ГЛАВА ВТОРАЯ

КОРЕЕЦ Ю

Чо улетел. Растаял самолёт его в синеве, а Круглов, Шухов и Фомин, проводив лайнер взглядами, зашли в нишу капонира и растянулись там на нарах. О Чо старались не вспоминать больше, и поэтому довольно свежая тема его недавних приключений обходилась стороной. Яркая, вызывающая совсем недавно дикий восторг личность навсегда померкла в сознании трёх друзей.

Дело двигалось к вечеру и, соответственно, к построению и отъезду домой.

– А что, мужики?! – разорвал сонную тишину Шухов. – Авиаторы мы или не авиаторы?

Товарищи приоткрыли сонные глаза, не понимая, чего добивается кочегар.

– Предлагаю после построения отметить успех КБ генерального конструктора Чмурина и всего нашего Советского государства, – продолжал Шухов, – как-никак на нашем аэродроме проводились и успешно закончились испытания суперсовременной машины ЧМУ-Т-5.

Дело было в пятницу, и выпить после службы перед выходными сам бог велел, даже без такого мощного повода. Молчание ещё дремавших офицеров являлось не чем иным, как знаком согласия. Какой уважающий себя авиатор откажется выпить за выдающееся достижение родной авиации, да ещё в пятницу? Поэтому, как только кончилось построение, товарищи пошли в город.

Шли они, шли да и пришли именно в тот самый кабачок, где генерал Чо заключительную сцену своего спектакля играл.

Солнышко уже гнев на милость сменило и не испепеляло убийственно, поэтому желающие поквасить чувадалы семенили в основной своей массе не в погребки, а в кафешки на открытом воздухе. И, когда герои наши в подвальчик спустились, никого там, кроме бармена, не оказалось. Сели товарищи за стол. Заказали водки с закусью да квасить принялись.

Сидят да горькую за воротник покидывают, а в это время мимо погребка два корейца шли. Один толстый коротышка, звали его Ю, а другой – худой, невзрачный, невысокий – по имени О. Сели они в скверике напротив погребка, где офицеры выпивали, на ту самую скамейку, с которой уже знакомые нам герои совсем недавно наблюдали, как Чо мутузят. Уселись и сидят, будто делать им больше нечего.

А делать корейцам и вправду нечего было. Занимались они выращиванием лука и только что урожай собрали обильный. Кончилась до весны работа. Уродилось луку видимо-невидимо. Собрали его без потерь, а украли, так и того больше. Получили товарищи корейцы деньги за тот лук и стали богатыми-пребогатыми, богаче даже, чем сам генерал Чо.

Луковое дело на юге России – оно вообще большие деньги приносить может. А Ю и О в деле этом и толк знали, и фартило ребятам здорово. Выдержанные да серьёзные очень были. Совсем духу своему национальному не соответствующие. Корейцы, как правило, бесшабашные люди. Любому русскому, в смысле гульбы, запросто фору дадут. Не успеют деньги в руках подержать, как сразу карты им подавай, отрыв хороший и вообще – всё, что есть непотребное. Промотаются вдрызг и сидят до весны как шуты гороховые, а потом деньги под проценты занимают, чтобы дело луковое вершить по новой. Так и крутятся из года в год, словно в колесе белки.

Но Ю и О во всём меру знали, потому и были они богатыми-пребогатыми, аж карманы у ребят от большущих денег трещали. А Ю вообще по жизни везло, будто силы какие сверхъестественные обитали в нём. Кому в глаза ни глянет, так и мысли там все читает, как по книжке. Всегда точно знал потому: хороший перед ним человек или плохой. В карты с Ю вообще играть бесполезно было. И он, в свою очередь, зная про свои недюжинные способности в области психоанализа, старался не обижать коллег своих по луковому горю, которые очень уж поиграть любили. Но зато не дай бог, чтобы в лапы его негодяй какой попался! Тут уж спуску не жди. Вот совсем недавно случай был.

Всего неделю назад зашёл к дельцам луковым горский еврей из Махачкалы – известный картёжный шулер. Явился он к узкоглазым собратьям, чтобы деньжонками у них подразжиться, в картишки поднатянуть после урожая удачного, карманы их глубокие облегчить чуток. И надо же – на Ю нарвался. Взглянул на шулера тот и думенку в нём гнилую узрел. Гадкую-прегадкую. Ну и решил кореец на еврее по полной программе оторваться. Короче, продул тогда игрочишка шустрый денег немерено и бриллиант ещё здоровый-прездоровый оттенка редкого очень – чёрной воды.

Еврея того Хасидом звали. Так вот этот самый Хасид рассказывал, что алмаз тот его далёкому предку сама Екатерина II подарила, когда, будучи крутым ростовщиком, помог тот ей врагов разорить коварных. А ювелир, которого Ю на другой день после выигрыша позвал, чтобы камень оценить, глаза вылупил, рот раскрыл и побледнел аж, увидев его.

– Цены чуду такому нету! – сказал ювелир. – Вещица подобная вряд ли даже у самого крутого первого секретаря обкома партии в загашнике припрятана. Тут похлеще загибай. Такую диковину за честь посчитает иметь даже всемогущий член Политбюро или султан какого-нибудь там Брунея. Достойную оправку для камешка такого трудновато будет изготовить очень. Простой ювелир тут не справится. Тут супернужен.

Короче, сидят товарищи корейцы Ю и О. Карманы у них от денег дуются, и оторваться бы мужикам, проявить в разгуле корейское ухарство своё, а они нет. Сидят себе на лавочке да ножками болтают, будто и надо так.

А в то самое время мимо них дефилировала жена начальника чувадальской милиции. Пышная женщина, статная. Вела она на поводке двух собачонок милых. Двух пекинесов очаровательных. Увидели товарищи корейцы тех собак, и души у них заныли: так скушать им тех пёсиков захотелось, аж затряслись бедняги от вожделения и слюнки пустили, на деликатес такой глядючи.

Желание это с каждой минутой росло и подстёгивалось, с одной стороны тем, что пекинесов в своей жизни Ю и О ещё ни разу не пробовали, а с другой – собачонки эти были собственностью могущественного властелина, грозы всей местной округи. Да попробуй купи-возьми их у начальника чувадальской милиции. Не продаст. Денег-то побольше, чем у всех корейцев города Чу вместе взятых. На них вообще у главного милиционера района аллергия. А как той аллергии не быть-то, коли деньги возами прут? Всё несут и несут не переставая вереницей широкой, длинной. Надоели деньжонки, обрыдли напрочь. Вот и стал товарищ начальник только бриллиантами взятки брать. За что кликуха к нему приклеилась – Бриллиантович. Ну, а супруга, соответственно, Бриллиантовной стала. Так что купить собак за деньги было абсолютно нереальною авантюрой. За брюлик императрицы, может быть, и согласилась бы Бриллиантовна, но такой обмен, понятно, уж очень неадекватным был.

Вот и призадумались товарищи. Глазки прищурили, затылки почесали, а после спустились в тот самый подвальчик, где офицеры сидели и водчонку пили.

Бармен в злачном заведении том был их приятель хороший. Подошли они к стойке и поведали ему на ушко про желанье своё большое: шашлычок из собачонок милых Бриллиантовны откушать.

Услышал бармен крамолу такую ужасную и аж затрясся весь. Ручками замотал, головкой завертел, в дело опасное ввязываться совсем не желая. Но Ю достал банковским образом запечатанные четыре пачки сторублевок и положил их на стойку, цену делу зная. Увидел человек деньги такие невероятные – и голова у него крутиться перестала, и ручонки угомонились. Взял он бабки, шепнул помощнице что-то на ушко и ушёл.

Денег бармену корейцы столько отвалили, что ему было за что хорошего специалиста нанять. В Чу как раз водились такие. Заплати хорошо, так они и сверхсекретный, только что испытанный генералом Чо самолёт ЧМУ-Т-5 с аэродрома уволокут. Правда, с шавками куда опасней дело. Коль прокол, так Бриллантович без шкуры как пить дать оставит.

Но прокола никакого к счастью не было. Операция по изъятию собак прошла блестяще. Словно испарились в самом центре города. Мотала Бриллиантовна головой ошалело, отыскать пытаясь глазами пекинесов пропавших, да нигде не было их, лишь ошейники расстёгнутые на концах поводков болтались.

– Ашот! – закричала дама, увидев как раз проходившего мимо участкового в гражданской одежде. – Ашот! Беда! Собаки пропали мои! Только что были и – вот!

Чуть не плача, Бриллиантовна показала милиционеру два поводка с ошейниками пустыми. А тот грозный вид напустил на себя и воскликнул подобострастно:

– Одну минуточку, Хасима Хамидовна! Найду я ваших собак! Будьте спокойны!

А про себя выругался злобно: «Угораздил же тебя чёрт по моему участку с шавками со своими шарошкаться!» Зная крутой нрав своего начальника, решил Ашот в поиске псов по полной программе выложиться. Первым долгом, поднял он на уши всю чувадальскую милицию. Через пять минут буквально к скверику, где совсем недавно корейцы отдыхали, подкатили два «воронка», и целая толпа милиции набежала. Кольцом прочным весь центр города оцепили, где собаки пропали, и давай шмонать всех подряд, кто только под руку попадётся. А заартачится какой гражданин, так его по шее – ну и в «воронок» без вопросов лишних. Всё перевернули вокруг доблестные товарищи милиционеры, но собаки – как в воду канули.

Участковый Ашот решил в погребок к своему приятелю заглянуть, насчёт собак поинтересоваться. Не слышал ли чего? Кстати сказать, Ашот был тем самым участковым, которого в своё время так сильно напугал генерал Чо.

– Плохие дела, дружище! – заныл участковый. – Возле подвальчика твоего Бриллиантовна собак своих потеряла. Не слышал ли ненароком, где они? Кранты мне, коль не найдутся. Замордует муженёк, со свету сживёт, паскуда! Хоть по собственному желанию пиши!

– Ничего, Ашот, я не слышал пока, – отвечал бармен, – а уж в подвал ко мне псы её сто процентов не забегали. Это абсолютно точно. С утра самого воздуха свежего не нюхал. От стойки не отходил. В подвале своём, Ашот, как в шахте промаялся. Надбавку, дружище, мне за подземность платить положено, да кому дело-то до меня есть?

Участковый скис совсем, и бармену жалко очень его стало:

– Да не горюй ты, Ашот! Куда собаки бриллиантовские подеваться могут? Кто отважится их украсть? – Бриллиантович без яиц оставит. Были бы ещё хоть побольше да пожирнее, так пошли б на шашлык корейцам, а на кошек таких ни за что не позарятся собачатники.

Налил бармен участковому коньяку полстакана, тот выпил его залпом и, закусывая, в глубину зала взгляд перевёл, туда, где корейцы и офицеры сидели.

– Не видели, мужики, собачонок двух курносых, маленьких?

В ответ и корейцы, и военные плечами пожали. Плюнул Ашот злобно на пол погребка, махнул с досадой рукой да и вышел из заведения.

– А что, мужики, – прокомментировал ситуацию Круглов, – собака – штука очень даже вкусная! Не верите? Так у наших соседей спросите. Они толк в этом деле знают: хряпают собачек так, что аж за ушами трещит.

Ю и О, услышав такое, улыбнулись. И повернулись к авиаторам:

– Коль, товарищи лётчики, вы так хорошо разбираетесь в корейской национальной еде, так не присоединитесь ли к нам?

Офицерам интересно было познакомиться с самыми настоящими узкоглазыми корейцами, про богатство которых в городе Чу ходило множество самых невероятных слухов.

Соседи по столику вдобавок ко всему на вид совершенно простыми и приятными виделись. Вот потому и приняли авиаторы предложение. Быстро столики сдвинули да и вокруг расселись.

– Вы, господа офицеры, не стесняйтесь только, – сказал Ю, – сегодня я угощаю. Праздник у меня большой.

Бармен завалил стол самыми, что ни на есть, деликатесными закусками, выпивку хорошую принёс – и пошло дело.

После того, как пару раз кинули за воротник, разговор поживей полился и как-то сам собой о генерале Чо завязался.

– Так и не удалось взглянуть на вашего прославленного генерала, который весь город на уши поставил, – заметил Ю, – а так хотелось пообщаться с тем серьёзным мужчиной.

– Испытатель он, конечно, неплохой, – тут же отреагировал Фомин, – но как человек – самое настоящее дерьмо. Так что немного вы потеряли, товарищи корейцы, не встретившись с субъектом этим.

– Чем же не угодил вам этот человек весёлый? – удивлённо спросил Ю.

– А тем, что так, как он, нормальные мужики не поступают, – продолжил Круглов. – Ну как вы думаете? Сидим мы вот в этом самом кабачке водочку тянем. И вдруг заходит нежданно-негаданно Чо. Вскакиваем от радости, что с легендой живой поквасим! Вот, думаем, память останется! Ан нет! Легенда морду ящиком сделала и мимо прошла, будто мы шапки-невидимки понадевали. Удивились не на шутку, конечно, а он сел за столик один, как бирюк. Три бутылки коньяку взял, от одной отпил, от другой и сидит вражина глазами блымзает.

Рты мы поразевали да глаза повылуповали, на такое глядя: «Уж не опился ли, – думаем, – часом да умом не тронулся?» Лично у меня даже мысль промелькнула, что спасать человека надо. За руки, за ноги его – и в санчасть. Пусть там ладу дают. Разве станет нормальный мужик к трём бутылкам по очереди прикладываться. Не чокнутый никогда, если один пьёт, вторую бутылку распечатывать не станет, потому что коль с собой забирать потребуется, так заводская упаковка она во всех отношениях лучше, не затычка же из газеты всё-таки. И так, и эдак пузырь вертеть можно.

Но в дурдом товарища генерала мы тащить сразу не стали. Убедиться поточнее решили в его, так сказать, дееспособности. А он сидит, напыжился. Красный-красный. Да на нас, на коллег своих, так поглядывает искоса, будто мы враги его самые что ни на есть кровные. Противно нам стало от того. Допили мы водку, плюнули и ушли не прощаясь, чтоб глаза на него не глядели.

Не успели выйти только да на лавочку напротив присесть, как видим Чо из подвала выходит. Злой-презлой. А за ним, чуть погодя, алкашей команда целая выскочила и, не дав уйти далеко, налетела. Отмутузила генерала да те самые три бутылочки, раскупоренные и отпитые лишь чуток, увела с собой. А мы сидим себе, словно нет нас. Ничего не видим как будто. Как он с нами, так и мы с ним. Поквитались, короче. И правильно сделали, потому что, как мы узнали потом, Чо уже не один день так дураковал: по разным забегаловкам расхаживал да коньяк чуть пригубленный оставлял негодяям. Влетали алкашики-чувадалы в заведение после ухода его и оставленное хватали. А в этом погребке неувязочка вышла. Увидел он нас и подумал, наверное, что не алкаши, а мы зацепим дары его. Похватал бутылочки свои раскупоренные, по карманам рассовал и дунул с ними. Вот и братия алкашиная издевательство такое над собой не потерпела да позволила себе генерала зарвавшегося наказать.

Круглов умолк, а Ю скривил косое лицо, призадумался и заговорил, как бы размышляя вслух:

– Зря вы так, товарищи офицеры, на человека. Что с того, что решил он покуражиться, разрядку для души сделать? Очень нормальное и естественное желание. Не аномалия какая-нибудь, а так – баловство. Коли полно всего, так каналья скука переносится, куда труднее. Так томиться начинает сердце, что ему, как воздух существу живому, срочно праздник нужен. Что-нибудь оригинальное да свежее, как, к примеру, то, что генерал придумал. Лично я вполне товарища Чо понимаю и уважаю очень даже за то, что так красиво душе своей уважить сумел. И в доказательство того, что Чо мужик правильный, хочу пример привести для ясности. Представьте себе, что генерал по-иному решил разрядиться. Не алкашню коньяком недопитым баловать, а в публичном доме просто гульнуть. Уверен, не осудили б вы его за это. А теперь представьте себе ситуацию. Резвится товарищ Чо с женщинами, куролесит, что называется, и вдруг замечает, что, оказывается, не один в номере – сослуживцы и тут достали. Ждут не дождутся, когда же проституток герой покинет да товарищей вниманием осчастливит подобострастно, на беседу дружескую соблаговолит?

Из длинного тонкого бокала Ю отхлебнул глоток белого сухого вина.

– Так вот, скажите мне теперь, – должен генерал обрадоваться, встретив в публичном доме своих сослуживцев?

Офицеры, ошарашенные таким неожиданным объяснением, были просто поражены, но не согласиться с Ю не могли. Конечно же, Чо не мог быть козлом. Просто вышло так: повстречались некстати. Осознав это, авиаторы ощутили в своих душах нарастающее чувство стыда. Захотелось им вновь с генералом встретиться и как-то вину перед ним загладить. Но Чо уже был далеко-далеко.

А Ю, пожевав веточку петрушки, продолжал:

– Молчите, товарищи офицеры, значит, дошло до вас то, что я сказать хотел. Но, кроме всего, что ещё хочу по поводу этому отметить. Товарищ Чо так нашухарил в городе Чу, что самым настоящим героем стал. Так красиво унизить местных да власть предержащих ещё никому не можилось. Схлопотали они смачный плевок в свои мерзкие душонки и снесли его безропотно. Не понимаете? Поясню. То, что ваш генерал творил, существующая система никому делать не позволяет. Кто бы ни был: вор крупный или начальник милиции, первый секретарь обкома или алкаш бездомный – упаси боже им в открытую палить деньги. Втихаря – пожалуйста, а в открытую – извините. Знает система: кто без головы да без оглядки деньгой швыряется, тот не уважает её, в грош не ставит. Вот и держит она так статус высокий свой. За неуважение к себе, невзирая на лица, под метёлку метёт и фамилию не спрашивает. Вот и томится в тисках железных неистовый южный темперамент, на белый свет боясь вырваться. В глуши и мраке тоску свою разгоняет. А тут – на тебе. Является какой-то там генерал русский, идёт по городу и на систему поплёвывает, алкашей коньяком опаивает, бабки налево и направо швыряет. Прёт по Чу, словно трубит в фанфары: «Смотрите, козлы, какой я фартовый! Чхал я и на вас, и на советскую власть! На всех чихал! Не то, что вы, пигмеи несчастные, забились по углам, прячетесь как мыши и трепещете. Что толку, что денег у вас немерено, коль мошной тряхнуть не могёте? Что с того, что власть в ручонках держите, коль по сторонам озираетесь?! Боитесь, шакалы?! А я не боюсь!», – почесал затылок Ю.

– Не знаю, думал ли генерал, что дуркование его так здорово заденет хозяев города, что души их столь сильно разбередит, но вышло всё именно так, а никак не иначе. Когда увидели друзья народа, что есть, оказывается, такие люди, которым безнаказанно, не прячась, бабками налево и направо швыряться можно, плохо стало им. Хвосты поопускали и усомнились в могуществе своём люди. Позлились, попереживали обиженные товарищи, зубками поскрипели, ножками потопали, да и угомонились.

Ю прищурил глаза, обвёл взглядом компанию и закончил с улыбкой:

– Предлагаю выпить за генерала Чо, прекрасного и оригинального мужчину!

Выпили синхронно и ещё толком закусить не успели, как Ю вновь красноречием разразился, будто молчал всю жизнь и вдруг упущенное разом наверстать решил:

– Я, мужики, человека хорошего определяю с ходу. Чо – отличный товарищ. И вы тоже, что надо. Потому мы вместе и гуляем сейчас за этим столом. Любую душу, любые глаза как букварь без труда прочитываю, и вы для меня – что книжки раскрытые. Один на один со мной бесполезно в карты играть. Недавно вот мошенника крупного подобул. Вещь прекрасную у барбоса выиграл.

Ю полез в боковой карман пиджака и достал оттуда что-то круглое, в белый носовой платок завёрнутое. Развернул его – и взору компании представился красивый драгоценный камень.

Офицеры по очереди подержали его в руках.

– Да! – проворчал Круглов. – Вот чем, оказывается, заниматься надо: лук сажать да в картишки резаться, а не бомбы атомные таскать над миром!

Промолчал на то Фомин, а Шухов, видно, желая перед генералом Чо реабилитироваться, произнёс торжественно:

– Товарищи! Каждому солидному бриллианту положено давать имя собственное. Вот я и предлагаю назвать этот камень «Генерал Чо». Кто против?

Единодушное молчание выражало общее согласие.

– Принято единогласно! Итак, прошу выпить за новоиспечённого генерала! За бриллиант!