Цитаты из книги «Чучело»

Все, кто был в классе, окружили меня и с восторгом рассматривали. А я встала, и улыбочка снова растянула мой рот – не могу, когда меня в упор разглядывают. Валька закричал: «Рот до ушей, хоть завя

Рыжий вылетел обратно, схватил меня за руку, втащил в класс и снова загоготал. И каждый на его месте сделал бы то же самое. Может, я на его месте вообще умерла бы от хохота. Никто ведь не виноват, что я такая нескладная. Я и на Рыжего не обиделась и даже была ему благодарна, что он втащил меня. Правда, как назло, я зацепилась ногой за дверь, врезалась в Рыжего, и мы оба рухнули на пол. Платье у меня задралось, портфель вылетел из рук.

– Когда я пришла в школу первый раз, то Маргарита, наша классная, позвала в учительскую Рыжего и велела ему отвести меня в класс. Мы шли с Рыжим по коридору, и я всю дорогу хотела с ним подружиться: перехватывала его взгляд и улыбалась ему. А он в ответ давился от хохота. Конечно, у меня ведь дурацкая улыбка – до самых ушей. Поэтому и уши я тогда прятала под волосами. Когда мы подошли к классу, Рыжий не выдержал, сорвался вперед, влетел в дверь и заорал: «Ребята! У нас такая новенькая!..» – и зашелся хохотом. Ну, после этого я застыла на месте. Можно сказать, одеревенела. Со мной так часто бывало.

Тут он по своей старой привычке нахохлился, как птица под дождем, и натянул козырек кепки на глаза. – Все это для меня неожиданно, – продолжал Николай Николаевич. – Жили рядом, а я толком в тебе ничего не понял. Не проник в твою душу – вот что обидно.

Валька поднял кулак, чтобы садануть Ленку по ее тоненькой худенькой спине. – А вот этого уже не надо, – остановила его Миронова, – ведь она уезжает. Значит, мы победили. Нам этого достаточно. – Пусть катится, откуда приехала! – крикнул Рыжий. И другие тоже заорали: – Нам такие не нужны! – Ябеда! – Чу-че-ло-о-о! – Валька схватил Ленку за руку и втащил в круг ребят.

– Неохота мне к Сомову. – Васильев с вызовом посмотрел на Железную Кнопку. – Надоел он мне. – Надоел, говоришь? – Миронова выразительно посмотрела на Лохматого.

Тот двинулся вперед – за ним остальные. Они окружили Васильева. – А за измену идеалам знаешь что полагается? – строго спросила Миронова. – Что? – Васильев посмотрел на нее круглыми глазами.

– Хитрая-то хитрая, а свою жизнь под откос пустила, – ответил Валька. – Ни кола ни двора. Вот Сомову хорошо. В рубашке родился. И родители деньгу зашибают, и красавчик, и голова работает на пятерки… Так и хочется ему мордочку почистить. – Завидущий ты, Валька, – сказал Лохматый. – А ты нет?… – Валька усмехнулся. – Чего там… Все люди лопаются от зависти. Только одни про это говорят, а другие врут, что они не завистливые. – А мне-то чего завидовать? – удивился Лохматый. – Нам в лесничестве хорошо. Воля. И вообще я кого хочешь в бараний рог согну. – Ну и что? – Валька презрительно сплюнул. – Сила – не деньги. На нее масла не купишь.

– А ну вылазь! – Валька выразительно хлопнул поводком по голенищу резинового сапога, как какой-нибудь американский плантатор из девятнадцатого века, хотя, между прочим, ничего не знал про них, ибо плохо разбирался в науке под названием история. – Собирай листья! Засовывай их в дупло! Живо!! Пошевеливайся!.. Мальчишки, ничего не понимая, собирали в охапку листья и засовывали их в дупло. Но вот они набили его доверху, Валька чиркнул спичкой и… бросил ее в дупло на листья – те тут же занялись пламенем. – Ты что?! – взбунтовались мальчишки и бросились к дереву. Но Валька перехватил их и не отпускал, пока пламя не разгорелось, хотя они бились у него в руках и ревели. Потом с криком: «Вперед!.. На пожар!.. Пожарники!..» – выпустил и удалился.

. Он старался попасть в птиц и кур, тихо блуждающих в кустарнике, или в котов, мирно ловящих последние лучи осеннего солнца. И если ему удавалось поразить какую-нибудь цель, то собственная ловкость вызывала в нем прилив бурной радости.