Внимательное изучение характеристик «органической» солидарности и сопоставление их с рассмотренными в первой главе сущностными характеристиками толерантной установки, позволяет сделать вывод, что на уровне поведенческих установок и принципов солидарное общество в трактовке Дюркгейма является толерантным обществом, поскольку основывается на принципах признания равного достоинства между членами общества, активным и рефлексивным характером социального взаимодействия. При этом принципиально важно указать, что концепцию солидарности Дюркгейма можно рассматривать как социологическую антитезу теории Маркса, в которой, как мы указывали выше, отчуждение человека от человека рассматривается именно как продукт разделения груда в буржуазном обществе. У Дюркгейма, напротив, именно разделение труда, преобладающее в более модернизированных обществах, является основанием формирования «органических», толерантных отношений солидарности. Обмен человеческой деятельностью, ее продуктами предполагает зависимость членов общества друг от друга. Поскольку каждый из них несовершенен в отдельности, функцией обществ, разделения труда является интегрирование индивидов, обеспечение единства социального организма, формирование чувства солидарности. Дюркгейм рассматривает солидарность как высший моральный принцип, высшую универсальную ценность, что совпадет с нашей трактовкой толерантности как современной нормы социального взаимодействия.

Таким образом, несмотря на важнейший вклад Дюркгейма в концепцию толерантности как продукта прогрессирующей модернизации обществ, основанных на все более усложняющейся системе разделения труда, его теория категорирует само понятие общества таким образом, что нуждается в дополнительной экстраполяции при перенесении па сферу межэтнических отношений.

Психоаналитическую версию толерантности можно наблюдать в работах основоположника психоанализа З. Фрейда и его последователя Э. Фромма, в которых они создают образ человека, терзаемого внутренними душевными противоречиями.

По мнению К. Маркса – цель человеческого развития – свобода, свобода каждого: «свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех»^[12]. Не может быть свободного государства, свободного общества, свободного класса. Может быть только свободный индивид.

Для К. Маркса история человечества – это история постоянно растущего отчуждения человека. Для Маркса отчуждение в процессе труда – отчуждение от продукта труда и от условий труда – неразрывно связано с отчуждением человека от себя самого, от других людей и от природы. В отчужденном труде человек лишается даже своего тела и окружающей природы, а также своего духовного «Я», себя самого как человеческого существа.

Человек, подчиненный своим отчужденным потребностям, уже не является человеком ни в духовном, ни в телесном смысле – это всего лишь самодеятельный и сознающий себя товар. Этот человек-товар знает только один способ отношений с внешним миром: продажу, присвоение и потребление. Чем больше степень его отчужденности, чем больше потребление и присвоение становится смыслом его жизни. «Чем ничтожнее твое бытие, чем меньше ты проявляешь свою жизнь, чем больше твое имущество, тем больше твоя отчужденная жизнь…»^[13].

По мнению К. Маркса, специфической особенностью царства отчуждения является то, что сферы жизни в нем не связаны между собой: каждый вращается в кругу своей собственной отчужденности и никого не трогает отчужденность других людей. Соответственно, в обществе в целом развивается интолерантность.

Причина интолерантности, враждебного отношения между людьми, также имеет своим истоком отчуждения. Но это не отчуждение человека от природы, от продуктов своего труда и своей собственной сущности, а отчуждение человека от человека: «Непосредственным следствием того, что человек отчужден от продукта своего труда, от своей жизнедеятельности, от своей родовой сущности, является отчуждение человека от человека. Когда человек противостоит самому себе, то ему противостоит другой человек. То, что можно сказать об отношении человека к своему труду, к продукту своего труда и к самому себе, то же можно сказать и об отношении человека к другому человеку, а также к труду и к предмету труда другого человека»^[14].

Следовательно, источник социальной интолерантности связан не с природной особенностью человека, не с каким-то «объективным», сверхчеловеческим порядком вещей, не с «естественным» состоянием «войны против всех», а с социально-экономическими условиями существования человека: «Чуждым существом, которому принадлежит труд и продукт труда, существом, на службе которого оказывается и для наслаждения которого создается продукт труда, таким существом может быть лишь сам человек. Если продукт труда не принадлежит рабочему, если он противостоит ему как чужая сила, то это возможно лишь в результате того, что продукт принадлежит другому человеку, не рабочему. Если деятельность рабочего для него самого является мукой, то кому-то другому она должна доставлять наслаждение и жизнерадостность. Не боги и не природа, а только сам человек может быть этой чуждой силой, властвующей над человеком»^[15].

Это состояние интолерантности не может быть, согласно К. Марксу, преодолено в ходе эволюционного развития капитализма. С точки зрения классической марксистской теории, капиталистические механизмы эксплуатации и отчуждения ведут к возникновению все большего разрыва и напряжения между буржуазией и пролетариатом, которому, в результате, не остается еже ничего терять, «кроме своих цепей». Этот разрыв может быть преодолен лишь путем революции, способной радикально изменить систему собственности на средства производства, обобществив их и, тем самым, положив конец процессу отчуждения человека и от других людей. Именно частная собственность является ключом к разгадке процесса отчуждения. Она «сказывается, с одной стороны, продуктом самоотчужденного труда, а с другой стороны, средством его сомоотчуждения, реализацией этого самоотчуждения»^[16].

Концепция отчуждения как источника социальной интолерантности у К. Маркса и теория ее преодоления посредством революционного изменения отношений собственности была, однако, существенным образом скорректирована двумя факторами, обнаружившимися в ХХ в. Во-первых, капиталистические общества предприняли ряд реформирующих шагов, направленных на снятие напряженности между «трудом» и «капиталом». Прогнозы, сделанные в «Капитале» Маркса и основанные на анализе, главным образом, развития капитализма в Великобритании, основывались на допущении о постоянном о постоянном увеличении разрыва в имущественном положении капиталистов и рабочих, окончательном обнищании последних при одновременном усилении их эксплуатации. Появление «государств всеобщего благосостояния», изменение форм собственности (в частности широкое распространение акционерных форм собственности, в которых собственником является множество людей, включая рабочих), формирование концепции «социального государства», – все эти действия приостановили рост напряженности между трудом и капиталом. Что, в свою очередь, позволило перевести вызванный отчуждением социальный конфликт капиталистических обществ в плоскость урегулирования в рамках демократических правовых механизмов и предусмотренных ими процедур достижения консенсуса. Во-вторых, созданное в Советском Союзе тоталитарное общество имело мало общего с теми представлениями о государстве с общественной собственностью, которое вдохнуло Маркса и его последователей.

В отношении проблемы толерантности в психоанализе больший интерес представляют размышления З. Фрейда по поводу бессознательных влечений человека-индивида, среди которых он выделяет два основных: эрос и танатос. Эрос выражает волю к жизни и любви, танатос – агрессивность, стремление к разрушению и смерти. Деструктивные импульсы, готовые вырваться наружу, выражаются во враждебности каждого против всех. Однако, в силу социальности человека его ограничивают нравственные и моральные предписания, в результате чего развивается внутренний конфликт индивида, который может вылиться либо в совершение антисоциальных действий, либо в «бегство в болезнь». Исходя из подобных размышлений, З. Фрейд обосновывает идею искусственного характера морали, что, по мнению Е. Л. Дубко, делает искусственным и бытие человека; «За моральными предписаниями вырисовывается вымышленный авторитет долженствования, который требует от человека быть и казаться не тем, что он есть». С точки зрения логики психоанализа принцип толерантности, как и любое моральное правило, не может быть выведен из естественной природы человека, а навязывается индивиду благодаря ограничениям его поведения со стороны общества и культуры.

Еще одну причину нетерпимости З. Фрейд выводит из анализа специфического пути социогенеза, опираясь при этом на доктрину социал-дарвинизма. Он считает, что «первобытной формой человеческого общества была орда, в которой неограниченно господствовал сильный самец»^[17]. Праотец ограничивал своих сыновей в удовлетворении их желаний, в частности, сексуальных. Отец сам был нетерпим по отношению к сыновьям, и таким образом развивал в них это же качество: «Он вынуждал, их, так сказать, к массовой психологии. Его сексуальная ревность и нетерпимость стали в конечном итоге причиной массовой психологии»^[18].

В понимании особенностей масс и массовой психологии З. Фрейд опирается на учение Г. Лебона. Масса выглядит как некий громадный монстр, сознающий свою огромную силу и в то же время стремящийся подчиниться некоторому авторитету. «Она уважает силу, – утверждает З. Фрейд, – добротой же, которая представляется ей всего лишь разновидностью слабости, руководствуется лишь в незначительной мере. От своего героя она требует силы, даже насилия»^[19]