Глава вторая
На стороне врага

Очнувшись, он долго не мог понять, где находится. Просто потому, что не стыковались недавние воспоминания и то, что он увидел, открыв глаза. Последнее, что он помнил, – жуткое нутро системы охлаждения энергостанции. Там с ним хотели сделать что-то весьма неприятное, о чем память туманно умалчивала. Потом были блюстители, этот парнишка, так неудачно отхвативший от него до этого… Еще были наручники, лицо в пол и колено крепкого бойца между лопаток – после того, как его сняли с железного «распятия».

Да, еще укол в шею, после которого он уже ничего не помнил.

Стало быть, его вырубили. И вот он здесь. Не в погребальной яме с пулей в затылке, не в топке системы отопления, где из отработанного человеческого материала вырабатывают энергию и удобрения, не в грязной камере, а в чистенькой комнате, напоминавшей гостиничный номер. Впрочем, без «ящика», мини-бара и прочих приблуд из «прошлой жизни». Зато имелась жратва – он не сразу заметил поднос, предусмотрительно оставленный на журнальном столике.

Здесь был самый настоящий хлеб! Аккуратно нарезанные кусочки «кирпичика», а не имитирующая хлеб лепешка из биомассы неизвестного происхождения. И тут были яйца – настоящие, куриные, сваренные вкрутую. В рядах Месива такое лакомство стоит недельного заработка шахтера. И кофе. Еще теплый, в кофейнике-термосе. Плеснув в чашку, он долго сидел над ней с закрытыми глазами, пытаясь распознать в этом запахе искусную имитацию. Потому что не мог поверить: обреченного на расправу неприкасаемого поят напитком богов, запасы которого давно считаются навсегда исчерпанными. Не теряя ни секунды, принялся есть и пить, пока хозяева всего этого богатства не пришли в себя и не поняли, что кормежка – не по статусу пленника.

Насытившись, поднялся и быстро исследовал помещение. Дверь здесь тоже была вполне себе надежной. В этом он убедился, пытаясь найти дверную ручку и обнаружив металл под покрытием, имитировавшим дерево. Покрытие было подозрительно поцарапано, словно кто-то уже пытался продраться изнутри, используя собственные ногти.

Похоже, все-таки камера. Только для VIP-персон, как говорится. Дело принимало новый оборот. Его не ликвидировали с ходу и не хотели сгноить в каменном мешке в назидание прочим неприкасаемым. Значит, его хотят каким-то образом использовать. Сделать стукачом, к примеру. Если так – то у блюстителей что-то не так с головой. Даже ослу ясно, что посредник не пойдет ни на какое сотрудничество с Директорией. Во-первых, это западло. Во-вторых, равносильно самоубийству.

Долго мучиться предположениями не пришлось. Лязгнули засовы, дверь тяжело отошла в сторону, и в комнату вошла пара громил в форме. Один держал руку на рукояти компактного пистолета-пулемета, пистолет второго был в расстегнутой кобуре, притороченной к бедру. Эти не были похожи на рядовых патрульных. Видимо, какое-то элитное подразделение, с каким пересекаться не приходилось. Может быть, к счастью, так как вид этих парней не вызывал желания пробовать на них свои силы. Посредник в принципе не лезет в драку, если только не сталкивается с совсем уж оторванными идиотами, вроде того зверья из Грязного сектора.

Однако отчего такое внимание к его скромной персоне? Обвинения в его адрес сводились к банальной уголовщине, а это дело блюстителей. Что, черт возьми, происходит?

– Пройдемте с нами, – пробасил тот, что был с пистолетом. Надо полагать, офицер и главный в этой парочке. Змей не особо разглядывал знаки различия.

– А куда, по какому поводу? – не особо надеясь на ответ, спросил Змей.

Принялся натягивать лежавшую на стуле мастерку. Куртка была здесь же. Надо же, озаботились подобрать и притащить с нижнего уровня. Куртку он тоже надел, хоть в помещении было не так уж и холодно. Просто не было уверенности, что сюда доведется вернуться.

– Там все объяснят, – сказал офицер. – Главное, не дергайся и не провоцируй на применение оружия.

– Окей, – покладисто отозвался Змей. – Постараюсь быть душкой.

* * *

Он считал себя все повидавшим, далеко не бедным малым, хорошо понимающим, что почем в этом подземном мире. Но даже понятия не имел, что на территории Карфагена присутствует такая роскошь. Его вели среди величественных колонн, фронтонов, портиков и статуй, искусно подсвеченных и вроде даже позолоченных, и он не мог поверить, что такое возможно в этом огромном бункере, созданном исключительно с утилитарной целью – стать убежищем от последствий ядерных ударов.

Хотя кто сказал, что спустя годы после катастрофы надо продолжать посыпать себе голову пеплом? Жизнь продолжается, а красиво жить не запретишь. Он не сектант-аскет, не заговорщик из анархического подполья, да и вообще плевать хотел на социальную справедливость. На власть имущих при этом ему плевать точно так же, как и на голодранцев из аграрных секторов. Единственное, о чем можно пожалеть, – так о том, что он сам не живет на элитных уровнях, поплевывая на нищебродов под ногами.

Самое забавное: чтобы увидеть этот райский уголок, следовало насолить Директории и попасть в лапы блюстителей. И кстати, неизвестно еще, куда его ведут и чем дело кончится.

Когда глаз немного привык к агрессивной роскоши, стало понятно, что здесь нет жилого пространства, а все эти колоннады, величественные лестницы и порталы принадлежат административным структурам. Попросту – Директории. В одно из таких административных зданий, точнее, имитацию здания, фактически утопленного в скальную породу, его и вели. Не успев прочитать массивную табличку перед входом, Змей предположил, что это какое-то силовое ведомство. Что подтверждалось множеством людей в форме, шагавших по коридорам.

Змей сразу почувствовал себя неуютно. Парадокс, но даже в тюряге, к которой не питал симпатии, он ощущал себя естественнее и свободнее. Здесь же все было ему совершенно чуждо и даже враждебно. Хуже всего – он понятия не имел, как себя здесь вести и что делать, чтобы не оказаться в проигрыше. В итоге решил плюнуть на все и просто плыть по течению. По крайней мере, он все еще жив, и это в какой-то мере благодаря людям Директории. Еще один парадокс, с которым придется мириться.

Пока его вели по длинному коридору с бесконечными рядами безликих дверей, он был уверен, что его путь окончится таким же огромным кабинетом с длинным столом, приемной и строгой секретаршей. Тут он немного ошибся, так как его привели к такой же невзрачной пронумерованной двери, за которой оказался небольшой кабинет с круглым столом; вокруг него сгрудилось несколько людей в штатском и столько же в форме. Здесь что-то шумно обсуждали, не стесняясь переходить на резкости, стучали кулаками и двигали по столу ворохи карт и схем. Но все мгновенно смолкли, едва вошел посредник со своим вооруженным сопровождением. Настороженно смотрели на него, словно не человек это, а привидение.

– Работайте, работайте, – с порога заявил себя Змей. – Можете не вставать.

Присутствующие несколько оторопели от такой наглости, и только седой, крепкий мужчина в черном костюме, сидевший во главе стола, довольно рассмеялся.

– Это еще что за клоун? – хмуро поинтересовался долговязый тип в офицерской форме цвета хаки.

– О, это довольно интересный человек, – сказал седой, делая знак конвоирам. – В начале совещания я говорил о нем.

Змея аккуратно взяли под плечи, переместили в дальний угол и усадили на стул, с которого он не мог видеть разложенные на столе документы, зато был прекрасно виден присутствующим.

– Лейтенант, зачитайте выдержку из дела, – приказал седой.

Из-за его спины появился высокий подтянутый молодой человек в той же форме, что и конвоиры. В руках у него была довольно пухлая папка, что сразу же вызвало интерес Змея. Неужто столько материалов – по его скромной персоне?

– «Статист номер сто двадцать пять двести четырнадцать, неформальное имя: Змей. Гражданский, общественно не охвачен, подозревается в совершении преступлений по списку. Неформальная функция: посредничество между криминальными группировками. Авторитетен в преступной среде. Владеет боевыми навыками среднего уровня. Интеллектуальные способности: выше среднего. Ключевой навык: способность к убеждению, прирожденный переговорщик. Опасен».

– Я что-то про интеллектуальные способности не понял, – подал голос Змей. – Что значит «выше среднего»? Это насколько выше?

– Судя по всему, ненамного, – заметил полноватый плешивый офицер с лицом гипертоника. Скептически разглядывая Змея, промокнул потный лоб платком. – Я не понимаю, чем он нам может помочь.

– А я согласен с начальником, – Змей кивнул на плешивого. – Я птица невысокого полета, вон, и мозги средние, и вообще вам не ровня. Не думаю, что смогу вам помочь.

– А ты не торопись с выводами, – остановил его седой, теперь уже без улыбки.

Поднялся со своего места, неторопливо обошел участников совещания и встал напротив Змея, разглядывая его сверху вниз. Посредник с трудом подавил желание встать. Видимо, уловив его порыв, один из конвоиров положил ему на плечо тяжелую руку.

Скосившись на эту ладонь, Змей демонстративно сбросил ее, уже приготовившись к драке. По давней привычке он не мог позволить по отношению к себе ни снисходительности, ни превосходства. Посредника можно сбить с ног, убить, но запугать нельзя. Так было в его мире, оставшемся на нижних уровнях, с их непрекращающейся борьбой за существование. А если подумать – то с жалкой мышиной возней. Это он понял, встретившись взглядами с седым. И осознал: его гонор сейчас неуместен и жалок. Просто потому, что этим людям с верхних уровней плевать и на него, и на тех, перед кем он должен не терять лица. А этот седой, поначалу показавшийся добродушным и мягким, вдруг обрел ледяную холодность, и даже черты лица его стали резче.

– Ты, видимо, еще не понял своего положения, – спокойно сказал седой. – То, что ты сидишь тут с самодовольным видом, – всего лишь случайность и моя добрая воля. Ты просто живой, ухмыляющийся труп, и если я в тебе разочаруюсь, то станешь трупом вполне полноценным. Поэтому ты сейчас захлопнешь пасть и выслушаешь все, что я собираюсь сказать, не тратя моего времени на бессмысленные реплики.

– Окей, валяйте. Как вас там…

– Можешь звать меня Полковник.

– Нормальное погоняло, Полковник. – Змей постарался принять самую расслабленную и развязную позу, на какую был способен. На неудобном офисном стуле под сверлящими взглядами получилось не слишком убедительно.

– Договорились, Змей, – терпеливо отозвался Полковник. – Итак, ты у нас – так называемый посредник. Раньше твое занятие называли «решала», но это не суть важно. Важно то, что ты вертишься в кругах, о которых у нас довольно ограниченная информация.

– Кстати, хотел спросить: вы – это кто? – невинно поинтересовался Змей.

Присутствующие переглянулись. Плешивый гипертоник снова налился кровью, и Змей стал немного переживать за его жизнь. Седой Полковник же едва заметно улыбнулся, ответил спокойно:

– Мы – это объединенные силовые ведомства Директории. Иммунная система Карфагена, если угодно.

– Звучит красиво. Вы – иммунная система для борьбы со всяким дерьмом. Дерьмо – это, наверное, я. А вы, значит, это дерьмо жрете. Круто.

– Образ неаппетитный, но пусть так, – невозмутимо согласился Полковник. – Знаешь, что происходит, когда иммунная система перестает распознавать угрозу в обычном дерьме, как ты сочно выразился?

– Остается голодной?

Кто-то за столом нервно хихикнул. Седой даже глазом не моргнул. Продолжил:

– Проблема в том, что система не успеет умереть с голоду. Ее сожрет болезнь, которую она не смогла распознать. Вместе со всем организмом, включая его собственное дерьмо.

– А вот теперь звучит не очень. И где я в этой вонючей схеме?

– Ты тот, кто видит все это дерьмо изнутри. Кто разбирается в сортах дерьма, может разложить его по цвету, запаху и вкусу, распихать по колбочкам и полочкам, аккуратно подписав карандашиком, что и где. В нашей картине мира ты – просто профессор дерьма.

– Спасибо за «профессора», – скромно сказал Змей.

– Не стоит благодарности. Лучше направь свои способности на благо общества. Собственно, в этом и заключается твоя задача.

– Я, наверно, туповатый профессор. Потому что до сих пор не понял…

– Согласен. Давай прямо, без эпитетов и гипербол. Может, ты заметил – в Карфагене стало неспокойно. Обрушения в дальних штольнях и на Глубоком горизонте, как следствие – наплыв беженцев в центральные сектора. Но главное – черная вода. Ты знаешь, что это такое?

– Видел. Но я не химик. Одно знаю – пить ее не стоит.

– Верно. Эта вода непригодна для питья. Очистить ее в промышленных масштабах тоже не представляется возможным. Самое хреновое – черная вода постепенно вытесняет из водоносных пластов нормальную питьевую воду. Если эта дрянь продолжит прибывать, Карфагену грозит массовая гибель населения. От отравления, жажды или голода – на выбор.

– Все настолько серьезно?

– Более чем ты думаешь. Население уже начало догадываться, но у них пока нет достоверных научных сведений. А у нас эти сведения есть. И потому мы знаем точно: угроза возрастает. Если начнется паника – Карфагену придет конец еще до наступления катастрофы. Слухи сделают свое дело – и тогда может рвануть по-настоящему. Уже начались протесты, кое-где переходящие в открытые бунты.

– То-то я думаю: чего это Месиво так заколыхалось? – протянул Змей. – Обычно там все на расслабоне, а тут вдруг на политику потянуло. А вообще работяг лучше не злить, им-то терять нечего.

Седой чуть кивнул:

– Пока протесты удается подавлять, но силы блюстителей ограничены. Если ситуация выйдет из-под контроля, на уровнях начнется кровавый хаос. Аналитики прогнозируют: в таком случае неизбежен выход из строя систем снабжения и жизнеобеспечения. Грубо говоря, всем нам – крышка.

– Да брось, начальник. Может, кому-то и хреново, но неприкасаемым плевать на это с большой высоты. Если хотите, нам чем хуже – тем лучше. Больше возможностей половить рыбку в мутной воде. Или в черной – если до того дойдет дело.

В тот момент Змей показался себе остроумным. Однако никто не оценил юмора. Глядя на него спокойным, немигающим взглядом, Полковник сделал знак референту, и на плоской серой стене возникло яркое изображение во всю ширину комнаты.

Надо же – проектор. Таких штуковин Змей не видел давно. Думал, сгнили уже, как бо́льшая часть старого оборудования. Еще работали кое-где жидкокристаллические экраны и древние компьютеры, но все это стало привилегией состоятельных бездельников и свихнувшихся на технике спецов. Неприкасаемые демонстративно пренебрегали всем этим барахлом, так что он понятия не имел, какими возможностями обладает Директория.

На первый взгляд изображение было непонятным, путаным и хаотичным. Неудивительно: это была схема подземелий, составивших громадный подземный город.

Карфаген.

Только глядя на эту схему, начинаешь вспоминать, что ты не просто жалкое человеческое существо, пытающееся выжить в жестоких лабиринтах. Ты – счастливчик. Один из немногих уцелевших после ядерного Апокалипсиса, почти полностью обнулившего человечество.

Крупный анклав выживших после Катастрофы прятался в сети шахт и туннелей древних вольфрамовых и молибденовых рудников Баксанского ущелья, в районе Запретной горы – Эльбруса. Старые выработки постоянно разрастались силами обитателей, превращая окрестные горы в настоящий человеческий муравейник. Особенно усилиями бывших метростроевцев, получивших льготные места в противоядерном «ковчеге» в обмен на навыки строительства подземных сооружений.

Люди оказались на редкость живучими существами, показавшими чудеса приспособляемости. Уже через несколько лет появилось первое поколение, никогда не видевшее неба. Люди научились добывать пищу без солнечного света и решали проблему перенаселения, пробивая все новые и новые тоннели, объединяя их в огромные сектора.

Единственное, что оставалось невозможным, – выйти на поверхность. Все, что могло отсюда попасть наружу, – это выработанная порода из шахт и мусор. Но по синему небу, солнцу и горизонту страдали лишь те, кто все это помнил. Новое поколение не стремилось к открытому пространству.

Оно его боялось.

В общем, ничего принципиально нового на схеме не было. Не считая некоторых шахт, штолен, серых заштрихованных подземных секторов, о существовании которых Змей до этого момента даже понятия не имел. И то, что ему позволили их увидеть, настораживало. Наверняка это секретная информация, уж точно не для глаз неприкасаемого. Недовольное бурчание присутствующих было тому подтверждением. Седой игнорировал их реакцию, продолжая сверлить взглядом Змея.

Тот хмуро глядел на красные области, тревожно мерцающие на схеме. Багровым цветом наливались участки, наиболее отдаленные от Центрального сектора, особенно нижние уровни.

– Что ты видишь? – поинтересовался Полковник

– Красным выделены области беспорядков? – предположил Змей.

– Зришь в корень. Черный пунктир видишь?

– Почти совпадает с красными участками. Черная вода?

– Точно. И эти красные области становятся все шире. Люди оттуда бегут в чистые сектора. Скоро в них станет тесновато. В том числе для неприкасаемых. Потому что придут новые неприкасаемые – еще более голодные, злые, беспощадные. Но зачем я это тебе рассказываю? Ты же вроде успел познакомиться с ними?

Седой замолчал, наблюдая за произведенным эффектом.

Эффект имел место. Змей с трудом справился с наступившим оцепенением. Слишком живую картину написал седой. Однако это могло быть банальной попыткой взять его «на слабо» и развести как мальчишку. А уж попасться на этом – похуже черной воды и кровавого бунта.

– Все это вы, конечно, красиво описали, – с напускной ленцой сказал Змей. – Я даже штаны чуть не обмочил под впечатлением. Да, шеф, не думал, что скажу это кому-то из ваших: спасибо, что вытащили меня из лап чумазых, хотя ума не приложу, зачем вы это сделали. Туннельные крысы жаждали наделать саквояжей из моей кожи. А мне было бы неприятно с содранной шкурой. Я как-то с детства с ней сросся.

– Подружку свою благодари.

– Какую подружку?

– Танцовщицу. Не помню, как ее там…

– Тана.

– Не важно. Ты хотел знать, зачем мы тебя вытащили.

– Я весь внимание.

– Во-первых, хочу, чтобы у тебя не было иллюзий: для всех здесь присутствующих ты преступник, убивший блюстителя и заслуживающий утилизации.

– Вы же знаете – меня подставили…

– Замолкни. Твое мнение сейчас никого не волнует. Ты получил бы то, что заслуживаешь, если бы обстоятельства не изменились настолько, что ты стал нам нужен.

– На то и обстоятельства, чтоб меняться. – Змей поймал ледяной взгляд Полковника, поднял руки. – Все, молчу.

– Тогда слушай. Наши аналитики считают: черная вода прибывает не просто так. Она намеренно отравлена теми, кто хочет дестабилизировать обстановку и захватить власть в Карфагене.

Змей присвистнул:

– Кто-то хочет разорить ваше теплое гнездышко? Потеснить на Олимпе?