Второй Павел

Почему в своем «Слове о Законе и Благодати» киевский митрополит Илларион называет Владимира Вторым Павлом? Павел – это апостол Иисуса Христа. Он был рьяным иудеем, врагом Христа. Когда иудеи побивали камнями диакона первомученика Стефана, Павел (его звали тогда еще Савлом) стерег одежды убийц. Потом он был послан в Дамаск, чтобы и там преследовать христиан. По дороге он ослеп и услышал голос Бога, обращенный именно к нему. Пал на колени и каялся. Его привели под руки в Дамаск. Там он окрестился с именем Павла и прозрел, как говорится в «Деяниях святых апостолов», очами и телесными, и душевными. И вскоре во всей Палестине, во всем Средиземноморье, узнали: ярый гонитель христиан стал пламенным борцом за веру христианскую.

Точно такой же путь проделал и великий князь Владимир. Гонитель христиан, язычник, многоженец, мститель, он превращается в воина Христова, в смиренного раба Божия.

Помогли в этом превращении и детские воспоминания о бабушке Ольге. А то, что посеяно в детстве, обязательно даст всходы. К тому же, он уже был правителем огромной славянской страны, любил ее, искал единую веру, которая бы объединила славянские племена, помогла бы им выстоять в этом враждебном мире. Он всегда помнил завещание бабушки сыну, изложенное позднее стихами поэта:

 
«Святослав, блюди Отчизну!
Ухожу от бренной жизни.
В память матери-княгини не пируй
на шумной тризне;
Пусть мой дух не омрачает злой языческий обряд.
Надо мною пусть молитвы
христианские творят…»
 

Первые жертвы

Подарками, приносимыми языческим богам, были, в основном, животные – и дикие, и домашние. Никого не удивляли огромные костры, на которых сжигались трупы животных. Считали, что за эти жертвы «боги» пошлют на землю свои милости. Но были даже и человеческие жертвы. Кровью пропитался холм, на котором стоял идол, «бог» Перун с серебряной головой и золотыми усами.

Однажды киевляне вернулись из удачного похода и решили отблагодарить «богов». Жили в Киеве славяне, отец и сын, Иоанн и Феодор, они были христианами. Язычники Киева кинули жребий на того, кого надлежало принести в жертву Перуну. Выпало на сына Иоанна. Но на их пути встал Феодор: «Ваши боги – не боги, а идолы из дерева и камня. Они сделаны руками, что они могут? Ничего! Не отдам сына на бессмысленную гибель!» Толпа набросилась на христиан и их растерзала.

Известие об убийстве дошло до князя. Все в Киеве знали Иоанна и Феодора как людей добрых, приходящих всегда на помощь, помогавших нищим. И, может быть, впервые князь задумался, а нужна ли была такая жертва, кому она угодна? Богам? Но если боги поощряют убийство нужных Руси людей, хотят ли они добра Руси?

Выбор веры

Князь любил выходить на берег Днепра, глядел в беспредельные дали, вспоминал, как бабушка рассказывала ему про апостола Андрея, как он именно здесь установил на днепровской круче Крест и предсказал, что тут будет великий город. Да, город есть. А где Крест?

Владимир повернулся к сопровождавшим его дружинникам, боярам, к дяде своему, верному Добрыне. С ним он уходил от вражды братьев в Новгород и Швецию, с ним и вернулся:

– Что, Добрыня, что, братия, получается? Льют русские русскую кровь, мира даже между собой не видно. Неужели и дальше жить по пословице: «Живем в лесу, молимся пню»? Надо нам приходить к единой вере. Иначе перессоримся. Надо?

– Надо! – одобрили князя его верные слуги. – Единая вера нужна, всех объединяющая.

– Но какую веру выбрать? И в Киеве, и по окраинам много разного: католики, мусульмане, иудеи. И все свою веру выше других ставят.

Долго совещались и решили, что веру надо выбирать не с чужих слов, а по своему рассмотрению и в тех странах, где эта вера является основной.

И были разосланы мудрые, «нарочитые», люди в разные стороны.

К русскому князю шли на поклон и католики, и магометане, и иудеи. Всем хотелось заслужить внимание могущественного русского князя. Всех он выслушал, никого не перебивал. Долее всех говорил с греческим философом. О приходе Иисуса Христа, Сына Божия, на землю, о Его крестной смерти, о Воскресении, о вечной жизни, которую надо заслужить в жизни земной. О том, что самая большая сила на земле – это не физическая сила, и не сила оружия, а любовь. Да, любовь. К Богу, друг к другу. И даже к врагам.

– К врагам? – изумился князь.

– Да, ведь и они люди, и они созданы по образу и подобию Божию, и они могут спастись через покаяние, исповедь, причащение. И, главное, не надо копить себе богатств на земле, надо копить сокровища на небесах. Как? Добрыми делами, заботой о нищих, прощением обид…

Разговор с греком

– Но как любить Бога, Которого не видишь? – спросил Владимир греческого философа.

– Да, не видишь. Но ощутить Его возможно. Он рядом с каждым человеком. Ты ведь ни разу не видел своей совести, но она есть у каждого. А совесть – это голос Божий в душе. Разве тебе никогда не было стыдно за что-то плохое, сделанное другим людям, и разве ты всегда был прав?

– Не всегда, – соглашался Владимир, – но я ведь князь, а князю все позволено.

– Для Бога нет ни князя, ни раба, ни воина, ни пахаря, все мы – создание Божие. Мы разные в жизни, но в одном, в главном, мы все равны: все мы смертны. Раз человек родился, значит, он умрет. И от этого нигде не скрыться. Бог – это как солнце. Как ни закрывайся от него, оно есть. Бог – это как воздух: он везде, мы дышим им, без него задохнемся, но его не видим.

– Но живут же люди без твоего Бога!

– Живут? Как? Разве это жизнь? Кругом жадность, зависть, мстительность. Но все равно Бог любит даже и таких грешников. Он создал человека, Он хочет его спасти. Но и человек должен хотеть этого, и надо торопиться. Ведь наша жизнь земная – искорка в ночи, а жизнь вечная – сияние солнца.

– Да, – отвечал князь, – мы верим в загробную жизнь. Мы провожаем своих убитых и умерших с почетом, кладем в могилы, в курганы все, что нужно: оружие, золото, одежды…

– Как раз это совсем не нужно. Все это сгниет, изоржавеет, превратится в прах. Одно нужно – спасти бессмертную душу. Все золото мира не стоит одной души. Подумай, князь, какие были великие государства в прежние времена, какие дворцы, олимпиады, где это все?

Слушал князь, внимал словам греческого философа, благодарил его, но все-таки пока не выбрал никакой веры. Решил ждать возвращения послов.

Вернулись послы. Нет, не пришлась им по душе никакая вера, кроме греческой, православной. «Где мы во время службы были, – рассказывали послы, – не знаем, на земле или на небе. Велик Бог христианский!»

И начали часы русской истории отсчитывать новое время.

Крещение князя и венчание

Казалось бы, чего проще: выбрали веру, зовите батюшек, объявляйте народу повеление князя. Тем более, власть его была непререкаемой. Но Владимир не хотел принимать веру, которая, как он думал, ставила бы его ниже византийских императоров. Он хотел, чтобы киевский престол был равен цареградскому. Послал в Константинополь требование императорам – отдайте мне в жены сестру вашу Анну. Они воспротивились – как так: христианка пойдет за многоженца и язычника.

Есть предание, что греки вначале пошли на хитрость – привезли вместо Анны красивую девушку-гречанку. Но обман открылся. Летописи рассказывают, что Владимир осадил главный греческий город в Крыму – Херсонес. Греки сопротивлялись, но Владимир перекопал трубы, по которым шла в город вода, и греки сдались. Он вновь повторил свои условия. Здесь, говорит летопись, Господь поразил Владимира слепотой.

Когда плачущая и страдающая царевна Анна прибыла вместе со священниками в Херсонес, Владимир даже не смог ее увидеть. Анна просила его немедленно окреститься. Свершился обряд Крещения. «Во Христа креститеся, – пели священники, – во Христа облекохтеся». Этот обряд и поныне сохранился. То есть, мы не только погружаемся в купель, не только надеваем на себя нательный крестик, но и освобождаемся от первородного греха и всю свою жизнь посвящаем служению Христу.

Владимир прозрел и телесными очами, стал видеть, и душевными, то есть узрел свет Христов. Он сразу вернул грекам захваченный Херсонес, освободил их от уплаты дани. Был свершен обряд венчания рабов Божиих Владимира и Анны. И Анна стала первой и единственной законной женой князя Владимира. Именно она родила будущих страстотерпцев, первых русских святых Бориса и Глеба, любимых детей Владимира.

На русском Иордане

В Киеве появился первый митрополит, грек Михаил. С ним прибыли и греческие священники. Но уже стали появляться и русские священники. Они ходили по домам, рассказывали о вере православной. Конечно, людям было очень непросто отказаться от привычного почитания каменных и деревянных идолов-истуканов. Но что же эти «божества», вроде бы такие всесильные, напитавшиеся мясом и кровью, что же они не смогли даже самих себя защитить?

Владимир решительно приказал уничтожать места жертвоприношений, сносить идолов с постаментов и бросать их в Днепр. Главного идола Перуна тащили к берегу и били палками. Кому-то было и жаль его. Когда он поплыл по течению, некоторые бежали за ним и кричали: «Выдыбай (то есть выплыви), боже!» Верили, Перун вернется, нет, он плыл и плыл как обыкновенное бревно.

И вот – солнечное утро, начало августа. Первый Спас, как он именуется. Накануне было объявлено всем: такова воля князя и дружины его: быть всем в белых одеждах на берегу Днепра и притока его Почайны. Священники отслужили главную службу веры Православной – Литургию и приступили к Крещению. Мужчины и женщины с детьми на руках входили в воды русского Днепра, как первохристиане в воды евангельского Иордана, в котором Святое Крещение принял Иисус Христос.

В великом умилении смотрел Владимир на обращающихся в христианство киевлян. Воздел руки к небесам и воскликнул: «Господи Боже! Призри с небес и виждь и посети виноград сей, его же (который) насадила десница (рука) Твоя!»

Десятина

Прибыли из Византии искусные мастера каменных дел. Помощники из русских людей учились у них и оказались так способны и переимчивы, что скоро по всей Руси стали возводиться каменные храмы. Одним из первых вознесся к небу Десятинный храм. Как раз у того места, где свершалось Крещение. И улица стала называться Крещатик. А деньги на строительство выделил из княжеской казны сам князь. Десятую часть.

Он хотел и больше вложить денег, но митрополит Михаил сказал, что именно такая, десятая, часть от доходов, установлена издревле. Пожертвовать больше – расточительство, меньше – жадность. Десятую часть от своих доходов вносили на церкви и дружинники, и бояре, и купцы, и служивые люди. И бедные люди приносили свои копеечки. И с такой скоростью строились церковные здания, что уже в начале следующего, одиннадцатого века, современники говорили, что в одном только Киеве свыше трехсот церквей. А по красоте сравнивали Киев с Константинополем и Римом.

Конец ознакомительного фрагмента.