* * *

Мое первое знакомство с П.И. Вейнбергом^[2], – ему минет скоро уже, вероятно, 25 лет.

Я был тогда издателем журнала, имевшего большой успех, очень распространенного, влиятельного.

Я был его редактором и почти единственным сотрудником.

Это трудно, – не правда ли?

Но трудность положения увеличивалась еще тем, что я издавал… запрещенный журнал!

Это был журнал, выходивший в 4-м классе одной из московских гимназий. Он назывался, кажется, «Муха». А может быть и «Вселенная».

Это не были счастливые нынешние времена, когда гимназические журналы издаются под редакцией классных наставников.

До 15 лет я писал, не зная никакой цензуры!

Мы писали не для того, чтобы выказать себя с самой лучшей стороны пред начальством.

Начальство не видело наших журналов. И не дай Бог, чтоб оно видело! Как мышонок, этот журнал бегал под партами.

В нем писалось то, что может интересовать 15-летнего мальчика.

Как лучше переделать мир и о том, что «немец» несправедливо ставит двойки.

Критиковались Прудон^[3] и вчерашнее extemporale^[4]. Одна статья – в прозе – кончалась так:

«Прудон, видимо, не читал „Истории ассоциаций во Франции“ Михайлова^[5]. Он мог бы почерпнуть оттуда много полезных сведений».

Другая статья – в стихах – и о «педагогическом совете» – кончалась словами:

 
«Так что слышны далеко
Крики синего собранья!»
 

В этом журнале и была напечатана приветственная статья «г. Вейнбергу», в которой я поощрял его:

Конец ознакомительного фрагмента.