2. Морок

Шёл четвёртый день с тех пор, как они расстались с Стеном. Первый день они шли на север, затем свернули на запад. Мёртвые появлялись всё реже и реже и в те редкие случаи, когда они всё же появлялись, Дойл сам обнажал клинок. Он не хотел рисковать ни чьей жизнью. Он принял командование на себя. Их осталось пятеро: он, его лучший друг Грег, смышлёный Бен, заносчивый Герой и откровенно тупой Потт. Его главенство все приняли как должное и никто не хотел оспаривать это решение. И вот уже третьи сутки они двигались на запад, туда, где их ждало спасение. Или погибель.

Дойл вёл свою группу, как всегда погрузившись в мысли и воспоминания и не заметил, как поравнявшийся с ним Бен задал вопрос:

– Дойл, ты не знаешь, как звали Сало?

– А? Разве это не имя?

– Ну, мало похоже, чтобы это было его имя. Не верю я, что человека так звали.

– А зачем тебе нужно его имя?

– Я хотел помолиться за него, – голос Бена стал тихим, – не знаю, поймут ли меня боги, если я буду молиться о сале.

– Нет, не знаю. И, наверное, уже никогда не узнаю. Он мёртв, помолись за него как есть. Думаю, боги поймут.

– Хорошо, – Бен начал отставать, но Дойл решил его остановить.

– Постой, не уходи.

– Что-то случилось?

– Как ты попал в легион?

Бен вздохнул, взглянул на остальных членов отряда и произнёс:

– Мою деревню сожгли во время войны. Мать, отца, сестёр. Мою невесту. Всех убили, – слова давались ему тяжело, и это было хорошо заметно. – Друзей, соседей… собаку. Дом сожгли. Да что там дом… Всю деревню. Я потерял всё, мне некуда было идти. Я отправился в замок сира Хейга, там и встретил вербовщиков. Они меня и записали. Это было уже, дай посчитаю, так, два месяца назад. С тех пор я и молюсь за своих близких, друзей. Сало был моим другом. И Митч тоже. Я хотел за них помолиться. С Митчем всё просто, а вот Сало… Дойл, а ты не знаешь, как они попали в легион?

– Нет, а ты?

– Митч говорил, что поспорил с другом, что отслужит десять лет. Сало пришёл, чтобы стать храбрым. И похудеть.

– Ещё немного и он бы действительно похудел. А храбрости в нём и так на троих хватит.

– Вот только нет их больше с нами.

– Да, а ещё Митч…

– Потт, баран, ты чё застыл! – возглас Героя заставил его обернуться.

– Э-э-э, а-а-а, там, – Потт стоял с вытаращенными глазами и показывал пальцем несколько правее направления их движения.

Дойл посмотрел туда, куда указывал Потт и остолбенел от увиденного. Саденях в сорока, к ним спиной погрузившись по колено в болотную муть стояла обнажённая девушка. Её бронзовая кожа сияла в лучах утреннего солнца, а длинные чёрные волосы спадали на плечи и заканчивались на уровне поясницы. Из одежды на ней была только набедренная кожаная повязка, узкими верёвочками охватывающая её талию и широкой неровной полоской прикрывающая попу и свисающая до самых икр. На правом бедре виднелась сумка, перевешанная через левое плечо, в которую девушка складывала что-то, что она отдирала от ствола сухого дерева, тянясь вверх всем своим телом.

Поражённые увиденным, они так и застыли в молчании, не в силах оторвать взгляд. Первым очнулся Бен:

– Может, ей помощь нужна? – задал он свой наивный вопрос.

– Это морок, – чуть слышно произнёс Грег. – Убираться нам надо и чем скорее, тем лучше, пока нам помощь не потребовалась.

– Как же убираться? – возмутился Потт. – А вдруг она заплутала и дороги назад не найдёт? Нам надо подойти и спросить. Скажи Том, герой ты или нет?

«Том, вот как его зовут», – сделал зарубку Дойл, а вслух произнёс:

– Грег прав. Уходим, пока что похуже не случилось.

Ответом ему был разочарованный вздох Героя, но возражать никто не стал. Но в этот момент девушка повернулась и увидела их. Она подняла руку и приветливо помахала.

– Ну вот, попались, – изрёк Дойл. – Что ж, теперь пошли, узнаем кто она такая.

И вновь никто не стал перечить ему.

– Если это морок, то худо наше дело, – произнёс Грег. – А если человек – то, считай, спасены.

– Если это человек, я на ней женюсь! – радостно воскликнул Потт.

– Нет, она моя! – возразил ему Том. – Такая девушка достойна истинного героя.

– Да заткнитесь вы. Если это морок я с радостью отдам ему вас обоих, – осадил их Дойл. – Грег, будь готов ко всему.

С каждым шагом его волнение нарастало. Человек или нет? Вот до неё осталось полсотни шагов. Она стояла полубоком, занимаясь своим нехитрым делом и не обращая внимания на их приближение. Просто стояла и обдирала очередной лишайник с коры, точным движением опуская его в один из множества маленьких кармашков своей сумки. Он преодолел ещё с дюжину шагов и его волнение возросло. Он приметил, что спереди её тоже прикрывала полоска кожи, чуть тоньше, чем сзади, и почти ничего не скрывающая. Оружия у неё не было, даже ножа, а её грудь… Нет, о чём его мысли? Голая деваха посреди леса, заполненного восставшими из мёртвых кровожадными тварями, собирает какую-то травку? Что за бред!

– Какая грудь, – услышал он чей то выдох позади себя.

Действительно, её грудь была прекрасна. Как и всё тело. За время службы Дойл побывал во многих борделях, да и просто деревенских девок было у него немало, но настолько прекрасное создание он видел впервые. Он приблизился к ней ещё на десяток шагов и отчётливо видел каждый изгиб её тела, он видел её подтянутые бёдра и плоский животик, поделённый на аккуратные кубики, изящные руки, плечи, но её лицо оставалось для него сокрытым: чёрные волосы как капюшон скрывали его от посторонних взглядов. Дойл непроизвольно глотнул и казалось, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди. А девушка всё не обращала не них никакого внимания. Дойл слегка замедлил шаг. «Да я в жизни никогда не был так взволнован, – подумал он. – Или возбуждён?» Эта мысль заставила его остановиться. До девушки оставалось ещё шагов двадцать. Остальные встали справа и слева от него. Дойл сделал несколько глубоких вдохов, собрался с духом и произнёс:

– Утро доброе, красавица, – лёгкая дрожь пробежалась по его телу: «Теперь нам точно конец. Это морок. По-любому. Скоро мы все станем частью мёртвой армии».

– Не думала я, что так рано вас встречу и на столе моём не расставлены свечи, – её голос был на удивление сильным для такого прекрасного создания, а говорила она растягивая слова и как бы напевая.

Дойл был просто поражён этим ответом, вот чего-чего, а такого он не ожидал. Что она хочет этим сказать? Что её обед сам пришёл к ней? Медленно он положил ладонь на рукоять меча. Грег заметил его движение и сделал то же самое. Новички просто глазели во все зенки на прекрасную незнакомку.

– Если ты человек, покажи своё лицо, – смесь волнения, страха и возбуждения прокатилась волной по его телу.

В ответ девушка откинула свои жёсткие чёрные волосы и посмотрела ему прямо в глаза. Дойл вспомнил леди Сианну, младшую сестру лорда Зелёных Холмов. О её красоте ходили легенды, а сам он, увидав её однажды, ещё долгие вечера грезил, как эта юная леди тает в его объятьях. По сравнению с незнакомкой, леди Сианна представилась ему побитой оспой грязной нищенкой. Её миндалевидные глаза были как два бездонных сияющих сапфира. Ровные чёрные брови в паре с глазами делали её взгляд очень хитрым и пленяющим. Аккуратный прямой носик, тонкие губы были лишь чуть-чуть темнее кожи, а сама кожа гладкая и ровная. Высокие скулы, маленький остренький подбородок не выдавался вперёд и не проваливался. Выглядеть как она мечтают все придворные дамы – модницы и красавицы по призванию, но мало кому выпадает удача родиться с подобной внешностью.

– Доволен раб его Светлейшества, чистый сердцем с горящим взором, – пропела она эти слова больше как утверждение, чем как вопрос.

– А, да, – Дойл убрал руку с меча. Теперь его взгляд был прикован к её лицу. – Чем мы можем помочь вам, леди?

– Не леди я, не надо льстить. Пришли вы раньше часа, назначенного мне и меньше вас на пятерых. С судьбою не поспоришь и не переиграть её. Я помогу вам, дорогу покажу.

– Какую дорогу? Домой? Вы здесь одна? – растерялся Дойл.

– Одна живу я в лесной чаще, но люди здесь недалеко есть. Вы найдёте их не позже, чем через четыре солнца.

– Простите моё невежество, мы не представились. Меня зовут Дойл. Это Грег, там Бен, Потт и Герой, то есть Том. А как вас звать, лесная дева?

– Я…

Тут её слова перебил протяжный стон. Дойл поднял взгляд и увидел двух мёртвых, стоящих в десятке саженей за её спиной. Он выхватил меч и уже сделал шаг вперёд, но незнакомка резко повернулась, подбежала к мертвецам, подняла руки и легко положила ладони им на лбы. В тот же миг, ни издав ни звука, восставшие рухнули, будто и не возвращались они к жизни вовсе.

– Ведьма! – взревел Грег и бросился на неё, обнажив клинок.

Но, не пройдя и пары шагов, он оцепенел, а ведьма стала ещё красивее. В ней проснулась, какая-то первобытная ярость. Её глаза засияли синим цветом. «Околдовала, – понял Дойл. – Сейчас он накинется на меня с мечом и я должен буду убить своего друга. А затем остальных. А затем она меня сожрёт. И на столе расставит свечи». Не зная, что предпринять, он просто замер в ожидании, а ведьма в это время начала говорить:

– Я Дочь Ветров, Хранительница Леса, Сестра Озёр, я Пламени Искра, я Мать Зверей, я Ночи Голоса, я Защитница Наследия Саммитов, я Воронов Дитя, – пропела она голосом, наполненным металлическими нотками.

«Воронов Дитя, – прокрутил он у себя в мыслях её последнее имя. – Да, не думал я, что попаду когда-нибудь на пир к лесной ведьме. Это же надо сбежать от армии мёртвых, чтобы попасть в плен к людоедке, де ещё по ходу дела, к сумасшедшей».

– Чего ты от нас хочешь, Сестра Озёр? – спросил стоящий от него слева Бен, смотря прямо в её чудесные глаза.

– Я знала, что посреди людей не место мне, что нас сжигают лишь завидев. Поэтому боялась проявить себя, я не хочу вам зла и вас не проклинаю, – в её голосе промелькнули тени отчаянья.

– Так отпусти нас, Дочь Воронов! – обратился к ней Дойл. – Коль зла нам не желаешь, пусть мы пойдём своей дорогой, а ты иди своей!

– Дорога ваша приведёт вас к смерти. На истинную тропку вас поставить – вот что сделать я должна! – её голос вновь повеселел.

– Так почему ты не освободишь нашего друга?

– Ваш друг наполнен гневом справедливым, он голову мою желает получить.

– Гневом справедливым? Откуда ты это взяла?

– Подвластно его тело моей воле и разум свой открыл передо мной! Его как книгу я читаю, что движет им мне ясно.

– Дочь Воронов, позволь задать тебе один вопрос, но поклянись не лгать!

– Я ведьма, а не лгунья, могучий воин севера, ты вправе говорить.

– Скажи, это ты поднимаешь мёртвых?

– Хранительница Леса не смеет издеваться над телом бездыханным, – сказала она гневно и в воздухе повисло какое-то едва уловимое напряжение. Но следующая фраза прозвучала настолько мягко, будто она говорила о прополке грядки, а не о умерщвлении нежити. – Не поднимаю их я, но дарю им вечный сон.

– Хорошо мы тебе верим.

Дойл убрал свой меч в ножны. Что ещё ему оставалось делать? В ту же секунду Грег рухнул на колени, уронив меч в воду. Том подбежал к нему с желанием помочь и увидел, как тяжело тот дышит.

– Что ты с ним сделала? – обратился к ней Дойл. – Ты же обещала…

– С ним всё в порядке, он жив и будет жить. Хочу оставить при себе я цельность тела своего, поэтому ваш друг устал, как после боя.

– Ты забрала его силы?

На этот вопрос ведьма не ответила, а повернулась и пошла прочь. Дойлу ничего не оставалось, как последовать за ней. Бен и Том взвалили Грега на плечи и помогали ему идти. Потт выловил из мути оброненный Грегом меч. Спустя полчаса ходьбы Грег сам, уже без посторонней помощи, догнал Дойла.

– Слушай, дружище, не нравится мне всё это, – прошептал Грег. – Эта ведьма – это просто чудовище. Я тебе рассказывал, как был однажды на охоте на ведьму?

Сказать, что эти слова ошарашили Дойла, значит ничего не сказать.

– Вот как! И когда же ты успел побегать за старухой с метлой? Или там была такая же роковая красавица? – произнеся эти слова, Дойл непроизвольно взглянул на ведьму. «А она действительно обладает какой-то дикой красотой».

– Да нет, не такая, но и не старуха. Обычная сельская баба. Жила на окраине нашего села, тихо, мирно. Вот только люди начали пропадать. Мой друг, Жако, пропал четвёртым. Тут-то и нагрянул к нам в село сир, объяснил, что к чему и открыл охоту. Я записался одним из первых, благо местный и окрестности знал на ура. Было мне тогда семнадцать лет. В общем, прижучили мы её, в угол загнали, лучники на неё стрелы нацелили, да копейщики подбираются потихонечку. Тут-то и случилось самое страшное: стрелы сорвались и полетели в спины своим. Кого стрела не задела – те падать начали, кто от бессилия, у кого кровь из ушей хлынула, а кто замертво. Мне тогда повезло, стоял я за спинами лучников и не видела меня проклятая. Со всех ног тогда я помчался к сиру, поведал что да как было. А он собрал свой шатёр и дёру дал. Вернулся, правда, через неделю с чародеем, да вот только ведьмы и след простыл.

– Так что ж ты сейчас кинулся на неё с мечом, а? Жить надоело что ли?

– Думал, эта молодая, может, успею прирезать…

– Эта молодая убила двух мёртвых одним прикосновением.

– Да, тут добавить нечего. А знаешь, пока я стоял, она у меня в башке покопалась.

– Да, она говорила. Ну и как ощущение?

– Ты знаешь, не очень приятно. Как будто в голову заливают отвар из картофельных очистков. Но главное я понимал, что именно она нашла у меня в голове и мог ощущать её реакцию на это. Когда она добралась до моего отношения к ведьмам, думал всё, хана мне. Её гнев чуть не вскипятил мне мозги. Но потом он сменился на сочувствие. Или на сострадание, так и не разобрать.

– Нашли то, не зная что.

– Ты это о чём?

– Она твердила, что ждала нас, что поможет нам. А мы ни слухом, ни духом кто она, что здесь делает и какая ей от этого польза? Ладно, раз она нас не убила, посмотрим, что будет дальше.

А дальше был дуб растущий посреди поляны: огромный, раскидистый, с дуплом в человеческий рост у самой земли. Дупло это было завешено парой шкур, вероятно заменявших дверь. Ведьма прошмыгнула мимо них и скрылась в своём домике. «Вот он каков, ведьмин дом. Сейчас она либо накроет нам стол, либо из нас накроет стол», – подумал Дойл. И в тот же миг обе шкуры распахнулись.