– Я – не чародей, необходим лабораторный анализ, медэкспертиза, – ответил Кочеток, ножницами состриг с собачьей лапы слипшийся клок шерсти и положил в пакет. Обратился к Шиловой:

– Она вас слушается, будьте добры, осмотрите. Может, собачка ранена и это ее кровь?

– Со Снежком все в порядке, хотя и побит, я его раньше проверила, – ответила женщина. После этого эксперт-криминалист снял на видеокамеру интерьер кухни, прихожей и гостиной. Принялся тщательно осматривать одежду на вешалке в прихожей. На спортивной куртке "Аdidas" его внимание привлек смятый рукав. "Похоже на то, что кто-то курткой вытер пораненную руку или другую часть тела", – предположил он и обнадеживающе сообщил:

– Марина Юрьевна, нашел еще одну зацепку. Обнаружил на куртке бурые пятна, вероятно крови. Полагаю, что Даркина не стала бы портить свою вещь. Беру ее на экспертизу.

– Каковы твои, Михаил, успехи? – окликнула следователь Деренбая, державшего на поводке Дозора.

– Если события произошли до того, как ночью прошел дождь, то надежды отыскать следы в окрестностях дома тщетны. А вот в помещении попытаемся отыскать следы,– заверил прапорщик. Он дал псу понюхать обувь хозяйки и приказал:

– Дозор, след, бери след!

Пес коричнево-бурой масти заметался между прихожей и гостиной, остановился у входной двери. Кинолог, ослабив ремень поводка, выпустил его на лестничную площадку. Дозор присел в двух метрах от двери и, опустив голову, принялся обнюхивать серые плиты. Наклонившись, на одной из них Михаил увидел расползшееся бурое пятно. "Наверняка, кровь, но чья?" – подумал прапорщик и спустился по ступеням на третий этаж, но следов так и не обнаружил. Пес не проявил усердия, из чего кинолог сделал вывод, что женщину увели из квартиры другим способом. Он возвратился в прихожую и продолжил поиск следов в помещении. Дозор привел его на балкон и здесь в поле зрения попали бурые пятна.

– Товарищ майор, следы присутствия хозяйки квартиры ограничены площадью этого жилища конечными точками которого являются бурые пятна на лестничной площадке и на балконе, – витиевато доложил он Журавиной.

– Михаил, не напускай туман, говорили без зауми, – попросила женщина. – Что это значит?

– Даркину похитили через балкон или входную дверь. Бурые пятна на лестничной площадке и балконе указывают на то, что без насилия не обошлось. Я больше склоняюсь к мысли, что через балкон.

– Полагаешь, что она из квартиры не выходила?

–По логике так получается.

– Странно. Не могли же ее на вертолете увезти или на парашюте спустить? – заметила майор.

– Не знаю, но факт остается фактом.

– Пока, что одна из версий. Чтобы она стала фактом нужны веские доказательства, – напомнила следователь.

Марина Юрьевна из гостиной вместе с Шиловой и Луцкой прошла в спальню и поинтересовалась.

– Нина Михайловна, вам, как верной подруге, во время общения Даркина показывала свои сбережения, как говорится, на "черный день"?

– Дело в том, что после трагической гибели ее сына Сергея, которого ценили и уважали за чуткость и профессионализм, он работал судовым врачом на траулере, члены экипажа собрали ей валюту.

– Сколько?

– Она не сообщила, а я не допытывалась, так как не привыкла считать чужие деньги. Это неэтично, – заметила провизор. – Но знаю, что большую часть долларов она потратила на сооружение мраморно-гранитного памятника на могиле сына. Мошенники ее обманули, поэтому памятник ей обошелся в два раза дороже реальной стоимости.

– Какие ювелирные изделия она носила?

– Золотую цепочку с крестиком, серьги с топазом, перстень и наручные часы "Чайка", а остальные украшения хранила в шкатулке.

– Где находится шкатулка?

–В ящике книжного шкафа.

– Что в ней находилось?

– Помню, что два обручальных кольца, которые Светлана покупала для будущих молодоженов, то есть для сына и его избранницы, золотая цепочка с кулоном, две броши, одна с янтарем и валюта, – сказала провизор .Журавина выдвинула ящик и, действительно, увидела шкатулку, осторожно открыла ее и показала.

– Пусто. Значит, здесь побывали грабители, при чем знавшие, где, что лежит, —сделала вывод следователь. Взяла с полки альбом с фотографиями хозяйки и ее сына.

4

В последнюю квартиру на первом этаже, начав опрос жильцов с пятого, Максим Ясень позвонил, пребывая в пасмурном настроении. Было чему огорчаться. Во всех квартирах проживали престарелые пенсионеры и инвалиды, которые рано ложились спать и поздно вставали. Да и то сказать, не село ведь, где привыкли подниматься с первыми петухами. По поводу исчезновения Даркиной никто ничего не смог пояснить.

Напротив, для них весть о том, что провизор, снабжавшая их лекарствами, странным образом пропала, была, как снег на голову. Они сами допытывались у лейтенанта, когда и как это произошло, а потом, истосковавшись по внимательному собеседнику, принимались рассказывать свою боевую биографии и обижались, когда он обрывал.

"Старое, героическое поколение доживает свой век, забытое Отечеством, которое они защищали и которое, спустя сорок шесть лет после Победы перестало существовать, – с грустью подумал Ясень. – Правители постсоветских республик вспоминают о старых воинах лишь в праздничные дни, стеная о том, что "государство перед своими защитниками и освободителями в неоплатном долгу".

И так из года в год бесконечная песня нанайца, пока последний воин Великой Отечественной не отойдет в лучший из миров. И в этой квартире живет одинокий ветеран и опять ударится в воспоминания. Собственно и обижаться не следует, ведь не зря говорят, что старый, что малый. Возраст у них не тот, чтобы бродить по ночам в поисках приключений, разве кого могла одолеть бессонница, вышел на площадку покурить?"

Максим нажал на кнопку электрозвонка, услышал шаги. Понял, что его рассматривают через "глазок", показал удостоверение и попросил:

– Откройте, милиция. Проверка паспортного режима.

Бодрый старик в байковой пижаме открыл дверь.

– Милицию я почитаю. Иван Ильич Сиротин, полковник в отставке, – представился ветеран. – Воевал под Москвой, участвовал в Сталинградской битве, освобождал Прагу, имею семнадцать боевых наград…

– Спасибо вам, Иван Ильич за мужество и отвагу, но я пришел по другому случаю, – прервал его лейтенант.

– Какой еще может случай? У меня гости редко бывают, давайте я вас угощу коньяком, пять звездочек. Я его в маленьких дозах принимаю для нормализации давления, а вы парень молодой, можно и сто пятьдесят граммов, здоровью не повредит, – предложил полковник.

– Нельзя, я при исполнении, – отказался Ясень. – А случай такой. Со вчерашнего вечера куда-то исчезла Даркина.

– Светлану Евгеньевну я знаю, щедрой души человек, – оживился он. – Приветливая, заботливая, всегда поможет и медпрепаратами, и полезными советами. Куда же она могла исчезнуть?

– Это мы и пытаемся выяснить. Скажите, в котором часу вы вчера легли спать и когда проснулись?

– В девять вечера лег, в семь утра встал. У меня такой режим.

– Вечером или ночью выходили в подъезд покурить?

– Не курю, мне нет надобности по подъезду блуждать, – ответил Сиротин и, заметив разочарование на лице молодого офицера, посетовал. – У нас квартиры в подъезде все равно, что дом престарелых, богадельня.

– Всех опросил, никто ничего не видел, не слышал и не знает, словно сговорились, – пожаловался Ясень. – Все ночью дрыхли, словно сурки.

– А что нам еще остается делать? Спать в ожидании смертного часа, – вздохнул Иван Ильич. – Так ты говоришь, что всех опросил?

– Да, побеседовал, но бесполезно.

–В подвале дома был?

– Нет.

– Там тоже жилец Сидор.

–Кто он такой? Фамилия, адрес прописки?

– Фамилия? Не знает, бездомный, бомж по кличке Хорь, потому что от него за версту несет. Его правильно было бы назвать Скунсом, занимающим первое место по вонючести, – ответил полковник. – Наверное, судьба-злодейка сильно намяла ему бока своими жерновами. Странный мужик какой-то, не от мира сего, с причудами. Вдруг он что-нибудь видел на своем "боевом" посту?

– Спасибо вам, Иван Ильич, за информацию, – поблагодарил лейтенант и с надеждой покинул квартиру, вышел во двор. Пробрался вдоль обшарпанной, с выцветшей желтовато-бурой поверхностью стены. Нашел слегка прикрытый листом ржавой жести лаз в подвал. Сгруппировался и пролез в низкое помещение и сразу же ощутил в полумраке сырость, прель и зловонный запах.

– Гражданин Сидор! Хорь! – крикнул Максим, но никто не ответил. Из оконцев, словно прожектора, темень пересекали лучи солнца. Глаза привыкли к мраку и лейтенант различил трубы. Над одними с ветхой изоляцией исходил теплый пар, другие– холодного водоснабжения были покрыты конденсатом. Из неплотных соединений на стыках труб и в местах изъеденных коррозией сочилась вода. Почва под ногами была липко– вязкой и противной, словно испражнения. Сверкнув зелеными зрачками, прошмыгнула в оконце испуганная бездомная кошка.

– Сидор, Хорь! – снова позвал Максим, но никто не отозвался и тогда, пригибаясь, чтобы не набить шишки о трубы, он направился в дальний угол, где по его предположению могло находиться лежбище бомжа. Вдруг Ясень споткнулся о черный и потому неприметный куль. Едва удержался на ногах и вспомнил о зажигалке. Щелкнул и вспыхнул оранжевый огонек.

Куль был развязан, сбоку висело стальное кольцо. Ясень, не подумав, опрометчиво сунул в него правую руку. Наткнулся пальцами на что– то вязкое и тут же ощутил приторно-сладкий запах человеческой плоти. Брезгливо одернул руку и увидел на пальцах багрово-студенистую массу с прилипшими ворсинками волос.

– Черт подери, ведь это же кровь! В пакете мясо. Откуда оно здесь? – пронзил его сознание вопрос. Он приблизил зажигалку к пакету и с ужасом увидел окровавленную женскую голову с оскаленным в страшной гримасе лицом. А рядом две руки с бледно-синими пальцами. Догадался, кому могут принадлежать фрагменты и попятился назад к светлому проему лаза.

"Так вот почему здесь не оказалось Хоря. Действительно, если верить Сиротину, то странный, с причудами тип и, возможно каннибал", – подумал Ясень, не сомневаясь в том, что найденное, когда-то было частью Даркиной.

Он поспешно, словно его кто-то незримый преследовал, выбрался наружу и, не сбавляя прыти, перескакивая через две ступени, поднялся на четвертый этаж.

– Марина Юрьевна, товарищ майор, сверлите дырку в погоне для большой звезды, а мне может очередная маленькая перепадет! – в запальчивости сообщил лейтенант. – Нашел я в подвале, нашел…

– Не гони лошадей, остынь, лейтенант, – слегка охладила его пыл следователь.– Расскажи все по порядку. Что нашел, почему полез в подвал, говори внятно?

– Опросил я почти всех жильцов, а среди них, как назло лишь глухие и полуслепые ветераны, инвалиды войны и труда. Они рано ложатся спать и поздно просыпаются, поэтому ничего не знают, забодали меня своими воспоминаниями о войне и вопросами. Совсем отчаялся, думал делу – труба, ни грамма ценной информации.

В последней квартире на первом этаже навестил полковника в отставке Сиротина. Он тоже ничего не смог сказать по поводу исчезновения Даркиной. Вот я при нем не выдержал и посетовал, что мол, всех жильцов опросил и никакого проку. Тогда Иван Ильич мне подсказал, что в подвале обитает странный мужик, бомж по имени Сидор с кличкой Хорь. Я сунулся туда, но бомжа не нашел, а наткнулся на развязанный большой черный пакет и сгоряча сунул туда руку. А там мясо и кровь… Вытер ладонь о тряпки и мигом к вам, чтобы доложить.

Ясень с брезгливостью поглядел на пальцы правой руки.

– Что конкретно находилось в пакете?

– Отрезанные женская голова и руки. Мне, кажется, что Даркиной, но надо провести опознание.

– Господи, помилуй! – воскликнула, услышав эту весть, Шилова.

– Прошу вас без паники и истерики, – потребовала следователь и обратилась к Луцкой. – Вы могли бы опознать свою сотрудницу?

– Смогла бы, но у меня слабое сердце и я ужасно боюсь мертвецов, – призналась побледневшая, словно стена Кира Витальевна. – Может Нина Михайловна согласится, она больше с ней общалась, почитай подруги не разлей вода.

– Нина Михайловна, окажите эту услугу, – попросила Журавина. – Конечно, ее опознали бы жильцы дома, они старые больные люди и не хочу лишний раз травмировать их психику.

– Если надо, значит, опознаю, – вообразив тягость этой процедуры, ответила провизор, а следователь спросила у лейтенанта. – Сколько пакетов?

– Один, а может и еще, но я не стал осматривать подвал, а сразу рванул наружу, – Бомжа там не оказалось и есть подозрение, что это он выследил и зарезал женщину. Ветеран Сиротин сказал, что Хорь странный с причудами мужик, о таких говорят, что " у них не все дома".

Психически больные, им, что человека убить, что таракана раздавить, без разницы. Поэтому и кличка у него подходящая – Хорь. Это очень коварный и хитрый зверек. Сначала травит свою жертву газами, из-за которого, те же глупые куры чумеют, а потом уже грызет. Может быть, и Сидор стал людоедом, заготовил себе мяса на зиму. Говорят, что тот, кто отведал человечину, а она со сладковатым привкусом, уже не может остановиться…

– Максим, какие ты ужасы рассказываешь, – остановила майор лейтенанта. – У тебя неисчерпаемая фантазия, опустись на грешную землю. Давай, веди к находке, на месте разберемся.

Следователь оставила в квартире Черенкова и Луцкую. Вместе с сотрудниками оперативно-следственной группы последовала за Ясенем в подъезд, а затем и в подвал.

У эксперта-криминалиста Кочетка нашелся в саквояже фонарик и они, выбирая места суше, спугнув кошку и летучую мышь, пробрались к пакету. Максим расправил края пакета и Марина Юрьевна, зажав пальцами ноздри, заглянула вовнутрь. На нее взирало искаженное гримасой ужаса женское лицо, рядом лежали обрубки рук с посиневшими фалангами пальцев. Женщина невольно вздрогнула и прошептала Шиловой:

– Будьте добры, взгляните.

Та обратила свой взор в глубь пакета и, содрогнувшись, промолвила:

– Да, это голова Даркиной. Бедная, несчастная женщина с такой трагической судьбой. За что ей такая страшная кара?

Провизор почувствовала, как на глаза невольно наворачиваются слезы, закрыла лицо руками. Поняв ее состояние, следователь разрешила ей покинуть подвал, а сама вместе с сотрудниками продолжила осмотр мрачного помещения с изношенными, изъеденными коррозией трубами и утечками холодной и теплой воды.

В дальнем углу подвала они обнаружили на трубах теплосети нижнюю мягкую часть старого дивана с грязным, ветхим тряпьем, очевидно служившим одеялом. Внизу были разбросаны около десятка стограммовых флаконов с красными колпачками из-под медицинского спирта, метко названные любителями горячительных напитков "красными шапочками", штук пять вспоротых консервных банок из-под кильки и тюльки и "завтрака туриста", хлебные корки и пластиковая бутылка с мутной жидкостью, в спичечном коробке соль. На более разнообразное меню обладатель лежака, очевидно, претендовать и рассчитывать не мог из-за дефицита средств. Чревоугодие, обжорство ему не грозило, кормился, чем попало, ради физического выживания.

– Существуют же еще граждане, словно в каменном веке, – посочувствовал Кочеток, фотографируя аппаратом со вспышкой убогое пристанище бомжа. – От такой собачьей жизни он, действительно, мог озвереть и совершить злодейство.

– Зато наслаждается свободой, нет над ним ни жены, ни начальства, – заметил Ясень. – Это прежде, тунеядцев, бродяг и попрошаек отлавливали и по 214 статье УК отправляли на нары в колонию. А теперь демократия, свобода, права человека. Лишь иногда во время оперативных отработок, как сейчас, досаждаем бомжам. Вытаскиваем их из притонов – рассадников преступлений, пьянства, наркомании и других пороков и заразных инфекций.

– Не желала бы я такой свободы, – сделала резюме следователь. – Наверное, у бомжа, кстати, срочно установи его личность, не сложилась судьба. Впрочем, у каждого своя планида, как говорят: от сумы и от тюрьмы не зарекайся.

– Товарищ майор, я тревожусь, как бы Хорь не дал деру, – высказал сомнения лейтенант. – Заберется "зайцем" в пригородный поезд или остановит попутную машину и ищи ветра в поле. Уголовное дело окажется очередным "сухарем".

– Правильный ход мыслей. – похвалила Журавина. – Я распоряжусь, чтобы дали ориентировки операм, сотрудникам ППС, ГАИ, ДПС и линейного отдела на транспорте.

– Предлагаю в подвале устроить засаду и сам готов дежурить, – вошел в азарт Максим. – Ночью холодно, заморозки и Сидор, если конечно у него нет запасного угла, возвратиться на ночлег. Мы его тепленьким на трубах и повяжем.

– Вряд ли в ближайшие сутки он здесь появиться, – возразила Марина Юрьевна. – Такова психика любого пребывающего в здравом рассудке человека. Он старается держаться подальше от места злодеяния, представляющего угрозу для его спокойствия и бросающему тень подозрения. Включается природный инстинкт самосохранения, действующий интуитивно на подсознательном уровне.

– Возможно, вы и правы, – согласился лейтенант. – Мне бы такие знания, опыт и интуицию.

– Это дело наживное, не Боги горшки обжигают. пройдут годы и станешь настоящим мастером сыска, – с оптимизмом заверила Журавина и строго велела. – Вытаскивай из берлоги полковника, который навел тебя на Сидора, садитесь в УАЗ и вперед по рынкам, свалкам, притонам и другим злачным местам и кровь из носа разыщите и доставьте этого бомжа.

– Будет сделано, – ответил лейтенант и быстро ретировался.

– А вы, Степан, – она обратила взор на эксперта-криминалиста Кочетка. – Свяжитесь с судмедэкспертом и займитесь идентификацией останков, постарайтесь быстрее получить заключение экспертизы по пятнам крови, обнаруженным на лапах кошки, спортивной куртке и плитах у входной двери и на балконе. Срочно необходимо установить ее принадлежность. А также предоставьте результаты дактилоскопии.

– Постараюсь, товарищ майор, – ответил старший лейтенант.

– С вами, Нина Михайловна, я хочу поговорить тет-а-тет.

– О чем?

– Расскажите мне все, что знаете о Даркиной. Важна любая подробность, деталь, которая может послужить ключом к разгадке мотива, причины этого страшного убийства и вывести на злодея или злодеев.

– Но ведь уже установили убийцу, этого бомжа Егора, будь он проклят, такого прекрасного человека погубил, – отозвалась провизор.

– Не торопитесь с проклятиями. Если бы все так просто было, – заметила майор. – В юриспруденции и следственной практике существуют такие понятия6 " презумпция невиновности" и "ошибка в объекте". Никто не вправе называть подозреваемого преступником до того, как суд не вынесет свой вердикт. Да потом не исключена апелляция и пересмотр решения. Поэтому не будем предвосхищать события и вешать на человека, будь он бомж или депутат и министр, позорные ярлыки.

Шилова в знак согласия кивнула головой, не в силах избавиться от застывшего в ее сознании ведения: окровавленной со спекшимися сгустками крови в волосах головы недавней подруги. " Царство тебе небесное, Светочка, отмучилась бедняжка, призвал тебя к себе сынок",– подумала она, невольно защемило сердце.

5

Следом за Журавиной Нина Михайловна прошла в гостиную, но не села в кресло, а аккуратно убрала хрустальную вазу с алыми гвоздиками и сняла со стола скатерть. Закрыла тканью зеркало трюмо.

– Не подумайте, что я суеверная и чрезмерно набожная, – ответила она на вопрошающий взгляд следователя. – Профессия фармацевта, провизора, когда имеешь дело с миллиграммами, научила точности и осторожности. Я – реалистка и доверяю фактам, которые вижу, могу потрогать руками и оценить. А это давний христианский обычай, закрывать зеркала покрывалом в доме, где есть покойник. Поэтому не обессудьте.

– Не переживайте, Нина Михайловна, я знаю, что существует такой обычай и в этом нет ничего предосудительного, – промолвила майор. – Напротив, считаю этот ритуал данью памяти по умершим и погибшим.

– В случае с семьей Даркиных, которой уже не существует на белом свете, невольно поверишь в мистику и злой рок, – продолжила Шилова дрогнувшим голосом. – Я пришла к мысли, что над этой семьей витало родовое проклятие. Возможно, в каком-то их поколении, которое теперь трагически оборвалось, несколько веков назад кто-то совершил страшный грех. И теперь наступила дикая, жестокая расплата. В этом мире ничто не проходит бесследно, за все прошлые прегрешения приходиться расплачиваться невинным людям, спустя столетия.

– Почему вы так решили?