Глава 3 – Начало и конец

3.1 – Одним вечером во время дождя

Дождь с грозой…

Мне холодно. Разве может быть так сложен наш человеческий мир? В данный момент я конечно не имею ввиду конкретно температуру в моей комнате, но почему-же все так сложно?!!

Совершенное одиночество! Бывает же так, что сидишь совершенно одна в своей комнате при свете одной лишь свечи и не чувствуешь никакого тепла, и я опять не о температуре… Пускай, да, пускай дождь заливает прямо в окно, пусть намочит все мои грустные мысли холодными каплями!

Бессердечной мне надо быть, а я…

Да, что я? Как будто бы никто другой сейчас не одинок? Впрочем, и под дождем можно сидеть лишь в хорошей компании. Сейчас я могла бы спуститься на первый этаж, мой папочка приказал слугам растопить камин, но я этого делать не буду. Сидеть молча у камина совершенно не романтично.

Этой осенью мне слишком грустно, Мигель говорил, что это от недостатка солнечного света, а также от того, что я не выхожу из дома с конца лета. Естественно дождь когда-нибудь кончится, гроза и гром тоже пройдут, пускай на улице будет прохладно, но солнечные лучи еще греют, однако какой мне от них толк?

Моя грусть – непонятное желание писать на клочке листа свои мысли. С огромной вероятностью вызвано это отнюдь не отсутствием солнечных лучей. Я продолжаю скучать, когда остаюсь одна… Мне одиноко от того, что высказаться я могу лишь клочку бумаги, который сожгу в камине. Дело вовсе не в том, что меня не готов кто-либо выслушать, просто хочется иметь под рукой близкого человека, с которым и около камина сидеть было бы не одиноко. Эх, мечты!

В такую погоду я все чаще вспоминаю прошлое лето. Я не хочу говорить, что позапрошлое лето я проводила хуже, чем это, но чувства мои остались именно там. Как же порой грустно осознавать, что былое общение никогда не вернется вновь. Изак и Дитлинг веселили меня многие годы, наверное, все детство, но какая польза от смеха?

Льюф же совершенно другой – он необычный!

Рядом с ним мне всегда хочется быть серьезной, молчаливой, и конечно же любимой, без этого никак. Как и большинство мужчин, он соглашается на просьбы, хоть и с некоторым нежеланием. Так я смогла его уговорить привести меня на карьер, мы были там почти полдня, но, чтобы окончательно влюбиться мне хватило и этого времени. Мне приятно было касаться его, приятно было говорить с ним, я хотела, чтобы мы не уходили с карьера, но все же Льюф настаивал и мне пришлось согласиться.

Самым же тяжелым для меня воспоминанием стала наша обратная дорога. Писать об этом мне труднее всего, мои глаза становятся влажными от слез. Все же, хочу я сказать самой себе – Льюф не стоит того, и вообще не герой и не достоин такой принцессы, как я! Однако же в тот вечер он обидел меня до слез, мне хочется верить, что это было по его глупости, но рассудок намекает, что это был его осознанный ответ…

– Мне холодно, – проговорила я, – можно мне прижаться к тебе?

– Ты уверена, что тебе холодно? – недоверчиво спросил Льюф. – С меня уже пот льется, жара неимоверная.

– Так можно? – ласково просила я. – Я уже устала идти!

Он скорчил недовольное лицо.

– Алиенора, нам идти и идти, а если ты будешь идти вплотную, мне придется замедляться, а это потеря времени! – говорил он с претензией.

Я опустила взгляд вниз и начала идти еще медленней. Специально.

Мне не пришлось долго ждать, ему хватило двух минут, чтобы о чем-то подумать и решить вернуться ко мне, подойдя он сказал следующее:

– Я подумал, ты наверняка устала и можешь заболеть, а это нам ни к чему! Поэтому залезай ко мне на спину, и я тебя понесу, так будет быстрее.

Я с огромной радостью согласилась. И вот я уже полностью обхватываю его ногами и крепко держу его плечи. Чувствую себя богиней.

Льюф постоянно молчит. На мой взгляд, ему важнее не то, как я отношусь к нему, а то, как будет относиться к нему Герман и мой отец. Это совершенно неправильно, ведь в некоторых аспектах, временем можно и пожертвовать, а на ходу сочинить байку, в которую все охотно поверят.

– А ты когда-нибудь любил по-настоящему? – пыталась я его разговорить, чтобы не допускать тишины.

– Ты задавала уже этот вопрос. – отвечал он с небольшой отдышкой.

– Может я хочу полного ответа, а не просто отговорку.

– Что-ж, значит вот тебе мой «полный» ответ. – сказал он, переведя дух. – Не любил, и знаешь, в нашем мире практически никто не любит по-настоящему, вокруг лишь сплошные манекены, те с цветами возятся, те целуются на площади при всеобщем обозрении, кто-то всем врет про счастливый брак и живет постоянно в скандалах, кто-то женится ради выгоды, кто-то любит абы кого, лишь бы не в одиночестве. Мало настоящей любви.

– А что же такое ненастоящая любовь? – удивилась я.

– Это актерское мастерство! – заявил он.

Мне эта фраза непонятна до сих пор.

Мы опять замолчали, но я все не останавливалась:

– А ты бы любил меня, если бы все было по-настоящему?

На этот вопрос он не хотел отвечать, но и бурной реакции мой вопрос совершенно не вызвал, видимо романам доверять не следует, ведь в книгах после таких слов персонажи впадают в панику или в радость.

– Послушай, тут не все так просто, – мямлил он, – я уже говорил о том, что я тебя намного старше, как бы тебе правильно ответить… В общем все твои чувства – это лишь обман, на самом деле ты не меня не любишь, да и я, впрочем, тоже ненадолго остаюсь в Афферене, вскоре я уеду, надолго…

– Я готова тебя ждать, – уверяла я его, – я ведь тоже расту, пускай ты уедешь хоть на 5 лет, лишь скажи, что любишь меня, и я буду любить только тебя всю жизнь!

В то время, как я была на грани срыва, он лишь сильно рассмеялся.

– Тебе не мешало бы отдохнуть. А вот знаешь, мне кажется, что, когда ты достигнешь моего же возраста, ты все поймешь…

Тогда я заплакала и склонила голову к его шее. Мне хотелось, чтобы все его сказанные слова оказались лишь плохим сном, и на утро я бы проснулась, а рядом сидит он и улыбается, глядя на меня. Остальную дорогу я давила слезы, где-то на полпути я уже устала плакать, но продолжала выдавливать слезинки, чтобы он осознал, как мне плохо, и что он совершенно не прав. Однако он не повел и бровью!

Подойдя к цитадели, я встала на ноги и умылась у ближайшего дождевого водостока, мой папочка и матушка так и не узнали об этой истории. Я выдумала для них легенду, как мы с Льюфом сидели в кафе и ели разные десерты запивая сладким чаем.

Дождь проходит....

Все же пора закрывать ставни.

3.2 – Город без сердца

Льюф лежал в своей карете, чувствовал он себя совершенно подавлено. По лучшим расчетам дорога из Афферена в Амстердам должна занимать не больше 8-ми часов, однако же Льюф ехал больше суток. Его суставы затекли, тело ломило от тряски и отсутствия пищи. Мягкие подушки лишь раздражали, он никак не мог уснуть. Вскоре бетонные плиты сменились на брусчатку. Сквозь стекло мелькали огоньки керосиновых ламп, лошади проезжали через какие-то бугры, возможно это были мосты над каналами. Несмотря на то, что на часах три часа ночи, люди встречались на ночных проспектах, колесниц тоже было немало.

Это, впрочем, такая успокаивающая обстановка, что Льюф задремал. Проснулся он оттого, что карета остановилась и кучер начал тормошить его.

– Господин, – говорил кучер, – видать приехали!

Льюф устало вывалился из кареты. На улице шел мелкий дождь, слева на право шла маленькая дорога, на первых этажах кирпичных домиков часто виднелись большие витрины. Погода была мерзкой.

– Ну и холодина… – проговорил Льюф.

– Амстердам. – ответил кучер. – Я поеду искать себе ночлег, завтра днем заеду, вдруг вы решите написать письмо отцу. Ждите меня в двенадцать.

– Спасибо вам. – ответил Льюф и отошел от кареты.

Вокруг было мокро, дождевая вода падала с крыш домов и осколками билась об землю. Льюф замерз и весь дрожал. Перед ним виднелась длинная улица; кирпичный дом, находящийся по левой стороне, был невероятно огромен, размеры его не кончались даже за поворотом.

Льюф пошел за угол, пытаясь в потемках обнаружить нужный ему адрес.

Обойдя дом со стороны, он все же заметил проулок, который совершенно не освещался и выглядел мрачновато, неспешно побрел туда. Оказавшись там, он увидел ржавые металлические лестницы, маленькие лавочки, огромную гору мусора. В одном окне горел свет, Льюф подошел к двери возле этого окна, громко постучал и принялся ждать.

Ответа не было.

Постучал еще несколько раз.

– Иду-иду… – кто-то тихо проговорил, но Льюф не услышал.

Льюф продолжил усердно стучать, ведь под дождем ему оставаться совершенно не хотелось. Спустя несколько секунд дверь открылась, и пожилая дама с криком встретила Льюфа.

– Зачем ты дверь дубасишь?!! Она не железная, сломается и что, ты за нее заплатишь, иль новую мне изготовишь? Я же сказала, что иду!

Льюфу стало стыдно за свои действия:

– Мадам, прошу прощения, я не расслышал из-за шума дождя…

Мадам Грофф пошла в коридор.

– Ты чего стал? – удивилась она.

– Я сын Германа Рюста, приехал в Амстердам на обучение, мне необходимо найти мадам Громм, вы знаете где она? – отчитался Льюф.

– Батюшки… – удивилась пожилая дама, – неужели ты думаешь, что я бы открыла незнакомцу дверь, так еще бы в три часа ночи, разве я настолько стара на вид? Иль решил, что здесь все такие добрые и гостеприимные?

– Нет, вы выглядите очень элегантно. – ответил Льюф. – Я просто не знал, куда мне идти и подошел к той квартире, где горел свет.

– Ладно-ладно, можешь не оправдываться, – искренне ответила мадам Грофф, – мне, если честно, все равно. Я свою работу выполнила, не будешь мне докучать, будем жить без проблем, ты парень не деревенский, все знаешь.

– Наверное… – задумался Льюф.

– Идем, – проговорила мадам Грофф, – вот там твоя часть дома, поднимайся по лестнице, открывай дверь и ложись спать, а завтра уже все решим.

– Понял, спасибо! – Льюф направился наверх по маленькой и неудобной лестнице, которая упиралась в открытую дверь.

Эта дверь вела в небольшой коридор, который был идентичный тому, что находился на первом этаже, даже входная дверь стояла на том же месте. Впрочем, в коридоре он повернул налево, открыл еще одну дверь и оказался в спальне, нащупав кровать, Льюф разделся и лег спать.

Уже утром Льюф чувствовал себя бодрым. Его одежда все еще была влажной, но так как беспокоить миссис Грофф ему не хотелось, он вновь надел ее же. Заправивши кровать, которая по совместительству являлась диваном, Льюф рассмотрел свое новое жилище. Спальня была средняя, маленький потолок, диван, простые обои, в углу стоял деревянный комод, а на подоконнике было много фикусов.

Коридор за неимением ничего, кроме старого ковра, не вызывал интереса, однако помимо входа в спальню и двух выходов, там было еще две двери. Открыв одну из дверей, Льюф попал в туалет, в котором почему-то помимо самого унитаза и раковины, было множество ведер с водой. Льюф подумал, что протекает крыша. Другая дверь вела в просторную комнату, она больше походила на личный кабинет, нежели на столовую или спальню. По середине был кофейный столик в окружении двух стульев, висело множество картин, а возле окна стоял большой дубовый стол с металлическими ящиками, также имелся неплохой, но шатающийся стул. Противоположно столу, у входной двери, располагался деревянный шкаф с широким зеркалом.

Льюф с достоинством оценил свое новое жилище, ведь оно было значительно больше комнаты в которой жил Льюф в Афферене. Хоть и уступало по площади и богатству всему дому Рюстов. Взглянувши на часы, решено было направиться на первый этаж, ибо самое время кушать, а как известно большинству, знатные люди питаются по расписанию и не какой-нибудь едой, а высочайшего качества.

Мадам Грофф сидела у окна и пила кофе.

– Доброе утро, освоился?

– Да, мадам Грофф, у вас прелестный дом. – ответил Льюф. – Извините за такой неловкий и прямой вопрос, а когда будет завтрак, его принесут слуги?

Мадам Грофф рассмеялась.

– Мальчик мой! – хохотала она. – Ну что ты так смотришь? Неужели ты думаешь, что у меня есть слуги? Открывай холодный погреб, бери все, что считаешь нужным, там есть яйца, кусок масла, недельный хлеб, ну может еще что-нибудь завалялось.

Льюф был возмущен, но не сказал ни слова.

Хлеб был покрыт зеленой плесенью, зачем его вообще положили во влажный погреб? Засохший салат латук не давал особых надежд, оставались лишь яйца, Льюф отрезал кусок сливочного масла и пару яиц.

– Извините, – обратился Льюф к мадам Грофф, – а на вас готовить?

– Яйца? – рассмеялась мадам Грофф. – Не стоит, я уже давно сходила в булочную на углу и полностью сыта, ты кстати тоже мог бы сходить, пора бы привыкать к взрослой жизни, Герман тебя разбаловал слугами, настоящий монарх должен быть крепким и независимым, а не размазней в окружении слуг.

– Да, мадам Грофф, я все понял. – послушно ответил Льюф.

Поджарив яйца, Льюф принялся есть. Вскоре перекусив, он начал задавать вопросы мадам Грофф. Обсудивши прошлую жизнь Льюфа, а также стоимость оплаты жилья, он принялся задавать актуальные вопросы.

– А вот по поводу двери на втором этаже, я не выпаду, если открою ее?

– Двери? – удивилась мадам Грофф. – Конечно же нет, разве ты не видел лестницы? Двери ведут именно туда, и было бы славно, если ты будешь ходить через нее, а не через мой этаж, ибо шум я не люблю, а вы студентики вечно что-то промышляете, и мне бы не хотелось просыпаться из-за какого-либо шума.

– Не волнуйтесь, вряд ли я найду себе здесь друзей, – заявил Льюф, – у меня все же царские корни и я богат, а они… ну вы поняли.

Мадам Грофф рассмеялась со всей силы, такой наивности она не слыхала давно. Отпив свой кофе, она продолжила смеяться с Льюфа.

– Мальчик мой – это Амстердам! Здесь есть люди богаче тебя в три, в пять, да и даже в десять раз. До твоих копеек тут дела нет, если конечно ты не захочешь ими поделиться.

– В каком смысле поделиться? – спросил Льюф.

– Ну вот будешь светить деньгами, помимо аферистов на тебя обратят внимание местные маргиналы, можешь не сомневаться, домой в том случае вернешься ты и без сапог, и без денег.

– А как же жандармы, разве они не следят за порядком?

– Нууу, – задумалась мадам Грофф, – тут уже зависит от того, сколько ты им заплатишь. Мой тебе совет, гуляй только среди своих, я твой темперамент поняла, ходи по бутикам, да заглядывай на светские концерты, а по поводу ночных прогулок, так это забудь, подружись с местным извозчиком, плати хорошие чаевые, и проживешь долго и счастливо.

Льюф слушал все и не мог поверить услышанному, этот красивый город с большими каналами и красивыми домами никак не сочетался с теми ужасами, о которых говорила мадам Грофф.

– Неужели здесь так опасно? – опешил Льюф.

– Вовсе нет! – улыбчиво ответила мадам Грофф. – Однако лучше, чтобы ты знал, что в теории может случиться, естественно каждого прохожего бояться не следует, но и забывать, что это не просто городишко, а многолюдный город тоже не стоит.

– Понятно, теперь буду знать. – ответил Льюф. – К слову, а когда мне следует платить вам деньги?

– Без разницы, я знаю твоего отца давно, он порядочный человек, если будут проблемы, могу хоть все твое нахождение здесь не брать платы, но зная его, он все уже давно рассчитал, не так ли? Поэтому плати, как считаешь нужным, хочешь всю сумму сразу, иль за квартал, решай сам.

– Спасибо. – великодушно ответил Льюф. – Ну, я пошел к себе.

– Иди-иди. – ответила мадам Грофф.

Льюф отправился к письменному столу. Нашел чернила, открыл окно, взял чистый лист и стальное перо. Принялся писать письмо Герману:

«Доброго дня, папа! Я уже в Амстердаме, приехал поздно ночью, сильно вымок под дождем и морально устал, но мадам Грофф меня встретила и поселила на второй этаж. Условия меня устраивают, наверняка ты знаешь ее дом и был у нее в гостях, раз уж она говорит, что знает тебя давно. Поговоривши с ней, я решил, что поступлю в частный институт на гуманитарные науки, обучение там пять лет, но мне кажется, что я справлюсь. В общем затягивать не буду, не беспокойся за меня, я спокойно отучусь и вернусь обратно в Афферен. До скорой встречи!»

Запечатав письмо в конверт, Льюф дождался полудня и пошел к тому месту, где его высаживал кучер этой ночью. В этот раз он взял ключи и вышел через уличную лестницу, чтобы не отвлекать мадам Грофф посторонней ходьбой. На удивление внутренний дворик был не таким страшным, как казался этой ночью. Солнечные лучи освещали кирпичные стены, ржавая лестница блестела от капель дождя, листья кустарников выглядели свежо.

Обойдя дом, Льюф увидел большое количество прохожих. Многие из них шли очень быстро и совершенно никак не реагировали на окружающих, некоторые стояли около витрин и зазывали всех пройти в магазин, даже у булочной стоял мужчина и махал плакатом с нарисованной выпечкой. «Ну и работа… – возмутился Льюф». Впрочем, был он приятно удивлен увиденному, в Афферене все торговые лавки располагались в близости с центром и главной площадью, а здесь модные витрины с большим количеством разных товаров прямо в жилом доме, а ведь это еще даже не центр!

Удивительно было Льюфу смотреть на то, как молодые девушки, рекламирующие какое-нибудь заведение, элегантно и нежно зазывали мужчин ласково называя их «сеньор» или «джентльмен», однако местные горожане игнорировали любые обращения к ним, если конечно они исходили от таких «рекламных» зазывал. Впрочем, это касалось не только мужчин, местные дамы были солидно одеты и никогда не велись на какие-либо призывы, будь то просьба зайти в новый салон красоты, или же магазин сладостей.

И вот Льюф дошел до середины улицы, где совсем недавно стоял и мок под дождем. Место между прочим красивое, но колорит общества обширен. По одной улице мог идти бедняк с металлической кружкой, в которую он набрал воду из водостока, и богатый наевшийся господин с парочкой худощавых принцесс. Дело конечно деликатное, но в родной гавани Льюфа не было таких классовых различий, там ты либо нищий и работаешь, либо элита этого мира, а здесь все перемешано…

От раздумий Льюфа отвлекла пожилая женщина, она подошла на эту улицу недавно и села около одной из витрин на скате, кажись ее не прогнали с этого места лишь потому, что за витриной стоял большой деревянный шкаф закрывающий обзор в окно, там располагался книжный магазин.

– Вам не холодно? – тихонько проговорила она.

Оглядевшись, Льюф понял, что надо отвечать:

– Нет, сегодня вполне тепло.

– Купите носочки, – проговорила она, вываливая из мешка большие пары разноразмерных носков, – у меня вот они и на большую ногу, и на малую.

– Нет, спасибо за предложение, но мне они не нужны.

Ответ Льюфа явно не удовлетворил пожилую мадам.

– Пожалуйста, я очень больна! – начала говорить она на полголоса громче. – У меня нет денег на еду и одежду, мне срочно требуются лекарства, эти носки единственное, что я могу делать, купите носочки.

– Я же ведь сказал свой ответ. – возмутился Льюф.