Глава 4
Об охоте на охотников

Охота прошла удачно. Дилан привел нас к небольшому лесному ручью. Судя по многочисленным следам, здесь олени выходили из леса на водопой. Вот тут мы засаду и устроили. И через пару часов подстрелили двух оленей. Удачно поохотились. Даже непривычный для меня средневековый лук отработал очень хорошо. Это, конечно, не современный композитный лук, но я и из него попал. В принципе, с подобным типом оружия я уже был знаком. Поэтому особых проблем со стрельбой не возникло. Разделкой оленей занялись Дилан и его сын. А мы стояли в сторонке и наблюдали. Нет, не потому что мы этого делать не умели или не хотели. Просто нам по статусу не положено так марать руки. Здесь же мы, типа, дворяне. А дворянам разделывать дичь невместно. Для этого простолюдины существуют. Мне даже пришлось Мишку одернуть, когда он было сунулся помогать нашим браконьерам свежевать оленей. Блин, чуть не засыпались. Мы, конечно, странные дворяне из далекой страны. Но слишком странными все же быть нельзя. Нельзя нам выделяться из средневекового общества. Здесь, между прочим, инквизиция вовсю уже работает. И искореняет всяческие странности среди местного населения, тупо сжигая, всех кто блеснет на фоне серости.

Наконец, с разделкой дичи закончили и по-быстрому сварганили костерок, на котором пожарили мясо. Вы не пробовали свежую оленину, приготовленную на костре? Вкуснятина!!! Рекомендую!!! Такое даже в самых элитных ресторанах хрен найдешь. В общем, поели мы как короли. У Дилана с собой были еще лепешки, козий сыр и баклажка с вином. Получился настоящий пир. А мне в этом средневековье уже начинает нравиться. После перекуса мы еще немного отдохнули.

И затем двинулись назад к деревне. Сейчас мы свою дворянскую сущность не стали выпячивать и несли куски мяса в заплечных мешках наравне с Диланом и Жеромом. Было довольно тяжело. Олени-то не маленькие нам попались. И еще хорошо, что головы с рогами, копыта, шкуры, кости и требуху мы бросили на месте охоты. Брали с собой только мясо.

– Там что-то случилось! – взволнованно произнес Дилан, указав в сторону деревни, когда мы приблизились. – Там что-то горит. Не к добру это.

– Точно горит! – согласился с ним Мишка, приглядывающийся к далекому столбу дыма.

– И это не лес, – согласно кивнул я. – Зеленый лес так не горит. Дыма мало. Источник огня одиночный. Там что-то сухое и большое жгут. Наверное, дом или амбар.

– Быстрее! Нам надо торопиться! – воскликнул Жером, повернувшийся к своему отцу.

– Тише, тише, сын, – шикнул на него Дилан, вопросительно покосившись на нас. – Мы пойдем быстрее, но осторожнее, чтобы узнать, что там случилось?

– Ты прав, – согласился с ним я. – Поторопимся, но будем настороже. Может быть, на вашу деревню кто-то напал?

Вот она средневековая субординация в действии. Дилан тактично указал своему сыну, что без нашего решения мы никуда не двинемся. Мы дворяне, а они простолюдины. И их действия зависят от наших приказов. Конечно, они не наши слуги. Но сейчас они как бы являются нашей неофициальной свитой. Нашими сопровождающими. И должны нас слушаться, чисто из вежливости. Хотя своим вопросом он нам тоже намекнул, что если мы будем сильно тупить, то наши пути могут и разойтись. Прямо здесь и сейчас. Они все же люди свободные. Не понравится им наше руководство, могут и уйти. Лес большой.

На подходе к деревне мы затаились и внимательно осмотрели, что там творится. Из леса не выходим. Странно! Людей, собак и коз не видно. И еще меня напрягли вороны, которые кружились в небе над деревней. Обычно эти крылатые падальщики собираются вот так, чтобы поесть мертвечины. Очень тревожный симптом. Очень! Это значит, что там в деревне сейчас где-то лежит труп. И не один, а несколько. Вон сколько ворон собралось сюда со всей округи. Еще немного понаблюдали. Ничего. Никакой движухи, кроме ворон. Осторожно выходим из леса и перебежками от укрытия к укрытию приближаемся к крайнему от леса дому. Вашу Машу!!! Возле дома в траве лежит тело молодой девушки. Я ее узнал. Видел среди деревенских. Вроде бы ее звали Вивьен. Семнадцать лет, яркая и красивая блондинка. Мы с Мишкой на нее глаз положили. Вот только крепились и не подкатывали, чтобы не портить отношения с местными крестьянами. Вот же гадство! Какие твари убили такую красоту? Узнаю, ноги вырву. Судя по характеру ранений, ее сначала подстрелили из лука, а затем зарубили мечом. В общем, это точно сделали не звери, а люди.

Дальнейший осмотр деревни подтвердил мои опасения. На деревню, действительно, напали. Нападавшие перебили всех собак и коз. Нашли мы также и тела семерых селян, лежавших среди домов. Еще неизвестные агрессоры сожгли все ульи на пасеке. Тупо облили их маслом и сожгли. А вот дома оставили целыми. Почему? Не понимаю я такого выборочного вандализма. Еще налетчики сожгли большой деревенский амбар. Вот еще одна странность. Я точно знал, что сейчас этот амбар пустовал. Это осенью его должны были забить под завязку зерном и дарами леса. Кому понадобилось сжигать пустой амбар? Когда мы подошли поближе к месту пожарища, то узнали страшную разгадку. Все они были здесь. Все жители этой деревни, которых мы не нашли ранее. Точнее говоря, здесь были их обгоревшие кости. Мужские, женские и детские. Кто-то загнал всех выживших при первом нападении крестьян в этот амбар, закрыл дверь и поджег. Сука, сука, сука!!! Я такое уже раньше видел. В Судане. Там точно так же негритянские повстанцы зверствовали над своими соплеменниками. Так же вот сжигали людей в домах и сараях. Мы после такого зрелища их в плен не брали. И за это мне с Гризли влупили тогда взыскание от командования Иностранного легиона.

Хотя нет! Не всех селян мы обнаружили. Совершенно неожиданно мы нашли одного выжившего. И еще один труп. На противоположном краю деревни находилась деревенская кузница. И кузнец был здесь. Точнее говоря, тут возле порога лежало его тело. Большой, волосатый и кряжистый, он даже сейчас внушал уважение. Колоритный дядька. Мертвый кузнец сжимал в руках обломок охотничьего копья. Я слышал, как селяне его звали Пьером. Дядька Пьер. Так и говорили. Вроде бы он когда-то успел повоевать в ополчении местного барона. А затем остепенился и стал деревенским кузнецом. И судя по следам крови вокруг него, без боя он не сдался. Сумел подранить кого-то из нападавших. Вон сколько крови вытекло. И это явно не кровь кузнеца. Кто-то другой тут лежал рядом с ним. Рядом с телом дядьки Пьера стоял на коленях высокий и мускулистый парень, в котором я узнал племянника кузнеца Доминика. Этот крепкий парнишка был слегка уменьшенной копией своего дяди Пьера. И среди деревенской молодежи выделялся своей богатырской статью. Ну еще бы ему не выделяться. Он же был единственным подмастерьем деревенского кузнеца. А кузнецы и их помощники тощими хлюпиками не бывают. Ты попробуй так же, как они, помахать огромным молотом, стуча им по разогретому металлу. Тут сила нужна. И у Доминика она была. И хотя ему, по нашим прикидкам, было лет семнадцать-восемнадцать, но его фигуре позавидовал бы любой атлет. Впрочем, все деревенские мужчины были довольно развиты в физическом плане. Физический труд и хорошее питание (а питались лесовики очень даже неплохо в сравнении с другими крестьянами) сделали свое дело. Слабаков в этой деревне не было.

– Ы-ы-ы-ы! – выл Доминик, раскачиваясь из стороны в сторону над телом своего дяди. – Как же так, дядя Пьер? Ы-ы-ы-ы!!!

Картина была фееричная. Здоровый парниша, а плачет, как дитя малое, с надрывом. Все понятно. Стресс у мальчика. Кто-то убил его родича. Понимаю его горе. Я на такое насмотрелся за годы службы. Зачерствел душой, но и меня эта сцена царапнула. Минут десять мы пытались успокоить Доминика. Наконец, он перестал причитать и начал рассказывать. Ему повезло. Дико повезло. Перед нападением на деревню Доминик пошел в лес, проверять силки и капканы. И подзадержался там часа на три-четыре. А когда вернулся, то увидел это. В деревне хозяйничали англичане. Воинов с красными крестами на одежде с английскими длинными луками трудно было с кем-то перепутать. Амбар с запертыми в нем жителями деревни уже вовсю пылал. И прятавшийся в лесу Доминик отчетливо слышал крики людей, сгоравших заживо. Когда англичане ушли, то парень еще какое-то время скрывался в лесу, не решаясь войти в деревню. А затем решился. И нашел труп своего дяди Пьера на пороге его кузницы. Родители Доминика умерли от лихорадки, когда он был еще совсем маленький. И дядька Пьер, оставшийся его единственным родственником, взял мелкого Доминика к себе. Он его вырастил, воспитал и научил кузнечному делу. Доминик любил дядьку Пьера как родного отца. И вот он его потерял вместе со всеми своими знакомыми.

– Теперь хотя бы ясно, кто виноват во всем этом! – задумчиво сказал Гризли, махнув рукой в круговом движении.

– Что будем делать, шевалье Андрэ и шевалье Мишель? – произнес Дилан, едва сдерживаясь. Яростью от него фонило не по-детски.

Кстати, у французов нет натершего оскомину слова «сэр». Это у англосаксов рыцарей зовут сэрами. А французы своих низших дворян обзывают «шевалье». И вот для Дилана мы были настоящими шевалье, то есть рыцари без феода. Поначалу напрягало, а затем мы привыкли. Назвались дворянами, надо соответствовать и не морщиться, когда тебя обзывают шевалье. Между прочим, «шевалье» в переводе с французского означает «всадник».

– Будем карать уродов! – отчеканил я, чувствуя, как и меня накрывает волна праведного гнева. – Такое прощать нельзя. Пойдем по следу и убьем их всех.

– Поддерживаю! – рявкнул Мишка, сжимая кулаки. – За подобное надо наказывать! По понятиям!

Нет, меня нельзя назвать святым. Мне приходилось не раз и не два раза убивать. Скольких я «бармалеев» за свою жизнь обнулил? Не знаю. Сбился на третьем десятке. А больше и не считал убитых лично мною. Плохая примета, однако. Я хоть и не верующий человек, но в приметы верю. Но я убивал мужчин, которые взяли в руки оружие. Не буду скрывать, были в моей военной карьере и бои с вооруженными детьми-подростками. Особенно негры этим грешат. Любят разные партизаны и повстанцы в Африке детей на войну отправлять. Хотя и среди исламских экстремистов есть малолетние убийцы. Но тут меня совесть не грызла. У меня такая философия. Взял в руки оружие и стал стрелять в других, значит, ты взрослый. Значит, должен отвечать по всей строгости закона. Поэтому моя рука в таких случаях не дрожала. Или я, или они. Все по-честному. По-взрослому. Он стрелял в меня, а я в него. Но даже такого прожженного циника, как я, бесило, когда кто-то убивал беззащитных, мирных граждан. Тех, кто не мог сопротивляться, стариков, женщин, детей. А в углях прогоревшего амбара я отчетливо видел женские и детские кости. Англичане не пощадили никого. Кстати, на небольшом деревенском кладбище мы нашли две свежие могилы с примитивными деревянными крестами и корявыми надписями на английском языке. Двух своих бойцов английские налетчики здесь все же потеряли. Наверное, дядька Пьер постарался?

Правда, сразу по следу английских убийц мы не отправились. Возникла проблема. Оружия-то у нас с Гризли не было нормального. Только наши складники и охотничьи луки, одолженные у Дилана. Но этого маловато. Если верить сведениям, полученным от Доминика, то на эту деревню напал отряд из двух или трех десятков англичан. Точного количества этот подмастерье кузнеца сказать не мог. На пальцах показывал. Примерное количество. Со счетом у него были проблемы. Но то, что там были как минимум один рыцарь с оруженосцем, это он запомнил хорошо. И тут нас удивил Дилан, заявивший, что оружие у него есть. В его доме в южном углу под большим деревянным сундуком находился схрон, из которого валлиец вытащил два неплохих кинжала, короткий меч типа «кацбальгер» (что переводится с немецкого как кошкодер) и одноручный боевой молот. Кроме оружия, там был и доспех. Простенькая пехотная бригантина. Если кто не знает, то бригантина – это кожаный доспех из двух слоев плотной ткани или кожи, между которыми наклепываются металлические пластины. Эта бригантина была явно не рыцарской. Слишком простая, из потертой кожи. Такие здесь только ополченцы носят или наемники. К сожалению, нам с Гризли она по размеру не подошла. Поэтому ее надел Дилан. Я на этом настоял. Из оружия я взял кинжал и кацбальгер, а Гризли прихватил второй кинжал и боевой молот. Сначала мы хотели и Дилану что-то оставить. Арсенал-то все же его. Но тот заупрямился и заявил, что они с сыном и так вооружены неплохо. Луки у них есть. И охотничьи ножи тоже. В общем, уговорил. Под конец наших сборов к нам подбежал запыхавшийся Доминик. В руках его грозно покачивался большой кузнечный молот.

– Господа рыцари, разрешите мне пойти с вами! – прокричал он, с надеждой глядя на нас.

– Ты уверен, парень? – развернулся к нему Мишка. – Мы ведь не на охоту идем. Тебе придется убивать людей. Живых! Ты сможешь это сделать? Рука не дрогнет?

– Не дрогнет, шевалье Мишель, – ответил Доминик, упрямо сдвинув брови. – Они убили дядьку Пьера и многих моих друзей. Я должен отомстить.

– Месть – это серьезный мотив, – сказал я, похлопав Доминика по плечу. – Помни о ней, когда будешь убивать этих англичан. И слушай наши приказы. Тогда отомстить и остаться в живых сможешь.