Первым делом Корецкий отправил домой срочную телеграмму. Ее страшный текст заставил миловидную телефонистку вздрогнуть. Она подняла на Алекса испуганные васильковые глаза, но удержалась от вопроса. Очевидно, и до нее докатился слух об убийстве в бухте Синее Око. Возможно, девушка слышала утреннее экстренное сообщение милиции по городскому радио с просьбой оказать помощь следствию. Но вероятнее всего скорбные глаза Алекса убедили ее в достоверности телеграммы, в отсутствии подвоха. Корецкий расплатился и пошел к выходу. Девушка проводила его грустным сочувствующим взглядом.

"Искать фотографа в это время на пляже бесполезно, – подумал Алекс. – Видимо, он снимает клиентов в первой половине дня, а во второй печатает фото. Во всяком случае, вечером его легче застать дома". Такой вариант показался ему убедительным.

На улице было оживленно. Двигались беспечные прохожие, загорелые и веселые. Сверкали освещенные витрины магазинов, бегущие строки рекламы. Алекс остановил такси, открыл дверцу. Молча сел рядом с водителем, разбитным парнем лет двадцати пяти с узенькой щеточкой усов на добродушном лице.

– Куда прикажешь доставить? – спросили его веселые глаза. Алекс вместо ответа показал квитанцию.

– А-а, к дяде Леве, – кинул водитель беглый взгляд, даже не вчитываясь в текст. Переключил скорость и отпустил педаль сцепления. "Волга" тронула с места.

– Известная личность этот фотограф? – поинтересовался Корецкий.

– Конечно, известна, – улыбнулся парень. – Его в городе каждая собака знает. Компанейский мужик. Забавный. Оптимист по натуре. Он в своей Матильде души не чает.

– Жена, что ли?

– Кто? – удивился водитель.

– Матильда?

– Ну, ты даешь. Приезжий, наверное? – рассмеялся парень. Алекс утвердительно кивнул головой.

– Бабы у Левы нет, умерла три года назад. А Матильда – это обезьянка. Ему кто-то из рыбаков из Луанды привез. Соображаешь?

Корецкому не понравилось это запанибратское обращение на "ты". В его лексикон прочно вошли благозвучные "дамы и господа", и прочие выражения, но он не поправил водителя. Настроение и без того было мрачное, подавленное. Разговор он поддержал только для того, чтобы отвлечься от собственных горестей, раскалывавших череп.

Проколесив по загруженной транспортом улице и выбравшись из плена светофоров, "Волга" свернула в узенькую старую улочку на окраине города. Почти приткнулась носом в ворота. За ними Алекс увидел опрятный одноэтажный дом с двумя окнами, выходящими на улицу.

– Вот Левин коттедж, – с иронией произнес водитель. – Кого он только не снимает – и писателей, и артистов, и певцов, а живет скромно. Видишь, какая хилая избушка на курьих ножках. Я бы на его месте деньги лопатой загребал…

– Подождите минут пять-шесть, – бесцеремонно перебил его Алекс. – Я возьму у него фото.

Не расплатившись, дабы водитель не вздумал уехать, он вышел из машины. Калитка не была заперта, и Алекс вошел в небольшой дворик. Огляделся, дорожка, ведущая к крыльцу, выложена тротуарной плиткой. Под окнами буйно разрослись кусты отцветшей сирени.

– Левон Семенович! Хозяин! – громко крикнул он, поднявшись на ступеньку крыльца, и замер, надеясь услышать шаги в глубине дома. Вдруг за спиной в кустах сирени послышался шорох. Алекс резко обернулся – на него, не мигая, смотрела обезьянка. На шее у нее болтался ошейник с кожаным поводком.

"Это, наверное, и есть Матильда, – догадался Корецкий. – Вместо пальм и лиан довольствуется сиренью. Приловчилась…"

– Левон Семенович! – еще раз попытался он докричаться до фотографа. Но в ответ лишь тоскливо завизжала Матильда. "Может, заснул или оглох", – предположил Алекс и смело потянул на себя дверную скобу. Она подалась.

Уже спустился синий теплый вечер и потому на веранде, куда он вошел, было сумрачно. Корецкий направился в комнату. Ступал осторожно, чтобы ненароком не задеть предметы.

– Левон Семенович … Хачатур!?

Ни звука в ответ. Алекс нащупал на стене выключатель. Щелкнул – в глаза ударил яркий свет. На полу, возле кухонного стола, на боку, скорчившись, неподвижно лежал мужчина. Лужица крови подтекла до порога, и Корецкий в темноте ступил в нее туфлями. Содрогнулся. Забравшись на стул, на него пристально смотрела Матильда, успевшая еще раньше забраться в комнату через открытую форточку. Он не выдержал взгляда: показалось, что обезьяна все понимает.

Алекс выключил свет и поспешно, оставляя на полу кровавые следы, вышел. Матильда с диким визгом последовала за ним. Обогнала Алекса и одним махом, цепляясь за штакетник, перескочила через калитку. Прыгнула в открытую дверцу "Волги" к водителю. Парень, забавляясь, потрепал ее по шерсти.

– Матильда, разбойница. Лева где? – спросил он у подошедшего пассажира. – Что так быстро? Дай взглянуть на фото…

– Нет фото, – мрачно произнес Алекс.

– Не готово? Это на Леву не похоже, – недоумевал водитель.

– Он убит, – холодно сказал Алекс. У таксиста глаза полезли на лоб.

– Как… как, убит? – его губы задрожали, и рыжие усы вздернулись.

– Иди, посмотри.

– Б-р-р, мне дурно от мертвецов, – испугался он. Матильда, словно понимая ситуацию, притихла на заднем сидении.

– У тебя связь с диспетчером есть? – спросил москвич.

– Да, связь обязательна.

– Тогда свяжись. Пусть сообщат в милицию и вызовут "Скорую помощь", хотя врачи уже не помогут, – приказал Корецкий. – Мы до их приезда подождем здесь.

"Не связано ли это убийство с Викой? – мелькнула у него версия. – Хотя причем тут фотограф… Он кого угодно мог фотографировать". Таксист связался по радиостанции с диспетчером и, спустя двадцать минут, на УАЗе подъехала оперативная группа, а следом и медпомощь. Среди сотрудников милиции, прибывших с овчаркой, Алекс увидел Щеглова и Белозерцева. Заметив вышедшего из такси Корецкого, следователь укоризненно взглянул на Василия. Он безмолвно вопрошал: "Ну, что я тебе говорил? Этот Алекс еще преподнесет нам немало сюрпризов".

– Как вы здесь оказались? – сурово спросил он у москвича, не скрывая своего недовольства.

– Он фотографировал Вику, – спокойно ответил Алекс и подал следователю квитанцию. – Нашел ее в халате. Решил перед вылетом в Москву забрать снимки. Приехал, а здесь такое…

– Я ведь просил вас, гражданин Корецкий, обо всем, что касается вашей жены, сообщать нам, – раздраженно напомнил Владимир. – И никаких самостоятельных действий, никакого частного сыска. Вы можете только повредить и себе, и нам.

– Володя, оставь его, – вступился за Алекса Василий. – Сами маху дали при осмотре вещей. Фотографа не уберегли. Этот ход со стороны злодея или злодеев, можно было предвидеть.

– Тебе, Василий, в адвокатуре надо служить, – рассердился Щеглов. – Всегда ты кого-то защищаешь.

Потом на ходу бросил Корецкому:

– Ждите нас здесь. Будут вопросы? Такси можете отпустить.

Таксист с облегчением вздохнул. Взял с пассажира плату за проезд и лихо рванул с места. Белозерцев в качестве понятых пригласил перепуганных страшной вестью жильцов соседнего дома – старика и старуху. Алекс с Матильдой на поводке остался во дворе.

– Чья обезьяна? – поинтересовался Щеглов. – Развели здесь зоопарк.

– Фотографа, – опередил Алекса Белозерцев, очевидно, хорошо знавший Хачатура и его помощницу.

– Не ошиблись, – подтвердил Алекс.

– Держите ее покрепче, – примирительно попросил следователь. – А то, гляди, вырвется и устроит в доме кавардак, все следы спутает. А нам хоть маленькая зацепочка нужна, иначе дело табак.

Корецкий остался с Матильдой во дворе, а Василий и следователь с группой сотрудников, медиков и понятых вошли в дом. Алекс только теперь вспомнил о луже крови на полу, в которую он в темноте угодил туфлями. "Следовало бы предупредить, – осенила запоздалая мысль. – Перемажутся впотьмах".

В окне зажегся свет, падая желтым снопом на глянцевито поблескивающие листья сирени. Алекс на мгновение представил, что в апреле в палисаднике в капельках росы витает дымчатое сиреневое облако, струится тонкий аромат. Матильда беспокойно задергала поводок, порываясь привычным способом, через форточку, проникнуть в жилище. Что происходило в его стенах, Алексу оставалось лишь догадываться. Минут через десять из дома с овчаркой на поводке выскочил кинолог старшина Дудко. Левой рукой он придерживал кобуру с пистолетом.

– Пальма, след! – поощрительно приказал он собаке. Овчарка, натягивая поводок, устремилась в глубину двора. Было слышно, как старшина перелез через громоздкий дощатый забор. Тем временем в доме оперативники занимались осмотром места преступления. Медики "скорой" и судмедэксперт Журбин констатировали смерть потерпевшего от повреждения сонной артерии. Он предположил, что против фотомастера был применен баллончик с газом, но это требовало подтверждения лабораторным обследованием. Эксперт-криминалист Будченко фотоаппаратом из различных точек заснял положение, в котором находился погибший в момент смерти. Его опознали соседи. Затем сделал оттиски с кровавых следов с четким рисунком подошвы. Обувь, по всей видимости, была примерно 43-44 размера. Труп Хачатура положили на носилки и погрузили в карету. Врач поначалу возражал: "Мы перевозим больных, а не покойников", но Щеглов настоял, взяв ответственность на себя.