кудрями, одежда была чуть велика, словно доставшаяся от старшего брата.

Дарина удивлённо посмотрела на него. И вдруг – улыбнулась.

Не с насмешкой, а искренне, мягко, словно человек, которому давно не приходилось улыбаться просто так.

Мальчишка замер, поражённый, а затем его лицо медленно озарилось ответной улыбкой.

– Ну и шустрый ты, – сказала она, стряхивая пыль с одежды.

– Он таким был с рождения, – раздался новый голос.

Глубокий, тёплый.

Дарина подняла голову – и мир вокруг будто замедлился.

Перед ней стоял мужчина. Высокий, с тёмными волосами, в которых солнечный свет прятал отблески меди. Его глаза… глубокие, цвета леса перед грозой. Спокойные, внимательные, но с лёгким оттенком развлечения.

Мирослав.

Она почувствовала, как её собственное дыхание сбивается, хотя причины для этого не было. Она должна была что-то сказать, что-то лёгкое, острое, поддразнивающее – но её губы словно забыли, как это делается.

– Ты цела? – спросил он.

Простой вопрос. Простая забота. Но в этих словах было что-то, от чего в её груди дрогнуло что-то забытое.

Вокруг базар продолжал жить своей жизнью – раздавались голоса торговцев, люди смеялись, кто-то спорил о цене. Но Дарина слышала только ровное, спокойное дыхание мужчины перед ней.

– Цела, – прошептала она.

– Тогда отлично. – он повернулся к мальчишке, и в его голосе появилась едва заметная мягкость. – Идём, Святозар.

~*~

Вода вокруг была тёмной, густой, словно разлитые по небу чернила, медленно растекавшиеся в глубине. Дарина скользила между водорослями, её движения были плавными, почти невесомыми, но внутри всё сжималось, а сердце билось слишком быстро.

Она чувствовала это. Чужой взгляд, чьё-то присутствие, дрожащее в воде незримыми волнами.

Ракушка покоилась в самой глубокой расщелине морского дна, в безмолвном царстве, куда даже свет не смел заглянуть. Перламутр её поблёскивал слабым, почти живым сиянием, словно собирал в себя отблески луны, которой здесь никогда не было.

Дарина протянула руку, её пальцы коснулись гладкой, чуть холодной поверхности.

И тогда вода содрогнулась.

Волна силы хлестнула в стороны, словно невидимый хищник встрепенулся в глубинах.

– Почему ты не с сёстрами?

Голос разнёсся в воде, отразился эхом, звонким и холодным, как касание морского ветра перед бурей.

Дарина застыла.

Из темноты появилась Василиса. Её волосы струились вокруг, спутанные с водорослями, а глаза светились тревожным, пристальным блеском. Сегодня сёстры должны были плыть к дальним берегам, повиноваться древнему зову. Но Дарина не могла.

Не хотела.

Есения ждала её в новолуние.

Она думала, что сможет ускользнуть, что море укроет её, как делало всегда. Она ошиблась.

– Я… – слова застряли у неё в горле.

– Поплывём вместе, – голос Василисы был мягким, но в нём не было выбора.

Дарина почувствовала, как внутри неё что-то обрывается.

– Да, конечно, – прошептала она, опуская глаза.

Она знала: её не отпустят.

 Дни прошли в темноте.

Они заперли её в каменных глубинах, в зыбком пространстве между морем и ночью.

– Ты забыла, кто ты, – шептали сёстры, их силуэты кружились вокруг, их глаза сияли, как светящиеся медузы. – Ты принадлежишь нам.

Но её сердце не молчало. Оно билось, глухо, упрямо, отзываясь эхом в её груди.

Она выбралась на рассвете, когда море ещё колебалось – отпустить её или удержать.

Город просыпался медленно, лениво потягиваясь после долгой ночи.

Улицы ещё хранили прохладу, воздух был свежим, наполненным ароматами влажного камня, дровяного дыма и первого хлеба. Но для Дарины всё казалось слишком ярким, слишком резким – звуки оглушали, свет резал глаза.