© ООО ТД «Никея», 2022

© Сорокин В. В., 2022

* * *

Шаг в глубину

Эта книга обращена к тому «внутреннему человеку», который спрятан внутри каждого из нас. В этом радикальность замысла автора – он не хочет говорить о том, что составляет сущность нашего текущего «психического содержания», он хочет обратиться к нашему вечному, подлинному «я». Очевидно, он ставил цель создать ту тишину, которая могла бы привлечь внимание современного человека – этого странного, оглушенного шумом и суетой, существа.

«Как ты понимаешь духовную жизнь?» На этот вопрос наш современник скорее ответит «традиционно», то есть перечислит набор духовных практик, сформулированных еще в глубокой древности. Но при чтении этой книги не возникает ощущения, что речь идет о чем-то древнем. Для автора древность не важна, как и современность. Время книги сливается в единый священный момент, в котором оказывается прошлое, настоящее и будущее. Это означает, что духовная жизнь не описывается здесь как что-то относительное, определяемое историческими обстоятельствами и культурными особенностями, у автора к ней абсолютно другое отношение. Благодаря этому серьезному, реалистичному отношению, те моменты, которые в другом контексте выглядели бы как критические (например, несовпадение религиозной и духовной традиций, разница между молитвословием и молитвой и пр.), воспринимаются здесь просто как факты, над которыми мы, как современные читатели, просто должны не задуматься.

Что же может дать нам эта книга? Она не предлагает нам нового толкования Священной истории или Священного Писания, хотя автор ссылается на важные библейские тексты. Она не является исследованием по сравнительному религиоведению, где важно проследить точки сходства и различия между разными религиозными традициями, хотя автор отмечает моменты их конвергенции. Она не является также «учебником» духовной жизни. Автор прослеживает необходимые этапы развития духовности, но его цель явно не в том, чтобы «расширить» или «углубить» понимание вопроса. Он пытается описать свой опыт богообщения, говоря о феноменах духовной жизни также на своем языке. В словаре этого языка важную роль играют несколько выражений, например, «дыхание», «воля», «пространство», «реальность». Так, свобода человека возможна лишь в пространстве «дыхания жизни» и является сутью опыта конкретных людей, «воля» формируется внутри этого «дыхания», она есть явленная Богом реальность и т. д.

Чтение книги больше похоже на погружение в упомянутое пространство этой иной реальности. Но это погружение оказывается трудной задачей, по крайней мере для того, кто слишком верит своему «анализу», кто слишком привык к ходу своих мыслей и всплескам эмоций и кто привык отождествлять это «психическое содержимое» со своим «я».

Такое «я» автор книги часто называется квазиличностью или «духовным паразитом», однако процесс отстранения от него пугает нас тем, что на его месте образуется внутренняя пустота. Тем не менее это опустошение как раз и создает внутри человека пространство для Бога. Происходящая в этом пространстве чистая молитва (без слов, мыслей, эмоции, рефлексии, анализа) позволяет осознать присутствие Божьей воли в себе и не ограничивать ее. Нашим в молитве, по словам автора, является только воля (интенция), а результат молитвы зависит только от Бога. К сожалению, фиксированность на собственном ложном «я» приводит к тому, что подлинная реальность подменяется в сознании произвольными психическими конструкциями. Противопоставить этому можно не только молитву, но и медитативное восприятие и чтение Писания, что дает навык непосредственного и цельного восприятия. Автор проясняет значение медитации как осознанного (интенционального) восприятия (видения, слушания). Все эти духовные практики призваны предотвратить слияние личности, воли человека со своей психикой.

Однако воля и ценностная система часто формируются под влиянием наших страхов. Такая воля неспособна выполнять свое предназначение – концентрировать и удерживать внимание, а подобные ценности нельзя назвать иначе чем «кумирами». Подлинной ценностью нового человека может стать воля Бога. Для него характерен уже не моральный, а духовный императив, он ясно осознает все свои внутренние состояния и также научается сохранять внутреннюю тишину, будучи включенным в активную внешнюю деятельность.

Современному человеку сложно остановиться и заглянуть в глубины своего «я». Часто на этом пути его останавливает собственный страх: «А что хорошего я смогу там обнаружить?» Практика духовной жизни, внимание к собственным переживаниям, осознанность своих ценностей, отказ от связанных с прошлым убеждений и честность могут показаться слишком сложным делом. Но книга, которая попала вам в руки, благодаря открытости и свободе ее автора может помочь сделать небольшие, но важные шаги вглубь, в направлении своего подлинного «я», в пространство Завета с Богом, к цельной реальности человеческой жизни.

Священник Глеб Курский,

клирик Троицкого храма (г. Сходня),

преподаватель факультета психологии

РПУ св. Иоанна Богослова

Введение. Мир, в котором мы живем

Сегодня уже всем очевидно, что XXI век станет веком самого разного рода духовных и аскетических практик, среди которых особой популярностью пользуются восточные или по крайней мере считающиеся таковыми.

Впрочем, интерес к тому, что на Западе обычно считают и называют «Востоком», начался не сегодня и даже не вчера – уже в начале прошлого или даже в конце позапрошлого века Европа (а вслед за ней и Россия) начала открывать для себя мир восточных (в первую очередь индийских) религий, а вместе с ним и мир индийской духовности. За Индией вскоре последовали Китай и Япония (тут немалую роль сыграло увлечение восточными единоборствами). Эти увлечения популярными и часто упрощенными формами восточной «духовности» свидетельствуют о серьезной проблеме – духовного кризиса христианской традиции.

В самом деле: уже в XIX столетии христианство и на Западе, и на Востоке (речь идет о Востоке христианском) превратилось в традицию религиозную, по преимуществу внешнюю, почти или совершенно утратив те самые практики внутренней духовной и аскетической работы, в поисках которых ищущие стали обращать свое внимание на Восток уже нехристианский.

Между тем христианский (и шире, авраамический, восходящий к Аврааму: иудейский, мусульманский) мир имел и имеет традицию не только религиозную, но и собственно духовную, включая те самые практики духовной и аскетической работы, которые многие сегодня ищут в Индии или в Китае. В православной традиции такие практики называют собирательно «внутренним деланием», понимая под «деланием» духовную работу, связанную с обретением того внутреннего духовного стержня, вокруг которого потом можно будет выстроить повседневную жизнь во всем ее разнообразии и полноте.

К сожалению, сегодня нам часто приходится сталкиваться с представлениями о такой работе как о чем-то исключительно монашеском, недоступном обычному человеку, живущему в миру, по определению. На самом деле духовная жизнь в основных своих чертах одна и та же как в монастыре, так и в миру. Хотя протекает она у монахов и у обычных людей по-разному, сообразно избранному каждым пути и образу жизни. Именно поэтому и суть той духовной работы, которая называется «внутренним деланием», оказывается для монахов и для мирян той же самой, несмотря на то, что внешне ее формы неизбежно будут отличаться.

Различия связаны не только с образом жизни (в миру даже при благоприятных обстоятельствах почти невозможно воспроизвести уклад монастырской жизни во всей ее полноте), но и с той интенсивностью и напряженностью монашеской жизни, в которой у обычных людей, как правило, нет нужды. Можно было бы сказать, что по сравнению с живущими в миру монахи – своего рода «духовные экстремалы», однако путь, который предстоит пройти им, принципиально не отличается от пути обычного христианина – если, конечно, вести речь о подлинном, а не о номинальном христианстве.

Тут перед ищущими встает вопрос: чем же отличается христианский духовный путь от любого другого? В самом деле, на первый взгляд существенной разницы между аскетическими практиками, к примеру, Православия, с одной стороны, и буддизма или индуизма – с другой, нет. И там и там на первый план выходит работа с собственной волей, а затем (или одновременно) и с собственной природой, в первую очередь с природой психической, но иногда (это особенно относится к индусской йоге) еще и физической. Между тем всякий путь определяется прежде всего поставленной целью, тем, куда человек хочет прийти и чего он стремится достичь. В этом же отношении всякий путь уникален, и связан он в первую очередь с тем, как идущий воспринимает мир, сквозь который пролегает его дорога.