Зевая, я вылез из повозки – немного прохладно было ночью, так что не зря в повозке спал, на земле даже с подстилкой задубел бы. Почесав стволом пистолета бок, лениво осмотрелся и накинул куртку, убрав «парабеллум» в нашитый чехол-кобуру. Сторожа нет, вот и приходится держать оружие под рукой. Пока другого способа охранять себя не было, одна надежда на животин. Но и она пока слабая.

Сделав пару приседаний, я быстро навернул портянки и сунул ноги в слегка влажные сапоги, после чего заторопился в кусты, где у меня был обозначен туалет. Одежда тоже была влажной – роса выпала. Сам я спал в одном исподнем, байковое одеяло хорошо грело. Ничего, сейчас чайку вскипячу, согреюсь. Шмель бегал вокруг меня и радостно скалился, показывая красный язык. Пока я заседал в кустах, он убежал к повозке и стал там носиться вокруг колес, то ли согреваясь, то ли выпуская молодой задор.

Умылся в прохладной речушке, развел костер и подвесил над ним чайник.

Глядя, как лижут языки огня начинающие чернеть бока, я размышлял о своих дальнейших планах, нарезая сало на тряпице-скатерти и локтем одновременно отгоняя Шмеля, пытавшегося прорваться к вкусняшке. Пока хлеб не зачерствел, нужно его съесть, а там уж можно и на запас сухарей переходить. К тому же Шмелю сало нельзя, в прошлый раз дал полакомиться, да и то там было больше хлеба. Ничего, вечером супчику сварю, там нормально поест, как дома питался, а сейчас – хлеб и вода.

Свое, можно так сказать, начальство я не обманул, о схватках и допросе рассказал все, что было. Но вот кое-что действительно утаил. Допрос того молодого, самого первого взятого «языка». Так вот, интересную историю он мне поведал. Раньше этот парнишка, его напарник и еще один парень – его убили два месяца назад – действовали в другой банде. Ту частично уничтожили, частично рассеяли, кто-то выжил, но большая часть или погибла, или попала к нашим. Так вот, особо много этот крысеныш не знал, но рассказал про одно очень заинтересовавшее меня место. Сам он там бывал трижды, два раза его водили с закрытыми глазами, а в третий, когда их гнали бойцы НКВД, он дорогу запомнил. Именно тогда они укрылись в этом бункере втроем и пересидели в нем две недели, трясясь от страха. Потом уж осторожно проверили и, убедившись, что парней в васильковых фуражках рядом нет, разбежались по своим хатам. Ну а потом капрал их собрал и привел в банду Прохора Черного.

Так вот по бункеру. Он был польским, построенным лет десять назад с соблюдением всей секретности. Находится этот бункер, если Иван не врал, в восьми километрах от моей теперешней стоянки и укрыт не в лесах или других труднодоступных местах. Нет, он находился в трех километрах от шоссе на Владимир-Волынский, можно сказать, в чистом поле, которое пашут местные крестьяне из ближайшей деревушки. А все дело в овраге, что пересекал поле, глубоком, с отводами в разные стороны. Вот в одном из склонов, укрытый для маскировки травой, и находится вход. Сперва деревянная крышка с уложенным на нее дерном, а дальше уже бронированные двери. Как я понял из пояснений молодчика, это был командный центр местной обороны. Бункер имел один уровень, десяток помещений, санузел и даже электричество от генератора, но тот был сломан.

Меня заинтересовало в рассказе Ивана то, что капрал очень просил, когда еще был живой, не рассказывать об этом бункере. Наверняка третий, прирезанный – его рук дело, отказался молчать. Еще меня заинтересовали склады бункера. А это продовольствие долгосрочного хранения, а также манившие меня боеприпасы и вооружение. С одной винтовкой и пистолетами с бандами не поработаешь. Хоть бы там пулемет нашелся. Вот это уже праздник.

Чуть позже я размышлял насчет этого бункера. Странно все с ним было. Слишком большая секретность вокруг него наведена. Ну, надеюсь, сегодня я уже узнаю, что с ним не так.

Вылив остатки чая в костер, я собрался, все сложил, как было, и направился к Красавцу. Снял торбу, после чего повел его к повозке. Конь спокойно стоял, пока я его впрягал, поднимая с земли оглобли и застегивая ремни упряжи. Закончив, я положил Шмеля на сено, занял свое место и дернул поводьями.

Проехав по лугу, я через полкилометра выехал на полевую дорогу и свернул направо, к речке. Пересек ее вброд – тут было всего по колено – и, поднявшись по крутому склону на холм, покатил дальше. Нужный мне отнорок находился где-то левее, поэтому, когда дорога начала спускаться в заросший кустарником овраг, повернул влево и неспешно покатил по дну, внимательно поглядывая на склоны и кустарники. Сюрпризов мне было не надо.

По словам молодчика Ивана, главная примета близости бункера – это большой белый камень в поле, в ста метрах от оврага. Поэтому каждый километр я останавливался и поднимался на склон, осматриваясь с помощью бинокля. Наконец в один из подъемов чуть дальше по направлению движения я заметил белую точку в поле. Километра два, не меньше.

Спустившись, я задумался. Двигаться на повозке в относительно опасное место – хоть банда и уничтожена, но вдруг там кто-то есть – не стоило. Поэтому, не снимая упряжь, я привязал длинный повод к кусту. Тут было что обгладывать. Шмеля спустил на землю, бросил под телегу накидку и поставил миску с водой – хватит переждать. Надеюсь, лисиц тут нет, а то у щенка шансов никаких. Сам же стал переодеваться.

Надев комбез, я застегнул ремень с подсумками и приладил на голову старую пилотку с красноармейской звездочкой. После чего повесил на плечо винтовку. Все, со стороны – боец технической роты.

Спустившись к большой луже, что разлилась по дну оврага, зачерпнул горсть грязи и слегка измазал лицо. Вот теперь я готов к проведению разведки.

Взяв винтовку наизготовку, трусцой побежал по дну оврага, внимательно оглядываясь, в сторону бункера, но почти сразу остановился, подхватил Шмеля за шкирку и отнес на место, несколько раз ткнув пальцем в его подстилку. В этот раз щенок за мной не последовал, только с грустной мордочкой пристально наблюдал, как я убегаю.

При приближении к предположительному местонахождению бункера, я вдруг остановился и глубоко втянул воздух, после чего присел на корточки и выставил в сторону источника запаха ствол винтовки. Пахло сигаретным дымом. Нет, не так. Пахло домашним самосадом, причем ядреным таким. Ветер был в мою сторону, запах густой. Значит, дымили недалеко.

Может, тут где и крестьяне остановились передохнуть? За время разведки я заметил в полях шесть лошадей и крестьян. Однако для обеда рано, для завтрака поздно. Странно.

Осторожно, по-пластунски я подполз к ближайшим кустам и нырнул под них, старясь не производить много шума. Винтовка мешалась, поэтому я закинул ее за спину, а в руки взял «парабеллум» с навинченным глушителем. Шуметь мне сейчас ни к чему. Вполне возможно, сейчас на краю сидели крестьяне и дымили, перекуривая, то есть отдыхая, но лучше поберечься. Странное уж больно совпадение – где-то тут бункер, а еще запах табака. Это настораживало.

Осторожно приблизившись к другому краю кустарника, я достал бинокль – в этот раз не тот поломанный, а нормальный, из трофеев – и стал внимательно осматривать каждую пядь открытой поверхности. Метров шестьдесят оврага и его склонов я видел. Тщательнее всего осматривал именно кустарники, именно там самое удобное место для лежки.

Крестьянина выдал дымок, что ушел в небо густым облачком. Курил он с удовольствием и самозабвенно, как будто эти затяжки сама суть его жизни.

Так-то я бы его не заметил, сидел он просто в отличной норке наверху оврага и мог обозревать все вокруг и не быть обнаруженным. Присмотревшись, я зло усмехнулся. Рядом с головой одетого в крестьянскую одежду мужчины виднелся ствол винтовки. Не-ет, это явно не крестьянин. К тому же то, что я принял за бугорок рядом с головой бандита, была крышка с дерном наверху. Прикрыл часовой свой окоп этой крышкой, и фиг его найдешь, хоть по голове ходи. Умно, чтоб ему.

«Но маскировка хороша-а, я бы не сразу его там рассмотрел. Жаль, что Иван не участвовал в караулах и не знал о местных постах для часовых. Да он вообще об этом бункере мало что знал, но хоть что-то. Вывод с этим курильщиком какой? Занят бункер, к маме не ходи».

Особо долго размышлять я не стал, смена караула явно нескоро, иначе этот хрюша не курил бы так нагло на посту. Так что можно работать спокойно, может, даже время останется для допроса.

Подкрадывался я к курильщику в течение двадцати минут, причем убирая перед собой сухие веточки и другой мусор, что мог произвести много шума. Бандит же вообще обнаглел, выкурил трубку, выбил ее об стенку и, повздыхав, стал ворочаться, потом привстал и начал вылезать из окопа. Мне до него оставалось метров семь, поэтому пришлось прижаться к земле, благо ветка куста склонилась достаточно низко, чтобы меня прикрыть.

Тот протопал буквально в двух метрах, расстегивая на ходу ремень и что-то бурча под нос.

«Да тебя приперло, батенька», – подумал я, но в это время ситуация изменилась. На открытом для чужих глаз противоположном склоне, где прорастала молодая травка, вдруг появился квадрат метр на метр и ушел в сторону. После чего наружу из бункера выскользнули сначала двое, потом еще один. Один был одет как военный, у остальных штаны солдатские, а вот рубахи и куртки крестьянские. И все трое были вооружены. У первого пистолет в кобуре, судя по размеру, похоже, уже знакомый мне польский «Вис», а двое остальных с точно такими же австрийскими винтовками Манлихера образца 1895 года, как и у часового. Кстати, тот штык-нож, что обнаружил Женька в доте и который сейчас висел в ножнах у меня на поясе, был как раз от такой винтовки.

– Где Дмитро? – спросил военный.

– Тута я, – прохрипел тот в ответ, видимо, как и я, заметив появление сообщников или, вполне возможно, даже начальства. Голос у него был какой-то напряженный. Хотя, может, тужился. Он спустился ниже по склону и там присел, причем метрах в пяти от меня, даже запах стал чувствоваться. Как говорится, он был в процессе.

– Я же говорил, что его нельзя на пост ставить, пронесет… – поморщившись, начал говорить второй. Третий бандит, что стоял у проема, только хохотнул, внимательно оглядываясь.

Фактически ситуация была идеальной для меня. Двое в тридцати метрах, третий в тридцати пяти, все на дистанции стрельбы, а внизу засранец-язык, которого пока не удалось прихватить. Так что я даже не раздумывал. «Парабеллум» трижды дернулся, и два бандита у входа начали падать, а вот третий улетел спиной вниз в проем бункера, что меня изрядно озаботило. Вскочив на ноги, я двумя прыжками подскочил к засранцу и оглушил его рукояткой пистолета.

Тот сразу вырубился, упав задом на свое творение, поэтому я, подхватив его винтовку, отбросил ее в сторону и рванул к трем другим. Тот, что был одет как военный, лежал без движения, а вот второй шевелился, тихо постанывая. Добив его вторым выстрелом, я осторожно заглянул в частично бетонированный предбанник и дважды нажал на спуск, после чего закрыл крышку. У меня еще снаружи дела есть.

Приведение в чувство засранца много времени не заняло. Как только я прикладом его же винтовки раздробил ему ступню, он как-то сразу очнулся.