Глава третья. Неожиданное предложение

15 апреля 2000 г.,

суббота, 12.27,

Подмосковье, государ-

ственная дача Президента

Росссии.

Президент позвонил Константиновскому накануне, в пятницу, к концу рабочего дня. Раздался характерный зуммер белого аппарата без диска набора, с государственным российским гербом на крышке. Прямая связь с Президентом. Такие стояли в кабинетах членов правительства, нескольких человек из администрации президента – его главы, замов и начальнков управлений. За годы работы в аппарате главы государства Владислав Вацлавич никогда первым не снимал трубку – не было поводов лично, минуя всех помощников и референтов, выходить на первое лицо страны.

– Да, Константиновский! – четко ответил начальник информационно-аналитического управления, стараясь не выдать интонацией своего волнения.

– Владислав Вацлавич, добрый день! Давайте-ка завтра, часов этак в 12.30 на даче в Ново-Огарево продолжим наш разговор от 3 января. Форма одежды спортивная. Ваш водитель уже получил пропуск. Вопросы есть? – четко объяснил президент.

– Нет, все ясно! – только и оставалось ответить Константиновскому, хотя ничего ясного для него не было.

– Тогда до завтра. Всего доброго! – глава государства закончил разговор.

За три минуты до назначенного срока Владислав Вацлавич вошел в холл государственной дачи Президента, до 1992-го года хозяином которой был Михаил Сергеевич Горбачев. Дежурный охранник, приветливо кивнув головой – документы проверили на вьезде в резиденцию – взглянул на часы: 12.28.

– Подождите немного! – охранник показал рукой на широкий диван, стоявший в глубине холла.

Но долго рассиживаться не пришлось: ровно в 12.30 по лестнице со второго этажа спустился улыбающийся президент, одетый в джинсы, МЧСовскую теплую куртку и спортивную шапочку. Крепко пожав руку гостю, он жестом пригласил Константиновского к выходу.

– Сергей, мы погуляем по парку! – бросил президент, проходя мимо охранника. Тот молча кивнул головой.

– Рад вас видеть в добром здравии, Владислав Вацлавич! – президент пропустил его первым на крыльцо. – Вы мой гость, не сопротивляйтесь. Лучше расскажите, как поживает дочка. Освоилась Юля?

«Или у него феноменальная память, или он специально готовился к нашему разговору», – подумал Константиновский, а вслух ответил:

– Да, она вполне вписалась в новый класс, сейчас усиленно занимается, впереди экзамены.

– Вы где отдыхали в январе? – вспомнил президент.

– В Египте, на Красном море. У Юлии столько осталось впечатлений, особенно от рыбалки, там же вода совершенно чистая, глубина где-то метров двадцать пять, но видно, какая рыба клюет наживку с крючка твоей удочки. А загар в середине русской зимы на молодежном жаргоне называется «Я валяюсь!»

Президент откровенно расхохатался:

– Надо запомнить! – стряхнув слезу с глаз, выступившую от смеха, спросил. – Меня ваша фамилия заинтересовала. Достаточно редкая. Пытался вспомнить хоть кого-то более-менее известного из ваших однофамильцев, так никого, кроме Константина Константиновского, дрессировщика, постановщика трюков с животными в фильме «Полосатый рейс» на ум не пришло. Расскажите о своих предках. Должно быть, это интересно? – внимательный взгляд показывал явную заинтересованность главы государства в судьбе своего собеседника.

– Моя родословная очень интересна и невероятна в своей основе. С филологической точки зрения фамилия правильно произносится с ударением на третьем слоге, а не на четвертом, как общепринято. Это ударение – ключ к истории моей родословной. С ударением на четвертом слоге нашу фамилию стали произность мои предки вскоре после Октябрьской революции 1917- го года. Во избежании излишних вопросов и недоразумений, – пояснил Владислав Вацлавич.

Президент излишних вопросов не задавал, он слушал молча.

– Основателем нашей династии стал великий князь и цесаревич Константин Павлович Романов, второй сын императора Павла I. Он воспитывался вместе со старшим братом Александром, будущим Александром I, под наблюдением великой бабки, Екатерины II. Константина готовили к престолу Константинополя в случае изгнании оттуда турок. Великий князь и цесаревич с 1799 г., Константин участвовал в итальянском походе Суворова, был при Аустерлице, в 1812—1813 годах командовал гвардией. Характер у великого князя оказался твердым: в 1812 году он вступил в конфликт с тогдашним военным министром Михаилом Барклаем де Толлии и в знак протеста уехал из действующей армии. Во второй раз твердость характера Константина проявилась через восемь лет, в 1820 году, когда он добился высочайшего разрешения старшего брата Александра на свой развод с первой женой, великой княгиней Анной Федоровной. Помните, в репертуаре Аллы Борисовны была такая популярная песенка «Все могут короли»? – Владислав Вацлавич взглянул на президента.

– Помню! – лаконично ответил тот.

– «Одно не могут короли: жениться по любви!» – примерно такие слова есть в той песне. Так Константин своим поведением доказал свой характер и желание жениться по любви. По любви великий князь вступил в брак с польской графиней Иоаннной, или, как ее еще называли современники, Жанной Грудзинской, получившей в браке титул княгини Лович. Ради своей Жанны Константин отказался от престолонаследия, безвыездно жил в Царстве Польском в качестве Наместника. Именно его отказ, не обнародованный заранее, послужил поводом к началу восстания декабристов в 1825 г. Во время восстания поляков в 1830 году командовал резервом. Умер мой далекий предок от холеры в 1832 году. Дети от второго брака Константина Павловича с Жанной Грудзинской и получили титул светлейших князей Константиновских. Парадоксально, но факт: основатель династии принимал участие в подавлении восстания поляков, а его дети и внуки боролись за свободу Польши, за что один из внуков и был сослан в Туркестанский край. Он оказался моим прадедом. Дед – крупный востоковед, профессор Александр Константинович Константиновский родился уже в Ташкенте. Он умер в начале девяностых. Отец – Вацлав Александрович, служил в МВД Казахстана. Последняя должность – заместитель начальника управления уголовного розыска министерства. Он погиб при задержании особо опасных преступников в начале семидесятых. Вот и вся моя родословная! – усмехнулся президентский гость.

– Следовательно, в вас течет кровь Романовых, ваше величество? – президент прищурил свои внимательные глаза. – Я правильно вас величаю?

– Нет, до революции моих предков называли «Ваша светлость», а обращение «Ваше величество» было принято к великим князьям. Константиновские – все-таки не Романовы, правом на российский престол не обладали, – уточнил Владислав Вацлавич.

– Заговор с целью восстановления монархии в России вы, таким образом, не возглавите? – пошутил глава государства.

– Любая власть должна быть легитимной. Трагедия большевиков, на мой взгляд, заключалась прежде всего в незаконном приходе к власти, свержении Временного правительства. Так что России заговоры не нужны. Это мое глубокое убеждение, – твердо заявил Константиновский.

– Но, наверняка приятно ощущать себя хоть дальним, но прямым потомком той же Екатерины Великой, ведь так, Владислав Вацлавич? – полюбопытствовал президент.

– Мне чуждо чувство тщеславия. Не моя заслуга, что я появился на свет в такой семье. Надо просто быть благодарным своим родителям за этот факт! – пожал плечами Константиновский.

Они медленно шагали по чисто выметенным дорожкам парка, примыкавшего к президентской резиденции. Снег еще лежал кое-где на земле, которая летом радовала глаз своей сочной зеленью. Президент как всегда был непредсказуем. Очередной его вопрос вновь касался дочери Константиновского:

– Куда собирается поступать Юлия Владиславовна?

– Она хочет стать юристом по специальности, а поступить попробует в МГУ или в Академию ФСБ…

– В нашу Академию, профессором которой по кафедре истории России вы являетесь? – уточнил президент.

– Так точно! – четко ответил начальник информационно-аналитического управления.

– Вы одобряете выбор дочери? – в президенте чувствовалась хватка старого оперативника.

– Она – достаточно взрослый человек, чтобы самой определить жизненный путь. Сложность заключается в том, что я не в состоянии, по крайней мере сейчас, как-то повлиять на ее выбор. Все мои рассуждения о том, что это не женское дело, тем более, наша Академия, встречают тактичный, но твердый отпор с ее стороны, – вздохнул Владислав Вацлавич.

– Тогда может не стоит отговаривать, товарищ полковник? – улыбнулся глава государства.

– Какой я полковник! – смутился Константиновский. – Когда начал преподавать в Академии, звания стали расти. Мне дали понять, что так положено. Профессорское звание соответствует полковничьему, так я и дорос до трех звездочек. В форме не появлялся ни разу нигде…

– Как вы относитесь к области научных изысканий сына? – вновь резко сменил направление беседы Хозяин – так по традиции в кремлевских колуарах продолжали называть и нового главу государства.

– Как ученый я уважаю его позицию, стремление доказать свою точку зрения…

– Мне важно знать ваше мнение собственно к проблеме, поднятой в работе Александра Владиславовича. Кстати, я прочитал его диссертацию, – президент спокойно выдержал многозначительный взгляд своего гостя.

– Саша считает, что все мы произошли от инопланетян. Он стажировался несколько месяцев в Англии. Тамошние генетики на основе анализа крови нескольких сотен добровольных доноров – представителей всех трех земных рас и многих народов – пришли к заключению: у всех землян одна общая праматерь и один общий праотец. Тем самым британцы косвенно подтвердили версию сына – вы же помните, земная Ева и небесный Адам? – Владислав Вацлавич повернулся лицом к хозяину резиденции.

– Да, помню. Вы сами-то верите в сверхъестественные силы, пришельцев, паранормальные явления и прочие странности? – продолжал допытываться президент.

– Корректно сказать так: абсолютной истины не бывает, вокруг нас множество явлений, которым современная наука пока не в состоянии найти объяснение с материалистических позиций, хотя к этому надо стремиться. Мы должны изучать непознанное, а не открещиваться от него, как черт от ладана. Вас что-то беспокоит в этой связи? – Константиновский осмелел, внутренне почувствовав заинтересованность президента в этом пока неопределенном по тематике и тем самым странном разговоре.

– Вы, безусловно, в курсе, Владислав Вацлавич, что мне ежедневно кладут оперативные сводки все министры-силовики, руководители спецслужб, Генпрокурор и так далее. Порой в этих докладах содержатся такие факты, что диву даешься и не знаешь, верить или нет. Вот несколько примеров. По данным МВД в Угличе за последние восемь месяцев от ударов молнии погибло трое подростков в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет. Все трупы обнаружили на территории музея-заповедника. Только подростки, двое юношей и девушка, причем они дружили, учились в соседних школах, вместе проводили свободное время. Из этой компании в живых – пока – осталось еще трое, две девушки и юноша. В Угличе паника, весна, скоро начнутся неизбежные грозы, многие родители боятся выпускать своих детей на улицы. Один из родственников оставшихся в живых детей, оказался депутатом Государственной Думы, добился встречи со мной. Он ставит под сомнение результаты расследований по трем предыдущим смертям. Ну, какая гроза может быть в декабре или в феврале? Правоохранительные органы разводят руками. Но кто-то должен найти истину?

– Другой пример. В Косово накануне Рождества попал в заурядную автомобильную аварию капитан-десантник из нашего миротворческого батальона. Он был пассажиром, в их «уазик» врезался «джип» с пьяным, как мы, русские, говорим, в «доску» водителем из американского контигента «Кейфор». Капитан отлетел на несколько десятков метров, успел сгруппироваться, поэтому легко отделался – левую руку сломал да плюс множественные ушибы, гематомы по всему телу. Вина в ДТП сто процентов на американцах. Они и не отрицали вину своего «командос» – быстренько отправили того от греха подальше в Штаты, нашему капитану оплатили стоимость лечения, обещали на курорт лучший отослать для реабилитации после выздоравления, – словом, повели себя как джентльмены. Не в них дело. Командование ВДВ решило отправить раненого капитана на излечение домой. Сразу же после нашего православного Рождества, когда закончилось следствие и военная полиция дала согласие на выезд потерпевшего, капитана-десантника с попутным бортом – а в Косово раз в неделю летает «Ил-86» -ой из Рязани, отослали на Родину. Отправка совершенно официальная, парня внесли в бортовые документы, медики сопроводили десантника до люка, на глазах начальника медсанчасти бортмеханик люк задраил, самолет взлетел. Через четыре часа, когда борт совершил посадку на родном аэродроме Рязани, десантника в салоне не обнаружили…

– Он что, с парашютом сиганул? – хмыкнул Константиновский.

– Парашюты на него надели, как и требовалось по инструкции. Но в полете ни один люк не открывался, все илллюминаторы целы, разгерметизаций салона не было – компетентная комиссия проверила показания «черных ящиков». Экипаж даже проверили на алкогольное и наркотическое опьянения. Чисто! – развел руками президент.

– Инопланетяне забрали? – догадался Владислав Вацлавич.

– Ну, уж не знаю, какие там инопланетяне, – вздохнул Хозяин, – но пару месяцев спустя, в начале марта, в наше посольство в Чехии обратились местные полицейские. Их патруль обнаружил на обочине шоссе мужчину около тридцати лет, одетого в форму пехотного капитана русской царской армии начала ХХ века с документами на имя того самого изчезнувшего в начале января капитана-десантника. Мужчина был в бессознательном состоянии, болен воспалением легких. Его поместили в местный госпиталь, привели в чувство. Придя в сознание, тот стал утверждать, что он действительно капитан российских ВДВ, назовем, скажем, Иванов, военослужащий российского батальона в Косово. Одиннадцатого января сего года на борту самолета «Ил-86» почувствовал себя плохо вскоре после взлета. Очнулся в полевом госпитале Юго-Западного фронта в мае 1916- го, того самого фронта, которым командовал генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов! После излечения участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве. Был ранен, тонул, простыл. Направлен в полевой госпиталь на излечение. Очнулся уже в наше время на территории Чехии. Без денег пытался добраться до Праги. Потерял сознание на обочине шоссе. С Ивановым встретились работники консульского отдела и сотрудник службы безопасности посольства. Сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, по факсу отправили все материалы в Москву, в военную контрразведку. Сравнили с досье Иванова – его отпечатки, и фотография его. Капитана уже с сопровождающими, фактически под конвоем, отправили в Москву. Здесь с ним поработали и контрразведчики, и врачи, и военные историки. Даже на полиграфе гоняли. Заключение: не врет, вменяем, события передает с точностью очевидца… Как это объяснить? – президент даже остановился на повороте дорожки.