– Потому что ты заражен неверием. Увидишь моего господина и поверишь, а не исполнишь его волю, я тебя прокляну. Зубы выпадут, геморрой приключится и вонять будешь.

Старик оторопело разинул рот и так и остался сидеть. Перспективы, обрисованные мастером проклятий, на спор его не вдохновили.

– А теперь, – обратился гремлун к старейшинам, – зовите народ и выбирайте вождя. Дух не хочет долго ждать, у него много дел.

Рядом с гремлуном материализовался Иль. Но старейшины его не видели.

– Ну что? – спросил Свад, – я тебе еще должен?

– Нет, Свад, ты все сделал хорошо. Не хочешь еще сыграть?

– А зачем? – подозрительно спросил Свад, – что ты можешь предложить?

– Я могу прибавить тебе росту, – вкрадчиво проговорил Иль, – чтобы ты был вровень с Лушей.

Свад заерзал на бревне.

– Искуситель, – проворчал он и спросил: – А я что буду должен?.. Если проиграю?

– Поможешь ангелу. Скоро прибудут тифлинги из диких. А я еще не собрал подкрепление. Да и эта рогатая дурочка сбежала от Арингила… Поверь мне, Свад, – положив руку на плечо коротышки и уменьшившись в размерах, произнес Иль, – в жизни мужчины самые горькие огорчения ему доставляют женщины.

– А зачем ты мне это рассказываешь? – подозрительно глядя на хранителя, спросил Свад.

– А чтобы ты, мой друг, не расстроился, когда Луша начнет вить из тебя веревки.

– Как это? Из меня веревки… Ха! Шутишь? Этого не может быть… Ну если только кожу снимет…

– А это такое образное выражение, Свад. Так говорят, когда женщина начинает командовать мужчиной, и он ее во всем слушается, причем против своей воли.

– А она что, начнет?.. Это, вить из меня веревки?

– А как же. Всякая женщина, приживаясь у мужчины, начинает вить из него веревки. Это, брат, природа у них такая… Ну, кто сдает, я или ты? – доставая колоду игральных карт, спросил Иль.

– А?.. – переспросил задумавшийся Свад… – Я сдаю, а то обжулишь…

Народ постепенно собирался на площади. С нее ушли мертвецы и злобные псы. Раненых победители подняли и унесли, а убитых забрали с собой. Вдовы тихо рыдали, оплакивая мужей. Начал нарастать гул среди собравшихся. Обсуждали, что произошло. Глава совета старейшин поднял руку.

Иль, который думал над картами, от шума поморщился.

– Тише вы! Мешаете, – проворчал он, и глава совета неожиданно для себя повторил его слова, удивленно и растерянно при этом моргая глазами. Его уста, его не слушались. Он тоже поморщился, повторяя мимику хранителя.

– Тише вы! Мешаете…

Гул на стал стихать.

– Кому мы мешаем? – раздался вопрос из толпы.

– Мне мешаете, – ответил, не задумываясь, Иль, и старик вновь повторил его слова.

– Мне мешаете… – он затравленно огляделся и откашлялся. – Кхм… Хм… Кхм… Значит, стало быть, так… – собравшись с духом, продолжил он.

– Так, так! – повторил Иль и выложил карту пред Свадом, – а ты мастак. Ишь, как отбился.

Следом старик, очумело глядя на толпу, повторил слова хранителя.

– Так, так! А ты мастак. Ишь, как отбился. – Он при этом смотрел на невысокого полуголого мужчину.

– Кто, я? – прозвучал испуганный голос полуголого, – Я дома сидел…

– Дома сидел и все проглядел, – срифмовал Иль. – А вот что ты на это скажешь? – и выложил пред гремлуном маленький козырь.

– Дома сидел и все проглядел, – сурово пробубнил старик и нахмурился. Вновь откашлялся. – Кхм… Кхм… Мы почему собрались?.. – продолжил он и замолчал, прислушиваясь.

– Не тяни, Оринхол, говори, что надо чужакам? – послышался вопрос из толпы.

– Мы должны избрать нового вождя… – ответил старик.

– А где старый? – воскликнула одна из женщин.

– Где, где – нараспев повторил Иль и вдруг, напевая, произнес: – В Караганде.

Старик от удивления поднял брови на лоб и выпалил:

– Где, где? В Караганде… Эээ… Убит он. И шаман тоже… – также распевно произнес он.

– И шаман тоже, и ждать нам негоже, – напевая, продолжил рифмовать Иль. – Вот каким нужно быть дурнем… А? Чтоб так подставиться? Вот, на… – Он с веселой усмешкой поглядел на бледного Свада. – Проиграл… довольно засмеялся Иль.

– И шаман тоже, и ждать нам негоже, – пропел, фальшивя, старик. – Вот каким нужно быть дурнем… Чтоб так подставиться?..

– Оринхол, с тобой все в порядке? – Из толпы вышел седоусый мужчина.

На него посмотрел Иль, который собирал карты, и произнес:

– Вот достойный вождь, его надо избрать.

Старик следом выпалил как на духу:

– Вот достойный вождь, его надо избрать. – И ткнул пальцем в седоусого.

Тут же толпа перестала гомонить и уставилась на мужчину. Кто-то крикнул:

– Ориграв из младшего рода. Не бывать этому!..

– Заткнись! – прикрикнул Иль, или язык отсохнет.

Старик тут же повторил за ним, не понимая, что происходит. Прижал руку ко рту и опять, скрывая растерянность, закашлялся:

– Кхм… Кхм…

– Нужно собраться и дать отпор чужакам, – крикнули из толпы.

– Выходи и покажись, кто тут такой смелый? – недовольно проворчал Иль – и уже тише: – Вечно эти людишки не могут договориться между собой…

Старик убрал руку от губ и, нахмурившись, сурово спросил:

– Выходи и покажись, кто тут такой смелый?

Из толпы стали выталкивать воина без рубахи, в одних штанах. Тот упирался и не хотел выходить. Бабы тут же подхватили слова старика:

– Ишь, какой смелый! Сам за женину юбку прятался, а теперь воевать призывает. А кто вернет наших мужей? Хочешь еще вдов наплодить?

– Верно говорите, бабоньки, гоните смутьяна прочь… – засмеялся довольный Иль. Он уже поднимался в огне костра, и все собравшиеся на площади увидели огненную фигуру.

– Я утверждаю этого воина как вождя племени, – прогрохотал голос над площадью. – Теперь изберите шамана.

Толпа в испуге отпрянула от костра, заволновалась и зашумела. Вертлявый старик ткнул рукой в сторону огня и истово заговорил.

– Люди! Вот наш хранитель! Примите его покровительство, и будете под защитой. Настали тяжелые времена, и если мы не объединимся, то к следующей осени нас уже не будет. Везде запылают тысячи костров, где будут сжигать женщин и подростков. Мужчин перебьют на войне. Детей возьмут в рабство. Люди! Послушайте Духа и его посланника…

– Охремей! Ты чего заголосил, как помешанный! – удивился стоявший рядом с ним старик. – Ты же никогда не верил в Духа озер? Сам говорил об этом.

– Раньше не верил, – с восторгом глядя на фигуру, объятую пламенем, в каком-то непередаваемом словами экстазе, ответил вертлявый. – А теперь уверовал…

На середину, ближе костру, вышел седоусый. Он хмуро, из-под насупленных бровей оглядел собравшихся. Его крепкие челюсти были плотно сжаты, выделялись желваки, показывая его решимость.

– Люди племени оруханов…. – Он подождал, когда шум, поднятый появлением фигуры в огне и словами вертлявого, стихнет. К нему стали прислушиваться.

– Говори, Ориграв. – предложил глава совета старейшин.

– Люди… – воин окинул взглядом примолкшую толпу. – Мы не можем идти против высших сил. Это предопределение. И все, кто идет против него, гибнут…

Снова раздался шум в толпе. Глава совета прикрикнул:

– Тихо! – Толпа сразу примолкла. Он посмотрел на седоусого. – Продолжай, Ориграв.

– Убиты и вождь, и верховный шаман, но большинство народа цело. Нам ясно показали, что или мы с союзом, или нашего племени не будет… Вспомните участь, постигшую иркезов. Союз силен и дальше будет усиливаться… И все, кто против, будут истреблены… А кто будет с ними, будет силен. Это судьба, люди… И нам, можно сказать, еще повезло… Дома целы, мы остаемся на своей земле и в союзе можем жить безопасно. Даже грованы сюда не сунутся… Вот, я все сказал.

Народ молчал, обдумывая простые слова седоусого.

– Оршинхан! – позвал седоусый кого-то из толпы. К костру, раздвигая толпу, вышел молодой кряжистый парень с залысиной до темечка. – Ты старший ученик убитого верховного шамана. Теперь ты верховный шаман.

– А почему ты командуешь? – раздался одинокий возмущенный голос из толпы. – Мы тебя, Ориграв, вождем еще не выбрали…

– Меня выбрал Дух озер, – спокойно ответил седоусый. – Если ты, Охромей, оспариваешь мое право быть вождем, вызови меня на поединок.

– Я не буду вызывать тебя на поединок, – ответил, не выходя из толпы, дикарь, – но могут найтись другие, кто вызовет…

Вертлявый старик затрясся в беззвучном смехе и прокаркал, словно ворон: – Любой, кто вызовет Ориграва, будет сожжен божественным огнем. Кто тут такой смелый, что хочет пойти против судьбы?

– А ты чего раскаркался, старый? – выкрикнули из толпы. Кто тебе дал такое право?

Вертлявый ухмыльнулся. Отсвет костра упал на его перекошенное лицо. Игра света и теней сделали его лицо, и до того грубое и угловатое, похожим на лицо каменного идола, из тех, что еще встречаются в предгорных районах. Глаза вспыхнули яростным фанатизмом.

– Посланник Духа озер дал мне это право и вложил свои слова в мои уста!

– Не бывало такого! – выкрикнул тот же голос.

– Я вижу, Орсамвон, – зловеще произнес вертлявый, – что тебе некому больше лизать зад. Старый вождь умер, приняв свою судьбу… Ты, верно, хочешь последовать за ним и там, в мире духов, продолжать ублажать Оршимгана…

Толпа несмело разразилась смехом. От прятавшегося в толпе крикуна стали отходить люди, и он остался один на свободном пространстве. Потеряв поддержку, толстяк заволновался, зыркая по сторонам.

– Да я что? Я ничего… Я же за традиции…

– Тебе лучше помолчать, Орсамвон. – произнес глава совета старейшин. – Все знают, что ты подбирал крохи со стола вождя и наушничал.

– Это навет! – взвизгнул Орсамвон. Я… Я…

– Помолчи! – прервал его глава совета. – Мы тут решаем судьбу племени, а не твои поступки. Ты не стоишь этого…

Наместник севера, канган Орангон де Ро, стоял спиной к секретарю и мрачно глядел на вид, открывающийся ему из окна его роскошного кабинета.

Тоскливая осенняя желтизна покрыла старые вековые деревья, росшие вдоль дороги, ведущей ко дворцу. Ветер, налетая резкими, неожиданными порывами, раскачивал кроны деревьев, срывал, кружил, унося, желтые пожухлые листья, над деревьями метались и непрерывно каркали изголодавшиеся стаи ворон. Канган зябко повел плечами и отвернулся от окна.

Он молча и терпеливо выслушал доклад о состоянии дел на севере королевства, и они его не радовали.

В провинции Хволь, где ландстархом был суровый и решительный Гиндстар ла Коше, королевская прокуратура вскрыла заговор дворян. А нити от заговора вели к нему, к кангану севера. Его доверенный человек риньер Остман, отбывший в Хволь, оказался задержан и попал в тюрьму… Неслыханное дело! Его, всемогущего сановника севера, практически хозяина, просто перестали считать таковым. И кто? Простой жандарм, что раньше трепетал при одном только упоминании его имени… Нет. Мир действительно перевернулся… Простолюдин хватает и арестовывает дворян. Часть войск на севере уже не подчиняется наместнику.

«Надо что-то решать», – подумал он и, еще немного постояв в задумчивости, отдал распоряжение: – Позови отца Мерфея и риньера Гольца!

– Ваше сиятельство, – поклонился секретарь, терпеливо ждущий у дверей кабинета. – Оба ждут в вашей приемной.

– Пусть пройдут.

Секретарь вышел, и через неприкрытую дверь в кабинет прошли двое мужчин. Щеголевато одетый по столичной моде подтянутый красавец лет тридцати и полный, в красной мантии инквизитора служитель церкви с капризными, пухлыми губами. За ними закрылась дверь.

Канган медленно обернулся и рукой показал на стулья.

– Присаживайтесь, господа. – вяло произнес он и прошел к своему столу. Сел в кресло и, сцепив руки, уставился на них. Некоторое время изучал вены на поверхности ладоней, но затем, сделав глубокий вдох, выдохнул, поднял голову и мрачно спросил:

– Риньер Гольц, как так получилось, что один из полков перестал мне подчиняться? И что вы сделали, чтобы решить возникшую проблему?

– Ваше сиятельство, все было под контролем. Сыщик из столицы, который шел по следам, был убит, и казалось, что расследование прекратится само собой. Но тут появился некий молодой и решительный простолюдин и как-то смог заставить полковника Румбера и жандармерию его слушаться. Чтобы купить лояльность полковника и вытащить из тюрьмы свидетеля, к нему в Хволь отправился риньер Остман… но – риньер развел в стороны руки, – тот вернулся ни с чем… а после и вовсе оказался в тюрьме…

– Это и понятно, – невесело усмехнулся канган, – полковник с риньеров, владетелей замков, получит гораздо больше, чем вы ему предлагали. Я бы так же поступил на его месте. Почему вы не догадались перекупить помощника Свирта? Он простолюдин, но очень эффективный молодой человек. Так быстро перевернуть провинцию Хволь, мог только очень неординарный человек. Решительный и, несомненно, умный. Такой нам бы очень пригодился, и в будущем место королевского прокурора ему бы подошло. Вот его преданность можно было перекупить, и это нам ничего бы не стоило…

– Эээ… Ваше сиятельство, дело в том, что мы действительно не приняли его в расчет. Он был, как бы это правильно выразиться, темной лошадкой, за ним никто не стоял, а полковник, как человек несомненно смышленый и как человек нашего круга, мог прислушаться к нашим доводам…

– Он и оказался человеком, несомненно, умным, – перебил его наместник. – И он правильно посчитал, что за наши с вами головы король даст ему гораздо больше. А вот этот молодой сыщик не имел таких перспектив. Его, по сути, ждет в лучшем случае забвение, а в худшем – от него после нашей казни постараются избавиться. А с нами у него были бы блестящие перспективы. Как же с вами бывает трудно работать, господа. Все нужно разжевать и положить в рот… – Наместник помолчал, унял подступившее раздражение, успокоился и продолжил. – Нам надо срочно что-то решать. Перекупать обоих уже поздно Остман схвачен жандармами, и я уверен, что в руках этих костоломов он дает против меня показания. Какие у вас будут предложения, господа?

Инквизитор сидел с полуприкрытыми глазами, слушал наместника и, когда тот задал вопрос, встрепенулся.

– Румбера надо убирать из полка. Я это сделаю через Орден. Что бы отвести от вас, Ваше сиятельство, подозрения, нужно все свалить на Остмана. Мол, это он и его друзья организовали маленький заговор. Пусть кто-то из риньеров на него напишет вам донос…

Наместник и риньéр от слов инквизитора поморщились. Но служитель церкви не смутился. Он решительно продолжил.

– Вы тот донос отправите ландстарху Гиндстару ла Коше с приказом разобраться и навести порядок. Пусть его отвезет риньер Гольц и намекнет ландстарху, как правильно нужно разбираться. Ла Коше не потерпит своеволия жандармов у себя в провинции и в своем городе. Он приструнит жандармов. А после того, как полковник убудет к новому месту службы, мы постараемся с помощью матери-церкви, чтобы на его место был назначен нужный нам человек. Он примет дела, арестует сыщика, и тот… Хм… затеряется где-нибудь по дороге в столицу… Время у нас есть. Еще нужно расставить по дороге на юг и восток засады, на случай если сыщик попробует с документами отправиться в столицу или к ландстарху ла Коше. По дороге его легко поймать и принудить отдать ордер. Нужны соглядатаи у замка, где они остановились, и курьеры, чтобы передавать сообщения…

Орангон де Ро думал недолго. Он кивнул:

– Ваш план, отец Мерфей, принимается. Риньер Гольц, вы всё услышали?

Риньер недовольно кивнул. Ему совсем не нравилась миссия ехать к ла Коше, у которого убили сына и погибла жена. Он слыл жестоким и очень мстительным человеком, и как он отреагирует на его приезд, Гольц не знал, но и ослушаться наместника побоялся. Тем более, что план инквизитора был хорош. Остман уже был списан, и любые его заявления будут нивелироваться контрмерами наместника, а тех, кто напишет доносы, он найдет…

Свад, проиграв в очередной раз Илю в карты, возмущенно пыхтел и перебирал в памяти, когда тот его сумел надуть. А что тот его надул, он не сомневался.

«Да как же так? – расстраиваясь, думал гремлун. – Я же все битые карты запомнил, откуда он взял бубнового туза? – Свад перебрал в третий раз карты и не нашел в колоде второго бубнового туза. – Я же помню, что он им отбивался вначале, и битые карты лежали рядом со мной! Что ж такое-то?»

– Хватит карты мять, Свад, – крикнул из костра Иль. – Отправляйся к Арингилу. Сейчас его бить будут…

Гремлун, недовольно посопев, исчез с бревна. Он появился перед ангелом, который сидел и, грызя травинку, наблюдал картину внизу, где проходил сход племени оруханов.

– Один? – спросил его Свад и уселся рядом.

Арингил поглядел на гремлуна.

– Один, – кивнул он. – А ты чего сюда пришел? Это же не твое измерение.

– Иль послал, тебе помочь. Говорит, тебя придут бить тифлинги.

– Тифлинги? Это какие тифлинги? Тифлинги Дракона или дикие? – уточнил Арингил.

Свад пожал плечами.

– Не помню, Арингил, Иль что-то про это говорил, но я не запомнил. Встретим – узнаем…

– Узнаем, – невесело усмехнулся ангел. – Ты-то чем можешь помочь, если тифлинги Иля не придут?

– Я буду прикрывать тебе спину, Арингил…Так хочет Иль…

– Иль много чего хочет. Только я не понимаю, почему ты его слушаешь, ты же не отсюда…

– Я ему в карты проиграл… Представляешь, я никак не могу понять, где он меня дурит. Вот знаю, что дурит, а поймать за руку не могу.

Арингил посмотрел на коротышку.

– Хороший ты товарищ, Сунь Вач Джин. Артему верный друг. Но наивный, как ребенок, не понимаешь простой истины. Иль просто, используя магию, меняет карты на те, которые ему нужны. А потом возвращает их вид обратно. Так ты его никогда не поймаешь. Лучше не играй с ним в карты.

– Да я и не хотел играть, – грустно произнес гремлун. – Но понимаешь, он всегда находит такие слова, что я отказаться не могу.

– Тогда смени игру, – предложил Арингил. – Играй в ту, в которой он тебя не сможет обмануть…

– В какую еще? – недоуменно спросил гремлун. – Я таких игр не знаю.

– Я тебя научу. Есть на Земле простая игра «Камень, ножницы, бумага»…

– Вот он где!!! – За их спинами раздался воинственный крик, и на полянку посыпались, как из мешка, тифлинги.

– Дикие, – обернувшись, отметил факт Арингил.

А одетые