Глава 2

Окруженные энергетическими барьерами, мы стояли уже пару часов.

За это время Диедарнис не произнес ни слова. Медленно прогуливался из стороны в сторону и периодически останавливался, буравя взглядом каждого из присутствующих. Смотрел долго, внимательно. Так, словно изучал жизнь оппонента с момента рождения и до сего дня. А прочитав его полностью, молча выносил вердикт. Ширил ноздри огромного акульего носа и переходил к следующему.

Остальные участники рейда также молчали. Но не потому что хотели, а потому что фигура титана источала вокруг себя невиданной мощи боевую ауру, резко усиливающуюся при наличии звуков. Стоило кому-либо из нас заговорить или хотя бы начать шептаться – и ровно в это же мгновение на наши головы и плечи обрушивалась бетонная плита. Мизерная часть того чудовищного давления снаружи, что буквально размазывала нас по полу и не давала вздохнуть. Если шум продолжался – интенсивность ауры возрастала. Следом в воздухе начинали появляться кристаллические завихрения. Стремительно ускоряющиеся крупицы соли, режущие кожу словно листы бумаги. Ежели и это не помогало – Диедарнис слегка клонил голову набок, и сорок невидимых тисков сдавливали глотки каждому. Столь грубо и неотвратимо, что даже хрипы не могли вырваться наружу.

Признаться честно, это меня порядком встревожило. Не эстетизация насилия в антураже затонувшего техно-храма, а то, с какой легкостью он нами манипулировал. Аполло, Эрдамон, Гундахар и даже Ада – все мы были для него словно букашки. Неразумные создания, изволившие рисковать. Зазнавшиеся блохи, сдуру присвоившие себе тело льва.

Да, сегодня Диедарнис преподаст нам болезненный урок. В этом я не сомневался. Как и в том, что его царственное спокойствие – всего лишь маска, за которой скрывался поистине безжалостный психопат. И пускай внешне это никак не проявлялось, но притаившаяся во мне частичка стихиалия чувствовала, что титана будто коротило. Бросало из одной крайности в другую. То безудержная радость и жажда победы, то вселенская меланхолия и всепоглощающая грусть. Ничем не обусловленные вспышки гнева и волны страшной апатии, обволакивающие мегалодона скорлупой безнадеги.

Одинокий, отмеченный клеймом проигравшего и заживо погребенный под многокилометровой толщей воды, он не желал мириться с судьбой. Не хотел оставаться на дне океана, дабы в конечном итоге окончательно сгинуть посреди холода и тьмы. Но при этом он понимал, что шансов вернуть утраченное фактически нет. Он не сможет реабилитироваться и заново бороздить бескрайнее море Элирма. Не сможет пожирать корабли и насылать на прибрежные города волны цунами. Сможет лишь сполна отыграться. На глупых людишках, наивно полагающих, что они в состоянии справиться с его испытанием.

Собственно, поэтому Диедарнис изучал каждого из нас по отдельности. Медленно прошел взад-вперед и обратил пристальный взор на меня, встретив который я ощутил приступ нарастающей дурноты. Казалось, что его глаза просочились в самую глубь моего разума. Холодные и безэмоциональные, они копошились в нем словно черви. Выискивали грязные мыслишки и скелеты в шкафу. Заставляли испытывать унижение, сопоставимое с тем, как если бы меня прогнали голым по площади. «История мидян темна и непонятна, но я обязательно докопаюсь до правды», – мысленно говорил он.

Я не желал это терпеть. Постарался абстрагироваться и, колоссальным усилием воли разорвав зрительный контакт, начал изучать его внешний вид. Злое лицо, бледная кожа. Засаленные полы лохмотий, обнажающие широкую грудь и дряблый живот, сплошь усеянный дымящимися язвами. Лопнувшими фурункулами с окаменевшими краями и серным налетом, из которых периодически вырывались языки пламени.

Глядя на это, я начал думать, будто тело мужчины частично отражало состояние самой статуи, приводнившейся брюхом на жерло вулкана. И чем дольше я его рассматривал, тем скорее приходил к выводу, что именно так все и было. «Остается понять, чувствует ли он боль, – подумал я. – Если да, то тогда неудивительно, почему титан обезумел. Столько тысячелетий прозябать придавленным к раскаленной плите».

Ровно в этот же самый миг зрачки хозяина «подземелья» опасно сузились. Ему не понравился мой внутренний монолог. Не понравилось, что на него, на затонувшего бога морей, кто-то смотрит без страха и почтения. Обращает внимание на увечья и помимо всего прочего испытывает подобие жалости.

«Жалость – удел трусов и слабаков, – мои мозги обожгла вспышка ярости. – Удел проигравших. Но я не проиграл. Пока нет. Думаю, очень скоро ты сам в этом убедишься. Гребаный стихиалий».

Правая рука Диедарниса снова начала мелко дрожать, отчего тот недовольно поморщился. Помассировал костяшки двух отсутствующих пальцев, несколько раз сжал кулак, стараясь погасить тремор ладони, и направился дальше. К Аде, возле которой простоял три часа.

Как ни странно, но даже ее он умудрился прочесть. Жадно поглощал информацию в промышленных масштабах и несколько раз делал вынужденные перерывы. Злился, часто дышал, после чего возвращался к начатому с утроенной силой. При этом я все той же частичкой Вайоми понимал, что он ей смертельно завидует. Как и она, мегалодон являлся машиной. Вот только в отличие от него Ада была в тысячу раз совершеннее. Все равно что новенький спорткар по сравнению с самоходной повозкой. И именно за это Диедарнис ее ненавидел. Гневно смотрел прямо в упор и страстно желал уничтожить. Ровно до тех пор, пока не наткнулся на кое-что интересное. То, что в некоторой степени развеяло в ней образ врага. Хоть и не избавило его от чувства презрения.

– Сколько умов… сколько воспоминаний… сколько мерзости и прогнивших душ… – наконец произнес он. – Потрясающе… Но в то же время обидно. Я столько ждал, столько готовился. Пренебрег ограничениями Системы и пожаловал к гостям лично… Так почему же некоторые из вас отнеслись ко мне несерьезно? Настолько, что даже не планировали проходить мое испытание? – Диедарнис растворился в воздухе, а затем заново материализовался в дальнем углу. Хмуро окинул взглядом каждого из присутствующих и продолжил: – Некоторые из вас собирались покончить с собой сразу на входе, дабы заняться, как им кажется, более важными делами. Готовились к будущему, даже не предполагая, что будущее их не ждет… Что ж, воля ваша. И, пожалуй, я предоставлю вам такую возможность, – титан выставил перед собой здоровую ладонь. – Ровно через пять секунд спадут удерживающие вас «Оковы». Вы сможете выхватить оружие и убить себя, однако я искренне рекомендую вам этого не делать. Время пошло.

Пять, четыре, три, два, один и… ничего. Ни резких движений, ни всполохов заклинаний, ни звуков падающих тел. Все сорок участников как стояли, так и продолжали стоять.

– Забавно, – хозяин «подземелья» зловеще оскалился. – Принимая решение последовать моему совету, вы почему-то верили, что поступаете благоразумно. Хотя на самом деле это был единственный способ спастись. Я покажу.

Пространство перед нами преобразилось в экран, на котором мы увидели безжизненные просторы океанического дна и «колокол» Аполло в левом углу. Следом Диедарнис издал могучий вздох. Сотни тонн ила взметнулись ввысь, и в мутной воде промелькнуло то, чего мы опасались, пожалуй, больше всего – пятнадцать активированных точек возрождения.

Размещенные буквально в паре шагов друг от друга, они тускло светились и будто бы насмехались над нами, призывая как можно скорее умереть и заново воплотиться. Там, где ни один из нас не проживет дольше секунды.

– Мать твою… – прошептал сбоку Глас. Медленно стянул с головы шапку-ушанку и, сунув в рот кончик правого уса, грязно выматерился.

С последним я целиком и полностью был солидарен. Ибо данное количество точек было выбрано неспроста. Пятнадцать штук – максимально доступное для выбора число с учетом всех мыслимых и немыслимых достижений. А то, что все эти стелы находились в непосредственной близости от статуи, говорило нам об одном: без Монсальватов любая смерть внутри Диедарниса станет синонимом мучительного обнуления. И даже мое хваленое «Восстание из мертвых» вряд ли поможет. В описании способности было четко прописано, что она не работает под водой, в жерле вулкана, космосе и на проклятой земле. М-да, проблема.

– Ожидать, что ваши намерения ускользнут от меня, было несколько наивно, не находите? – мегалодон поочередно посмотрел на Беларов, Аполло и остальных. – Что ж, зато теперь у вас появится достойная мотивация. Подохнуть и вернуться в базовый лагерь вы сможете только если пройдете как минимум три этапа испытания. В противном случае вы останетесь со мной навсегда. Полагаю, давление и соль – справедливая расплата за чрезмерную самонадеянность.

В холодном расчетливом взгляде заплескались нотки веселья. Титану нравилось смотреть на помрачневшие лица. На то, как участники рейда недоуменно переглядываются и искренне жалеют, что вообще сюда сунулись. Приняли приглашение дворфа, дабы оказаться в смертельной ловушке. «Это не меня заперли с вами, а вас заперли со мной», – мысленно внушал Диедарнис. И, пожалуй, все сорок «человек» только что осознали это со всей ясностью.

Хозяин «подземелья» не допустит, чтобы мы победили. Он будет менять правила, обманывать и вставлять палки в колеса. Давать ложные подсказки и указывать неверные направления ровно до тех пор, пока последний из нас не окажется выброшен за борт. Падет жертвой собственной гордыни.

– Скажу откровенно, я долго размышлял, с чего начать. Перебрал тысячи всевозможных вариантов. Набросал сотни сценариев и уже готовился делать окончательный выбор, как неожиданно наткнулся на жемчужину. Настоящий бриллиант. Воспоминания о том, как некоторые из вас издевались над отцом Малькольмом, – мегалодон выдержал длинную паузу. – Сегодня вам предстоит пройти то же самое. Исповедоваться. Однако, прежде чем мы начнем, я бы хотел побеседовать с двумя участниками. Теми, кто проследуют на второй этап прямо сейчас.

Диедарнис вышел вперед. Пересек помещение зала и остановился напротив нового Инквизитора.

– Любопытно, да? Как иногда складывается жизнь, – усмехнулся он. – Когда-то давно отцы Святого Трибуна были праведниками. Величайшими воинами света, защитниками слабых и угнетенных. Но вот смотрю я на тебя, и что вижу? Жадность. Одержимость. Потребность заполнить внутреннюю пустоту. Захламиться. Погоня за благами уничтожила в тебе духовность, отец Малькольм. Так и скажи мне, только честно, – мужчина приобнял фанатика за плечи. – Тебе понравилось говорить правду? Не кажется ли тебе, что за всеми этими унижениями кроется религиозный мотив? Тот, благодаря которому ты очистился и сумел, наконец, отыскать путь к смирению?

– Нет, не понравилось. И нет, мне так не кажется, – покачал головой Инквизитор.

– Нет, – рассмеялся титан. – Пускай и горькая, но это правда. В таком случае позволь задать тебе последний вопрос: зачем ты здесь? Хочешь заполучить мои сокровища?

– Я хочу уничтожить их. Обнулить Эо О’Вайоми, Гундахара и остальных. А на артефакты и золото мне плевать.

– Месть. Месть заставляет тебя переть напролом без оглядки, отец Малькольм, – в глазах Диедарниса замерцали отблески тьмы. – В ближайшее время тебе представится такая возможность. Однако в тот самый миг, когда ты загонишь их в угол и вскинешь оружие, я советую тебе остановиться. Проявить милосердие и обернуться на свет. Надеюсь, ты услышал меня? Обернуться на свет, – повторил он. – Ну а пока можешь ступать.

Щелчок пальцами – и фанатик исчез. Мегалодон в свою очередь направился дальше. Неспеша обошел участников по широкой дуге и остановился вблизи Стаса.

– А вот тут у нас притаилась поистине гнилая душонка, – насмешливо произнес он. – Яркий пример того, как богатый и бессердечный родитель взращивает в сыне маленького монстра. Нервозность, вседозволенность, желание всегда идти по простому пути, и главное – вера в собственную исключительность. Ты выбрал противников не по зубам, дорогой Амон Гёт. Но при этом ты слишком глуп и самонадеян, чтобы отступить.

– Это мы еще посмотрим, – успел фыркнуть Стас, прежде чем получил сокрушительный удар в низ живота. Потерял дыхание и, застонав, упал на колени.

– Будешь разевать пасть, когда я разрешу, – титан брезгливо шагнул в сторону, дожидаясь, пока Гёт откашляется и встанет на ноги. – Существует множество способов прикончить тебя, не нарушая при этом условий договора. И можешь не сомневаться, гнусный сопляк, генерал Гундахар уже придумал как минимум половину из них. А это значит, что несмотря на ограничения Системы, твои шансы на выживание стремятся к нулю. В связи с чем я предлагаю сделку: на последующих этапах испытания я сделаю тебя гораздо сильнее всех остальных. Справишься и убьешь хотя бы половину членов Вергилия – и я лично сопровожу тебя до Чертогов. Не справишься – я высосу твою душу. Заточу ее в камень душ, как это делали ты и твой брат. Что скажешь?

– Я согласен, – мгновенно выпалил тот.

– Уговор?

– Уговор.

Стас пожал протянутую ладонь и, сверкнув напоследок ехидной улыбкой, растворился в воздухе. Отправился на второй этап вслед за Малькольмом.

– И снова он избрал для себя самый простой путь… Повелся на привилегированный статус и сдуру решил, что его жалкая жизнь чего-то да стоит. Эх, ничему жизнь парня не учит… – философски пробубнил Диедарнис. Пару минут он пребывал в глубокой задумчивости, после чего встрепенулся: – Ну да ладно! От мусора мы избавились, а значит, настало время переходить к испытанию!

Хлопок в ладоши – и изогнутые стены озарили сотни лампад. Следом с потолка опустились гигантские парафиновые осьминоги. Громыхнули ржавыми цепями и, вспыхнув красным, подсветили участки, на которых мы стояли. Те самые окруженные энергетическими барьерами круги, что при более внимательном рассмотрении оказались люками шахт.

«Черт подери», – мысленно ужаснулся я, одновременно почувствовав, как подо мной что-то щелкнуло. Один из невидимых замков, фиксирующих крышку в запертом положении.