Были попытки свести человеческое поведение к подчинению сверхъестественных сил (фатализм). Предпринимались попытки убедить в обратном (волюнтаризм). Фрейд, указавший на подсознание, как важный фактор человеческой жизнедеятельности, пытался выводить структуру и мотивы поведения человека из его бессознательных, прежде всего сексуальных влечений (либидо). Ницше, главным принципом философии и этики, (которому он придавал космический смысл), провозгласил волю к власти. Подобные подходы и обобщения помогли многое увидеть и понять. Однако, они так же ставили новые вопросы, обнаруживая новые проблемы. И прежде всего, потому что многие решения касались отдельных страт общества, отдельных типов личности, не касаясь самой специфики человеческой жизнедеятельности, особенности её природы.

Переходя к существу дела, необходимо отметить, что для успешного решения подобных проблем сегодня требуются новые подходы и соответствующий этому понятийно-категориальный аппарат во главе с дефиницией экстремального содержания, что совпадает с экстремальной природой человеческой жизнедеятельности.

«Изощрённость» – вот известное всем слово, но совершенно не изученное понятие, которое несёт с собой такие производные, как острота, тонкость, обострение, отточенность, а также пронзительность и проникновенность, которые необходимо ввести в рассуждение о человеке и его деятельности.

Представляется, что данное понятие способно в значительной степени прояснить проблемы, связанные с сущностью человека, начиная с вопросов о его происхождении и кончая вопросами его предназначения. Данное понятие, несущее в себе качественно новый экстремальный смысл, позволяет по-новому, с иной, не тривиальной точки зрения, взглянуть на Человека, даёт новый толчок, способствующий продвижению вечных вопросов по пути их разрешения.

Но прежде необходимо определить значение новой философской дефиниции, точно установив ее смысловой объём. Итак, под определением «изощрённость» понимается, во-первых, наивысший в процессе постоянного развития и становления, не виданный до селе результат, какой-либо деятельности, или создание принципиально нового вида деятельности, наивысшее, небывалое до сих пор, развитие дарований и способностей, новые, невиданные комбинации из известных или не известных ранее элементов. Во-вторых, понятие «изощрённость» гораздо шире понятия «творчество». Изощрённость включает в себя творчество, и эти понятия соотносятся, как целое и часть. Изощренность в целом в отличие от творчества не ориентируется на нравственную оценку, она, говоря словами Ф. Ницше, стоит «по ту сторону добра и зла».

Очевидно, что негативная деятельность человека, не смотря на все присущие ей элементы развития и усложнения, не может быть сведена к понятию «творчество». В то же время, она не должна оказаться без ясного определения и четко выраженного понятия. Таким необходимым, экстремально значимым термином, здесь предстаёт понятие изощрённости, которое прекрасно работает, как применительно к процессу творчества, например, «изощрённый узор», «изощрённое мастерство», так и к той области человеческой деятельности, которую мы относим к негативной, но которая, в свою очередь, так же имеет тенденцию к изменению и усложнению – «изощрённое злодейство», «изощрённое коварство», «изощрённый обман» и т. д. Отсутствие подобной категории, непонимание истинного места творчества в сложной структуре парадоксальных человеческих деяний мешает осознанию и осмыслению основ человеческой природы, самих сущностных сил человека, вносит значительную путаницу, определённую меру сумятицы и сумбура во все области человекознания.

Широко известно мнение, что каждому человеку присуща потребность в творчестве и связывается это с потребностью человека в самореализации и самоутверждении. Но здесь и начинаются основные сложности. Потребность ли это в самореализации? Да. Потребность ли это в самоутверждении? Безусловно. И эта потребность, за редким исключением, свойственна подавляющему большинству людей. Но дело в том, что все эти стремления не обязательно со знаком плюс и это еще далеко не всегда потребность в творчестве. Необходимо четко уяснить, что творчеством является только сравнительно не большая часть, человеческих свершений, направленных на общее благо, та сравнительно ограниченная часть деятельности среди огромного числа пустых, а то и вредных, злонамеренных уловок и ухищрений, имеющих узкоэгоистический характер. Так рядовой хулиган своими действиями нарушающий общепринятый порядок, унижающий достоинство людей, по-своему, тоже пытается самоутвердиться и самореализоваться. Но что общего это имеет с творчеством? К сожалению, многие негативные человеческие проявления имеют скрытую, не явную форму, чем становятся еще более опасными. Достаточно вспомнить известных представителей преступного мира – Алькапоне, Месрина, знаменитых авантюристов своего времени (XVIII в.) Джакопо Казанову и Александра Калиостро.

Человек обречён на постоянные поиски нового, необычного, невиданного, небывалого. Ненасытный и неуемный, вечно ищущий дух человеческий, приговорён к перманентной возгонке. Это – его судьба, рок, его сущность.

Если допустить, что эту свою специфическую потребность человек утратил, то в этом случае неизбежен результат, при котором человечество вернулось бы к первобытному состоянию. Отчасти, угасанием данной потребности, мы можем объяснить формирование таких феноменов как гражданская отчуждённость, равнодушие, всего того, что теперь определяется, как «пофигизм». Такое умонастроение может овладеть личностью на любом уровне её становления. Ещё более ярко выражен этот процесс у деклассированных элементов, у деградирующих личностей, скажем, у людей, страдающих запущенной формой хронического алкоголизма, наркоманией иными формами психологической зависимости.

Изощренность – предтеча творчества, в отличие от последнего изощренность – процесс стихийный и гораздо менее осознанный. Это та область проявления человеческого духа, в которой и происходит рождение, становление, кристаллизация творческого начала. Не поняв места творчества в истории человеческой жизнедеятельности, не поняв того, что творчество является только лишь частью (пусть, наилучшей частью) чего-то большего, чего-то общего, а именно – стихийного движения к утончению, мы никогда не сможем исчерпывающе обосновать переход от инстинктивной деятельности предчеловека к так или иначе осознанной деятельности творческой человеческой личности. Между инстинктивной деятельностью животных и творческими проявлениями человеческого духа должно лежать исторически связующее звено. Таким звеном выступает стихийная изощренность, механизмом которой является, в итоге, бесконечная цепь все более тонких рефлексов, которые обеспечивают постоянный процесс становления сознания, кристаллизуя, аккумулируя творческий потенциал человека.

Не случайно отсутствие в теоретическом анализе культуры дифференцированного подхода к таким явлениям духовной жизни человека, как стихийное и творческая изощренность, задерживает решение многих важных проблем, как в теории культуры, творчества, так и в теории личности, мешает созданию подлинной философии духа в целом.

«На протяжении всей человеческой истории, – пишет Н.К. Серов, – огромной притягательной силой для людей обладали рассказы о выдающихся достижениях. Сначала, в самых древних мифах, это были повествования о подвигах и приключениях необычных героев, полулюдей-полубогов. Гельгамеш у шумеров, Геракл у древних греков, Хун-Ахну, Шбаланке и другие герои в древне-американском эпосе «Пополь-Вух» – у каждого народа свои могучие Ильи Муромцы. В течение многих веков накапливались предания о могущественных правителях, полководцах, вождях, о святых мучениках, затем к ним добавились жизнеописания замечательных творцов в области искусства, литературы, науки».^[6]

На это указывает и присутствие общественной иерархии, существовавшей во все времена: фиксация разного уровня квалификаций и отличий – от средневековых титулов феодальной знати, духовных и научных званий, табели о рангах, армейской системы воинских отличий до современных тарифных сеток и разрядов.

В этом ясно усматривается и то, что потребность в поиске эмоциональной остроты свойственна всем людям, но проявляется различно, на разных уровнях духовного и душевного развития личности. Это хорошо иллюстрируют, с одной стороны, книжная серия «Жизнь замечательных людей», в которой ее основатель великий писатель М. Горький угадал главное – жажду людей к истории выдающихся достижений, открытий и результатов, жажду к истории подвигов и рекордов, в какой бы области полезной человеческой деятельности они не появлялись, с другой – книга Гиннеса, призванная фиксировать самые невероятные «достижения» и «рекорды»: наиболее длинные волосы или ногти, самый долгий танец или поцелуй, результаты соревнований по тараканьим бегам и лягушачьим скачкам.

В эпоху социальных перемен, когда огромная масса людей приобщается к более демократичным условиям общественной жизни, когда они стремятся не столько вписаться в культуру, сколько выработать свою доступную им форму самовыражения, с необходимостью возникают новые варианты продвижения, по горизонтальной шкале развития, выражающейся в поп-арте, в различных видах современного массового искусства, в тех рекордах и достижениях, масштабы которых оказываются доступными большинству. Без преувеличения можно сказать, что острота новых свежих переживаний одинаково необходима различным людям с различными типами личностями. Трагедия же многих из них состоит в неумении ясно и своевременно определить свое истинное предназначение в результате напрасно, по пустякам растрачивается жар души, поддерживаемый до поры до времени известной надеждой найти себя в творчестве.

Природа изощренности плюралистична, поскольку, как уже говорилось, она лежит «по ту сторону добра и зла» и является той точкой соприкосновения всех видов и форм человеческой деятельности, которую издавна пытались найти.

Отсюда мы можем сказать, что красивыми могут являться и математическая задача, и физическая формула, и гимнастическое упражнение. Прекрасными могут предстать картины, мелодии, стихи или лица любимых, во всех этих случаях без ущерба для смысла мы можем заменить слово «красивое», «прекрасное» на слово «интересное»: интересная формула, интересная мелодия, интересное лицо. Такая замена возможна лишь потому, что истинный смысл всего перечисленного в том и состоит, что и прекрасно и интересно только то, что по-настоящему ново и отточено, что одновременно оригинально и неожиданно.

В свое время древние греки ремесла, искусства, науку и технику называли одним словом «techne» (мастерство). И только гораздо позже духовная деятельность – привилегия богатых рабовладельцев, стала обозначаться термином «ars» (искусство), а это значит, что уже у древних существовало чувство взаимосвязи между различными занятиями. Можно много говорить о поисках нового в ремесле, искусстве, науке, о поисках пределов человеческих возможностей в спорте и других самых разных и неожиданных областях человеческой деятельности. Но лучше обратиться к литературным образам, рождённым в высказываниях серьёзных авторов – писателей, представителей культуры, пытавшихся раскрыть исследуемый нами вопрос.

Так, писатель Михаил Пришвин писал: «Человек живет и рождает новое, и от него остается навсегда то небывалое, что он рождает словом, делом, помышлением, поклоном даже, или пожатием руки, или только улыбкой посылаемой».^[7] И далее: «Мне всегда казалось, что каждый человек, если он добьется своего места в жизни, приносит для всех непременно, что-нибудь новое, небывалое и в этом есть все наше творчество».^[8]