Старинное желтое здание с колоннами и портиком, в котором размещался музей, нашлось быстро – оно располагалось на центральной площади города, носившей говорящее название «Музейная», в десяти минутах ходьбы от речного вокзала. Зайдя внутрь, Алексей был встречен прохладой и очкастой кассиршей, которой по виду было столько же лет, сколько и последней из сестёр Карауловых.

– Не желаете послушать экскурсию? – проскрипела бабуля, после того как Алексей за сто рублей приобрёл входной билет.

– А о чём экскурсия? – спросил Алексей.

– Обзорная по музею, – с небольшой задержкой ответила бабуля, – очень интересная, продолжительность – сорок пять минут, ведёт её кандидат исторических наук.

– А стоит сколько? – уточнил Алексей.

– Четыреста рублей…

Алексей подумал, что с экскурсоводом, тем более, кандидатом исторических наук будет веселее и просунул в полукруглое окошечко четыре стольника.

– Оксана! – резво крикнула куда-то вбок бабуля. – Тут на экскурсию один!

– Иду, тёть Кать! – раздалось в ответ, – уже иду!

– Подождите минуточку, – улыбнулась кассирша, и, как будто Алексей не слышал их разговора, добавила: – Экскурсовод сейчас придёт, вот тут на банкеточке посидите…

Алексей послушно сел на зелёную банкетку, которая навела его на мысли о школе. Экскурсовод появилась внезапно с левого фланга. Алексей непроизвольно вскочил и оказался нос к носу с высокой женщиной непонятного возраста в белой блузке и чёрной юбке. На голове у женщины был классический пучок, на носу очки в тяжёлой чёрной оправе, на груди брошь.

«Учителка», – подумал Алексей и сглотнул.

– Здравствуйте, – сказала экскурсовод, попутно ощупывая Алексея взглядом, – меня зовут Оксана Витальевна, я буду вашим экскурсоводом. Скажите, вы местный или откуда-то к нам приехали?

– Алексей Ахабанин, – представился Алексей, – я из Москвы.

Брови экскурсовода приподнялись чуть выше оправы.

– И что вас к нам привело?

– Праздное любопытство, – ответил Алексей, – и масса свободного времени.

– Вы в отпуске! – не то спросила, не то констатировала женщина.

– Ну, можно и так сказать… может, начнём экскурсию?

– Разумеется! Сюда, пожалуйста!

Экскурсовод показала рукой в сторону достаточно крутой мраморной лестницы, которая уходила вверх прямо от кассы. Ответным жестом Алексей пропустил её вперёд и намеренно отпустил на несколько ступеней. Его взгляд прошёлся от каблучков лакированных туфелек по лодыжкам, икрам и бёдрам до обтянутого узкой черной юбкой мягкого места, немного на нём задержался, затем проследовал дальше вверх по спине, зацепился за просвечивающую сквозь блузку застёжку лифчика, скользнул по тонкой шее и, наконец, упёрся в тугой пучок на затылке. Когда экскурсовод заметила отсутствие Алексея и обернулась, тот уже шагал рядом.

– Я тут немного ногу потянул, – соврал он на немой вопрос, – не могу быстро ходить, особенно по лестнице…

– Извините, я учту, – сказала она, чуть притормаживая, – но нам всё равно придётся подняться на третий этаж – там начало осмотра.

– Ну, надо, так надо, – сказал Алексей, а сам подумал, что это довольно странно, делать начало осмотра на третьем этаже, а не на первом.

Когда они добрались до цели, Алексей порядком запыхался, экскурсовод же, напротив, была невыносимо бодра и свежа.

– Вот мы и пришли, – сказала она, – здесь у нас располагаются залы, посвящённые природе саратовского края и его истории до Октябрьской революции. Я начну экскурсию с залов природы, но сперва несколько слов об истории самого музея. Наш музей был основан достаточно давно, в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году саратовским дворянином Николаем Васильевичем Калачовым…

После подробного рассказа о возникновении музея состоящая всего из двух человек экскурсионная группа проследовала, как и было обещано, в залы природы, где Алексей узнал, откуда «есть пошла» саратовская земля. Он слушал внимательно, иногда задавая вопросы, а сам всё пытался вспомнить, был ли он тут когда-нибудь раньше. С одной стороны, интерьеры показались ему смутно знакомыми, а с другой, память отказывалась подтверждать, видел ли какие-то из местных экспонатов Алексей уже или нет.

«Это потому, что музей этот советский, каких по стране пруд пруди, – думал он, – половецкая баба, бивень мамонта, шашка Будённого, пулемёт Максима – вот, наверное, и вся экспозиция…»

Но время показало, что он ошибался. Музей оказался большим и на редкость своеобразным, хотя все вышеперечисленные артефакты наличествовали. Впечатление портил унылый обшарпанный паркет и посредственное освещение.

– И что, такие красавцы здесь когда-то водились? – спросил Алексей, показывая на висящий на стене скелет доисторического ящера – ихтиозавра.

– Именно так, – кивнула экскурсовод, – такие ихтиозавры обитали на территории среднего Поволжья в позднеюрском морском бассейне около ста сорока миллионов лет назад. Длина тела этих хищников достигала четырёх метров, средняя скорость плавания – до шести километров в час. Охотились они в основном на головоногих моллюсков и некрупную рыбу, броском настигая добычу.

Алексей живо представил себе эту четырёхметровую полурыбу полукрокодила, которая броском настигает добычу и озабоченно произнёс:

– Так, завтра я на пляж не пойду.

– Успокойтесь, они давно уже вымерли, – без улыбки сказала экскурсовод.

– Слава тебе, господи… – выдохнул Алексей и перекрестился.

В зале, посвящённом дореволюционной истории Саратова, Алексея заинтересовал экспонат, похожий на какой-то диковинный кожаный костюм.

– Это кожаная смирительная рубаха, – пояснила экскурсовод, снова трогая брошь, – очень редкая вещь, гордость нашей коллекции. Она сшита из выделанной толстой кожи, и представляет собой на первый взгляд обычную куртку, только с очень длинными рукавами. Необычность заключается в том, что концам этих рукавов прикреплены ремни, а к бортам куртки металлические кольца. Ремни продевались в кольца и зашнуровывались на спине. Применялись такие смирительные рубахи в начале века в Саратовской каторжной тюрьме.

Алексей был удивлён.

– А на кого их, простите, надевали? – спросил он.

Экскурсовод вздохнула, словно собиралась рассказать о личной драме.

– Надевалась они на политических или уголовных заключенных, обычно за неподчинение тюремным правилам. Арестанта, одетого в кожаную куртку, бросали на тюремный пол грудью, оттягивая назад руки и ноги, и закрепляли их на спине кольцами. В таком положении арестант мог пролежать сутки или более.

– Как гуманно.

– И не говорите…

Алексей посмотрел на собеседницу и неожиданно сделал для себя вывод, что той действительно жалко всех этих безвестных уже людей, над которыми измывались при помощи этой жуткой куртки.

«Учителка-то наша, похоже, всё слишком близко к сердцу воспринимает, – подумал Алексей, – надо её срочно развеселить».

– У меня к вам есть деловое предложение, – сказал он, – музей может очень неплохо заработать на этой штуке.

– Каким это образом? – удивилась экскурсовод.

– Очень просто. Надо сдавать её в аренду московским ночным клубам определённой направленности. Уверен, они вам отвалят огромные бабки за такой раритет… я даже не знаю, как его правильно назвать-то… ретро садо-мазо, наверное…

Алексей неожиданно для себя самого замолчал. Сквозь толстые стёкла очков на него смотрели абсолютно серьёзные карие глаза.

– Опять шутите? – спросила экскурсовод.

– Виноват, шучу… – признался Алексей, – хотел вас немного развеселить.

– Спасибо, мне хватило ихтиозавра. Пойдёмте лучше в космос.

– В космос, так в космос, – покорно сказал Алексей, – правда, я без скафандра…

Оказалось, что «Космосом» на местном жаргоне называется экспозиция, посвящённая саратовскому этапу жизни первого советского космонавта, Юрия Алексеевича Гагарина, полное название которой было: «Дорога в космос». Здесь, в совсем небольшом зале Алексея, как и всякого другого, сюда входящего, ожидал большой сюрприз.

– Вот это ещё одна гордость нашего музея – сказала экскурсовод, показывая рукой на занимающий почти всю комнату самый настоящий самолёт с пропеллером и крыльями, – учебно-тренировочный самолёт Як-18, на котором в годы учёбы в саратовском аэроклубе ДОСААФ летал Юрий Алексеевич. Повторяю, это не макет – именно на этой самой машине учился летать космонавт номер один. Также в экспозицию входят различные предметы космической тематики, приборы, книги с автографом космонавта…

Алексей не дослушал. Он подошёл к самолёту, провел рукой по гладкой поверхности крыла, а затем огляделся вокруг.

– Бог ты мой, как вы его сюда запихали-то? – искренне удивился он.

– Это ещё что, – небрежно сказала экскурсовод, – у нас на первом этаже троллейбус настоящий стоит…

Залы, посвящённые советскому периоду истории Саратова, которые располагались на втором и первом этажах, Алексея не впечатлили. Много ему было знакомо, многое – просто неинтересно. Кроме того ему всегда было больно смотреть на стенды, на которых демонстрировались многочисленные доказательства полностью или частично ныне утраченных достижений страны советов.

«Какую страну просрали!» – всегда в таких случаях хотелось сказать Алексею, а потом мысленно, но смачно плюнуть в воображаемый портрет первого президента Российской Федерации, понимаешь.

Экскурсия завершилась на первом этаже, в зале, где были собраны атрибуты настоящего многострадальной саратовской земли. Экскурсовод закончила говорить, сделала пару шагов по ужасному паркету от Алексея к окну, потом развернулась на каблуках и произнесла традиционную для таких моментов фразу:

– Может быть, у вас будут ко мне какие-нибудь вопросы? Не стесняйтесь, спрашивайте…

– Да, у меня есть один вопрос… – начал, было, Алексей, но тут же замолк.

Ему хотелось показать ей свою заинтересованность, но он никак не мог придумать, что бы такое спросить. Пауза неприлично затягивалась, но тут его, наконец, осенило.

– А это правда, что Пушкин был в Саратове? – спросил Алексей и шумно выдохнул.

Услышав вопрос, экскурсовод неожиданно расцвела пурпурной розой Каира.

– О! Это очень интересная тема, молодой человек! Я рада, что вы меня об этом спросили. В своё время написала монографию и…

– То есть, вы в этом вопросе эксперт? – вставил Алексей.

– Скажем так, кое-что понимаю. – Экскурсовод в сотый раз поправила брошь на груди. – Что касается визита Пушкина в Саратов, то, к сожалению, это всего лишь легенда. У неё, конечно, здесь много сторонников, но, опять же, к сожалению, никаких доказательств пребывания Александра Сергеевича на саратовской земле по сегодняшний день не найдено. Во время своего путешествия в южные губернии в тысяча восемьсот тридцать третьем году он вёл в дорожном дневнике записи, где отмечал абсолютно все населённые пункты, через которые проезжал, неважно, был ли это губернский город, уездный или даже простое село. Вообще, Александр Сергеевич был очень въедливым человеком, когда дело касалось каких-либо записей… так вот, о пребывании в Саратове или близких к нему городах и селениях в дорожном дневнике поэта абсолютно ничего не сказано. Кроме того, за время путешествия Александр Сергеевич посылал жене в Петербург из разных городов порядка десятка писем с подробным описанием проезжаемых мест, но о Саратове в них – ни слова…

Экскурсовод говорила и говорила, а Алексей с интересом её рассматривал. Не пялился, как раньше, а именно рассматривал. Дело в том, что с ней произошла перемена, и перемена эта была разительна: во-первых, она теперь выдавала не заученный до зубовного скрежета текст, а то, что ей было действительно интересно, а во-вторых, Алексей наконец-то увидел её настоящее, скрытое до этого под служебной маской.

«Ей лет-то всего, наверное, двадцать пять – двадцать шесть от силы, – подумал он, – девчонка совсем, а когда серьёз корчит, совсем на тётку похожа… оделась бы нормально, причёску бы модную сделала, очки-помада-тушь, и, глядишь, конфетка бы получилась…»

– Я ответила на ваш вопрос? – прервала она его мысли.

– Да, да, разумеется, – встрепенулся Алексей, – спасибо огромное, но у меня есть ещё один.

Экскурсовод внимательно посмотрела на Алексея и немного к нему приблизилась.

– Я вас слушаю.

– Извините, а вы в слонах разбираетесь? – спросил Алексей, прекрасно понимая, как глупо это звучит.

Экскурсовод отшатнулась на исходную позицию.

– В каких ещё слонах?

– В белых, буддистских. У меня на примете есть один такой, и мне хотелось бы о нём побольше узнать. Правда, я ещё не знаю, как он точно выглядит, у меня есть только вот это.

Алексей достал из сумки увеличенную копию фотографии, на которой можно было разглядеть ухо и заднюю часть слоника, и протянул фото экскурсоводу. Та очень бережно взяла фото из его рук и поднесла практически вплотную к глазам.

– Что-то я слона-то и не примечаю, – из-за фото пробурчала она, – хотя ухо точно слоновье…

Экскурсовод резко опустила фотографию и посмотрела Алексею прямо в глаза.

– А с чего вы взяли, что он буддийский?

– От одного историка, – уклончиво ответил Алексей.

– Если вы про ритуальную статуэтку говорите, – снова закрывшись фотографией, сказала экскурсовод, – то я вам тут ничем не помогу. Я, конечно, слышала, что такие бывают, но, к сожалению, совершенно в них не разбираюсь… простите, а что это за люди на фотографии?

– Это мои родственники, – сказал Алексей, забирая фото себе.

– А-а-а, – понимающе протянула экскурсовод, – семейные реликвии… постойте-ка, у вас же в Москве есть шикарный музей народов Востока, вы лучше там спросите!

«Музей народов Востока, – повторил про себя Алексей, – никогда о таком не слышал, москвич называется…»

– Спасибо, я так и сделаю, – сказал он, – и за интересную экскурсию тоже спасибо. Мне всё очень понравилось, особенно про Пушкина. Теперь у меня есть полное моральное право сказать гостиничному портье, что он врёт.

– Пожалуйста, – улыбнулась девушка, на мгновение став ещё моложе, – приходите к нам ещё.

Больше вопросов у Алексея не нашлось. Подбивать под неё клинья или, как выражаются сегодня подростки: «подкатывать яйца», не было настроения. Ему хотелось на воздух. Попрощавшись с «учителкой», он не спеша вышел из музея и пошёл дальше гулять по городу.

Примерно в половину одиннадцатого, когда утомлённый моционом Алексей собирался спать, в его номере зазвонил телефон. Немного поколебавшись, отвечать ему или нет, Алексей всё же поднял трубку.

– Алло, – устало сказал он.

– Добрый вечер, это портье, – сообщил голос в трубке, – я бы хотел узнать, что вы будете на завтрак. Мы вам можем предложить несколько вариантов. Первый – каша рисовая молочная, сырники, чай с лимоном; второй – глазунья, бутерброд с ветчиной и сыром, чай с лимоном; третий яичница с ветчиной, тост с джемом, чай с лимоном; четвёртый – омлет, тост с джемом, чай с лимоном…

Алексей устал слушать и выбрал глазунью.

– Во сколько вас завтра разбудить? – поинтересовался портье.

– В семь тридцать, – сказал Алексей, – нет, лучше в семь.

– Хорошо, разбудим в семь.

– Мне завтра нужно будет кое-куда поехать, скажите отсюда до автовокзала далеко?

– Не то, чтобы очень. Он рядом с железнодорожным, только на другой стороне путей. Можно доехать на такси или на маршрутке, я покажу, где она останавливается.

– Спасибо, – сказал Алексей, – я так и сделаю.

– Подружку не желаете? – неожиданно спросил портье.

«Вот это поворот», – подумал Алексей, а сам сказал:

– Нет, спасибо, не сегодня.

– Если передумаете, звоните в любое время…

– Кстати, Пушкин никогда не был в Саратове, – прервал его Алексей.

– У нас другая информация, – спокойно парировал портье.

– Тогда, спокойной ночи, – сказал Алексей.

– Спокойной ночи, – невозмутимо ответил портье и положил трубку.

«Как будто с роботом разговаривал», – подумал Алексей и пошёл спать.