Вино из Испании

Когда они вышли из цирка, было темно, и толпа начала шумно таять в этой темноте. Сергей Алексеевич старался держаться поближе к мальчишкам, чтобы не потерять их.

– Надо зайти за Тиссо, – сказал Юрка. – Я сейчас… – и убежал.

Сергей Алексеевич и Коля помолчали. Коля чувствовал себя неловко, но как уйти, не знал, и говорить о чем, тоже не знал.

– Ну как, понравилось? – спросил Сергей Алексеевич.

– Да, – ответил Коля и подумал: «Скорее бы пришел Юрка». – Мы ведь ходим в цирк каждый день. Все номера старые, только флейтист новый.

– Подружились с Тиссо? – спросил Сергей Алексеевич.

– Ага, – сказал Коля. – Он в прошлом году жил у тети Кати, у Юркиной матери. То, что он показывает на выступлениях, это ерунда. Вот если бы видели его на репетициях! Высший класс!

Но слова Коли отскакивали от Сергея Алексеевича. Он уже давно не был в таком тревожном состоянии, как сегодня. Наслоение дня – сон, встреча с Витькиным двойником, цирк – до крайней степени растревожили его. И флейтист превратился в армейского трубача, который играл на Витькиной могиле.

Вернулся Юрка и сказал, что Тиссо ушел. И они молча пошли дальше. Мальчишки время от времени подталкивали друг друга, идти и молчать им было трудно. Сергей Алексеевич понимал это, но разговаривать ему не хотелось.

– А этот, флейтист, – сказал Юрка, – здорово. Надо будет спросить у дяди Гены, как они это делают.

– А ты не догадался? – ответил Коля. – Он ей сигналил песенкой.

– Это морзянка, – вмешался в разговор Сергей Алексеевич. – Точка, тире; три тире; точка, тире, две точки; точка, тире, точка, тире… Значит «Коля».

– Здорово! – сказал Коля. – Вы что, радист?

– В некотором роде, – ответил Сергей Алексеевич. – Военный радист.

На набережной в винном магазинчике Юрка увидел все же Тиссо.

– Вон дядя Гена, – сказал он, просунул голову в дверь и спросил: – Дядя Гена, вы домой идете?

Тиссо оглянулся и отрицательно покачал головой.

– Давай подождем его, – предложил Коля.

– Давай, – охотно согласился Юрка и посмотрел на Сергея Алексеевича. Мы подождем Тиссо.

Они думали, что старик уйдет, а он тоже остановился.

Здорово он им надоел. Ну конечно, что этим счастливым мальчишкам до него или до Витьки. Они влюблены в цирк, который им кажется всем миром, и в этого «необыкновенного» Тиссо, который умеет ловко жонглировать и делать всякие сальто-мортале.

– Смотрите, – сказал Юрка, – а с ним флейтист.

Сергей Алексеевич присмотрелся. Действительно, рядом с Тиссо стоял флейтист. Они пили вино.

– Может, зайдем? – предложил Сергей Алексеевич.

Он взял три стакана сока, и, стоя рядом с Тиссо и флейтистом, они потягивали свой сок. Наконец те заметили их, в флейтист сказал:

– А, старые знакомые! Надеюсь, вы на меня не обиделись?!

– Что вы! – сказал Сергей Алексеевич. – Вы в бывшем радист?

– Точно, – сказал флейтист. – Значит, вы догадались? Ай-ай-ай, надо делать это тоньше.

– Вы и так хорошо это делаете, – успокоил его Сергей Алексеевич. Флейтист еще больше понравился ему своей бесхитростностью. – Просто я тоже в некотором роде радист.

– А-а-а, – сказал флейтист, – коллега, – и протянул ему руку. Полагается по этому случаю выпить вина.

– Спасибо, – сказал Сергей Алексеевич. – Я не пью. – Посмотрел на молчаливого Тиссо и добавил: – И вы тоже хорошо работали.

– Давайте, давайте комплименты, мы их любим. – Тиссо поднял бутылку и налил Сергею Алексеевичу немного вина. – За знакомство.

Вино чуть попахивало миндалем, только для этого его надо было посмаковать, и тогда казалось, что во рту горький спелый миндаль. Это Сергей Алексеевич хорошо знал. Его научила так пить вино еще в Испании Лусия. Вечная ей память.

А Тиссо и флейтист выпили свои стаканы залпом. Так в Испании пили во время боя, когда пьешь и никак не можешь напиться. И крестьяне так пили, когда работали в поле.

– Вы служили в армии? – спросил Сергей Алексеевич флейтиста. Он задавал этот вопрос всем людям, которые ему нравились. Ему хотелось, чтобы все стоящие люди прошли через армию.

– Во флоте, – ответил флейтист. – Свистать всех наверх! – засмеялся. На миноносце.

– На миноносце? – Язык у Сергея Алексеевича немного заплетался. – Я эти мины никогда не забуду. Они все квакают. Однажды я попал под минометный огонь. Когда меня ранило, я сначала не почувствовал боли, потом нога отяжелела и вспухла. Разрезали сапог и штанину, в коленной чашечке торчали три рваных осколка… Меня уложили на ящики со снарядами. А когда начинали бомбить, все разбегались, а я оставался лежать на снарядах.

– Ух, какие страсти! – сказал Тиссо. – На ночь. Мальчишкам не заснуть.

Эти слова сразу вернули Сергея Алексеевича в его обычное состояние. Не хватало еще, чтобы над ним подшучивали.

– Честь имею, – надменно сказал он, приложил руку к козырьку и вышел.

Голова у него кружилась, и ноги стали чужими. Поэтому Сергей Алексеевич сел на скамейку рядом с магазинчиком и видел, как мимо него прошли Тиссо и флейтист в сопровождении мальчишек. Коля остановился около Сергея Алексеевича, а Юрка крикнул:

– Колька, пошли, а то он уйдет…

– Подожди ты, – ответил Коля. – Сергей Алексеевич, идемте.

Мимо них медленно проплыло такси с двумя пассажирами, и вдруг Юрка закричал:

– Коль, смотри, вроде твои поехали!

– Мои? – переспросил Коля и, не попрощавшись, убежал.

Юрка посмотрел на старика – нет, он не догадался о его хитрости – и сказал:

– Родители. – И уже на ходу: – Он их год не видел. Они у него на Севере работают.

– Эй, дед! – донеслось до Сергея Алексеевича. – Спать надо дома.

Сергей Алексеевич поднял голову. Над ним стоял Здоровяк с дочерью на руках. Он встал, голова у него больше не кружилась, и прошел мимо Здоровяка.

– А вы не работали бухгалтером в Минске? – спросил Здоровяк. – В тресте!

– Нет, – сказал Сергей Алексеевич. – Спокойной ночи. – Козырнул по-военному и ушел.

Чувство досады не оставляло его. Казалось, что он чем-то себя уронил перед мальчишками. И это ему было неприятно.

Открытие

По дороге в цирк Коля заскочил в порт к очередному теплоходу. Это теперь у него превратилось в игру. Он каждый день бегал к причалу. Мимо него прошел мужчина с двумя чемоданами и сказал:

– Слушай, паренек, помоги.

– Давайте, – согласился Коля.

– Да не мне. Видишь, женщина с ребенком на руках. Моя жена. Ей помоги.

И в это время Коля заметил Сергея Алексеевича. Он не видел старика с того дня, как они вместе с Юркой убежали от него. «Еще привяжется», подумал Коля и побежал к женщине, делая вид, что не заметил Сергея Алексеевича. Взял у женщины чемоданчик и повел к такси, где их дожидался мужчина.

Когда Коля проходил мимо Сергея Алексеевича, низко опустив голову, тот сказал:

– Добрый день, Коля.

– Здрасте, – ответил Коля, но не остановился.

Коля помог шоферу уложить вещи в багажник и, видя, что Сергей Алексеевич наблюдает за ним, подумал: «Что, право, за странный старик. Вот привязался!»

– Спасибо, – сказал мужчина. – Выручил.

– Пожалуйста, – ответил Коля, снова посмотрел на Сергея Алексеевича и попросил: – Подвезите меня до цирка, это вам по пути.

Коля сел в машину, но какая-то неясная сила заставила его оглянуться: длинный непромокаемый военный плащ делал старика еще выше.

Когда Коля, расстроенный, вышел из цирка – Тиссо и Юрки там не оказалось, – он снова увидел Сергея Алексеевича, идущего в окружении трех девочек, одетых в пионерскую форму. Одна из девочек тащила его плащ.

Коля на всякий случай отвернулся, но Сергей Алексеевич, занятый разговором с ребятами, не заметил его.

Потом Коля узнал одну девочку. Это была Валя Иванова из его интерната, и, когда она подбежала к мороженщице, он сказал:

– Привет, Иванова. Не узнаешь?

– Ой, кого я вижу! – ответила Иванова. – А говорил, к родителям поедешь.

– Передумал, – сказал Коля. – Они сюда приедут. – Кивнул в сторону Сергея Алексеевича: – Куда вы его ведете?

– К нам. – Иванова развернула одно эскимо и стала есть. – На встречу «О тех, кто боролся за нашу свободу».

– А он что, тоже боролся? – с сомнением в голосе спросил Коля. – Он же обыкновенный военный радист.

– Что ты! – Иванова рассмеялась. – Он известный генерал… повернулась и убежала за своими.

Коля посмотрел вслед Ивановой, тяжело вздохнул, ему стало совсем скучно. Настроение у него окончательно испортилось. Жизнь явно шла мимо него: и Тиссо он прозевал, и от Сергея Алексеевича спрятался. А то сейчас пошел бы вместе с ним в пионерский лагерь.

Он просидел около цирка больше часа. Потом решил сбегать на пустырь, что рядом с пионерским лагерем, там Тиссо иногда выгуливал свою лошадь. Тиссо он не застал, зато около входа в лагерь увидел Сергея Алексеевича в окружении ребят. Подождал, пока ребята ушли, и подошел к старику.

– Это они вам подарили? – спросил Коля.

В руках у Сергея Алексеевича была какая-то нелепая самодельная клетка с птицей.

– А, это ты! – обрадовался Сергей Алексеевич.

– Этого кенара они вам подарили? – переспросил Коля.

– Они. Неудобно было отказаться. Славные ребята.

– Придется прикупить канарейку в магазине, – сказал Коля, – а то он один от тоски сдохнет.

– Это верно. – Сергей Алексеевич поднял клетку к лицу, чтобы получше рассмотреть птицу. – Родителей встретил?

– Нет, – неохотно ответил Коля. – Это чужие были. – И перевел разговор: – Я с этой Ивановой, которая вас встречала, в одном интернате учусь. Вы им про что рассказывали?

– Об Испании, – сказал Сергей Алексеевич.

– Туристом ездили, – догадался Коля. – Моя мама в прошлом году была в Болгарии. Тоже интересно.

– Нет, – сказал Сергей Алексеевич, – я там воевал в тридцать шестом.

– Воевали? – удивился Коля. – Я недавно видел кино про испанскую войну.

«Значит, ему все же это интересно», – подумал Сергей Алексеевич.

– Может, вы знали самого Мате Залку? – спросил Коля.

– Знал, – ответил Сергей Алексеевич, хотя он видел его всего один раз. Но, чтобы как-то увлечь мальчика, он не стал вдаваться в подробности. От этого ему было немножко стыдно: врать он не умел. И в оправдание свое добавил: – Оттуда я приехал не один, а с испанкой, революционеркой Лусией Пиедой. Как-нибудь я тебе про нее расскажу.

«Какие обыкновенные слова, – подумал Сергей Алексеевич. – Трудно даже представить, что этими обыкновенными словами можно рассказать про Лусию».

А Коля ничего этого не заметил. Он вдруг оказался где-то совсем в ином мире, чем жил ежедневно. Величие Сергея Алексеевича так подавило его, что он совершенно не знал, о чем с ним говорить. У него в жизни еще не было ни одного знакомого, который бы воевал в Испании и знал бы людей, про которых написаны книги. Может быть, он на самом деле генерал?

Перекличка

Пошел сильный дождь, и Сергей Алексеевич, воспользовавшись этим, пригласил Колю в кафе. В то самое кафе, в котором он лет двадцать пять назад был с Витькой:

Они вошли и остановились, отряхиваясь от дождя, и Сергей Алексеевич, как всегда, замер, оглядывая привычно расположенные столики. Чудо, что оно сохранилось, это кафе, пережив войну.

За стойкой одиноко сидела буфетчица и читала газету. При их появлении она подняла голову, увидела Сергея Алексеевича и приветливо ему улыбнулась.

– А вы сегодня не один? – сказала она.

– Да, – ответил Сергей Алексеевич, повернулся к Коле, и слова, которые он собирался произнести, чтобы объяснить, кто такой его попутчик, замерли у него на губах. Он в волнении прикрыл рукой глаза: перед ним появился Витька.

Сергей Алексеевич стянул плащ, повесил в углу и, зацепившись за клетку с птицей, что стояла у него в ногах, прошел внутрь комнаты.

Коля с удивлением посмотрел ему вслед, взял клетку и пошел за стариком.

Они сели за столик, и Сергей Алексеевич изменившимся голосом, без предисловий сказал Коле:

– Принеси пирожные и бутылку воды, – и дал ему денег.

Все это было полно для Сергея Алексеевича большого смысла, ибо эти же слова он сказал тогда Витьке.

Это был великий, но сладкий обман. И неправы те, кто говорит, что нельзя вспоминать: что прошло, то, мол, быльем поросло. Не вспоминают старого только те, кто бережет себя или боится своего черного прошлого.

Сергей Алексеевич смотрел, как Коля брал пирожные, и вдруг не выдержал и крикнул:

– Возьми себе корзиночку с марципаном! – Ему захотелось, чтобы Коля съел любимое пирожное Витьки.

Он следил за каждым его движением: как мальчик поворачивал голову, улыбался ему, как возвращался к столику.

Коля ел пирожное и запивал лимонадом.

– А вы почему не едите? – спросил Коля.

Сергей Алексеевич с трудом оторвал глаза от лица мальчика, торопливо взял бутылку и налил лимонад в стакан. Рука у него слегка дрожала.

– Вкусное пирожное? – спросил Сергей Алексеевич, имея в виду Витькино пирожное.

– Да, – ответил Коля.

Сергей Алексеевич вспомнил, что столик тогда стоял немного не так, и ему это стало мешать, и он не выдержал и подвинул столик вплотную к стене.

Коля остался на прежнем месте, стакан у него был в руке, а пирожное уплыло со столиком. Он поднял глаза на старика, стараясь догадаться, что все это значило.

– Тебе не трудно поставить свой стул сюда? – Сергей Алексеевич показал Коле, куда именно надо ему поставить стул, и Коля выполнил его просьбу.

Теперь они сидели друг против друга. И Коля, который снова принялся за пирожное, чувствовал на себе тревожный взгляд старика.

Постепенно черты Колиного лица сместились, и Сергей Алексеевич не боролся против этого наваждения, а, наоборот, старался в себе всю ту прежнюю картину восстановить доподлинно.

И вот уже перед ним вместо Коли сидел Витька. И сам он тоже другой. Правда, он мало помнил свое тогдашнее лицо, а только одел себя в новенькую форму генерала. Около стула, рядом с ним, стоял чемодан, через него был перекинут плащ. Он приехал сюда сразу же после того, как получил новое назначение.

«Ну, как ты тут без меня?» – спросил он у Витьки.

«Нормально, – ответил Витька. – А ты?..»

Витька хотел узнать у него про Лусию, а он увильнул от ответа, сделал вид, что не догадался. Это была нечестная игра, но он продолжал ее до конца.

«Еду формировать новую дивизию».

«А я?» – спросил Витька.

«Поживешь в интернате, – ответил он. – Какой-нибудь месяц. – И, чтобы замять неприятный разговор, полез в чемодан и вытащил сверток: – Это тебе трусы, майка и прочее».

«Не хочу я в интернат, – сказал Витька. – Надоело».

«Неужели ты не понимаешь? – ответил он. – Время сейчас суровое. Того и гляди, Гитлер полезет. Как только осмотрюсь на месте, сразу заберу тебя».

«Лучше я к Лусии», – сказал Витька.

Вот, оказывается, в чем дело, вот почему ему надоело в интернате.

«Еще чего выдумал! – сказал он, совершенно не готовый к такому повороту разговора. – Ей не до тебя».

«Почему не до меня?»

«Работает она много».

«А ты был у нее?» – с подозрением спросил Витька.

«Был. Паспорт ей еще не оформлен… – Он попробовал пошутить: – Может быть, она вообще не захочет возвращаться, а ты явишься… Охота ей возиться с двумя мужиками. Стирать им белье, варить обеды…»

«Что же, она нас бросила?! – спросил Витька и со злостью сказал: Врешь ты все! Это ты ее бросил, а не она нас!»

Он тогда крикнул ему: «Замолчи!» – и ударил по щеке, единственный раз в жизни, хотя был неправ. Но он, видимо, думал больше о себе и совсем не подумал о том, что Витьке Лусия тоже дорога.

Сергей Алексеевич сел на камне у самой кромки воды, и набежавшая волна сбила клетку с птицей.

Коля подхватил клетку и вытащил кенара.

– Не дышит, – сказал Коля.

– Это я виноват, – сказал Сергей Алексеевич. – Прости. Засмотрелся на тебя.

– Я не артист, чтобы на меня смотреть! – в сердцах ответил Коля. – А вот подарочка как не бывало.

– Ты похож на моего сына, – вдруг сказал Сергей Алексеевич.

Он произнес эти слова, как будто сделал какое-то мировое открытие или рассказал величайший секрет, но Коля ничего не заметил.

– Захлебнулся, – сказал Коля. – Много ли ему надо.