Цитаты из книги «Рассказы о фотографах и фотографиях»

Наблюдая за лицом, трудно говорить с человеком. Можно делать либо то, либо другое.

Очень важно помнить, что каждую съемку надо производить в том же темпе, в каком развивается событие, и быть уверенным, что ты успеешь все передать на пленке, иначе будет слишком поздно: невозможно повторить мгновение.

Я считаю, что у человека или есть талант, или его нет. Талант обязывает. Имея талант, надо работать.

– Для меня фотография – это искусство в какую-то долю секунды проникнуть в самую суть явления и одновременно передать ее в такой художественной форме, которая бы зрительно точно и ярко воспроизводила эту суть. Сущностью фотографии является познание ритма поверхностей, линий и оттенков действительности.

Результатом его пребывания стала вышедшая в 1955 году книга «Люди Москвы».

Самые обыденные вещи вдруг начинали говорить. Говорили деревья, опавшие листья, обрывки мятой бумаги, старые письма. Говорил свет – таинственный, дребезжащий свет сумерек, в которых он так любил снимать. Это тоже феномен фотографии.

поразительное свойство фотографии – заставлять наш мозг «вытаскивать» нечто забытое, оживлять картины прошлого, вспоминать людей, даты и события. Уже одно это стоит того, чтобы задуматься о феномене фотографии.

Вот так родились эти кадры, ибо тут все символично. Дерево – символ, сад, посаженный ради памяти, тоже символ. Но я ведь ничего не придумывал. Все это пришло само собой. Я делал и другие снимки. Например, как он ходит по саду, держась за натянутую проволоку, но это не работало на тему, это было лишь внешнее – было ясно, что речь идет о человеке, потерявшем зрение. Тогда я убрал все лишнее, а заострил внимание только на том, что подчеркивало особенности моего героя. Так родился точный, лаконичный образ.

Жив ты или помер, главное, чтоб в номер…»

Что же там произошло? Осенью немцы согнали сюда семь тысяч жителей: партизан, коммунистов, евреев. Сгоняли целыми семьями – женщин, стариков, детей. Вывели всех к противотанковому рву и расстреляли. И под страхом смертной казни запретили туда подходить. Наступила зима, трупы замело, потом оттаяло, потом опять замело… И вот когда мы освободили Керчь, туда бросились родственники расстрелянных, чтобы найти своих и похоронить. Вот эту картину я и застал, выйдя из самолета. Что там я увидел, мне не рассказать словами. Все, что я мог, я снял. Сцены были ужасными. Это так меня потрясло, что все последующее стерлось в памяти. Я абсолютно не помню, что я потом делал в Керчи, куда так стремился, что я там снимал, где был… Помню, что улетал с того же аэродрома и уже сверху опять увидел этот ров и людей, которые продолжали откапывать своих близких…