– Ты испортил свою поваренную книгу, – стараясь сохранять ровное выражение лица, произнес Хук, саркастически усмехаясь.

Но у него это плохо получилось. И все словно впервые увидели, что их капитан – капитан грозного корсара – всего лишь немолодой низкорослый толстяк с заметным брюшком, круглой физиономией и оттопыренными ушами, чем-то похожий на плюшевого медведя.

Уловив общее настроение. Флинт решил, что пора заканчивать комедию.

– Задниц, Поппер, вперед! – распорядился он. – Доставить… бывшего капитана в изолятор! Доберман, Боберман, заступить на охрану изолятора! Никого не впускать без меня, в разговоры с арестованным не вступать! Выпо-олнять!

Двое амбалов из абордажной команды подхватили

Хука под руки и потащили его по коридору туда, где в бывших салонах третьего класса была оборудована тюрьма.

Переворот закончился быстро и бескровно.

Императорский дворец, гостевое крыло

– Этого не может быть! Скажи, что это неправда… – выдавила наконец Милисента, когда прошло минуты две после того, как Аурелия замолчала. – Это ведь неправда?! Ну скажи, что ты молчишь!! – Милисента перешла было на крик, но тут же сорвала голос и закончила хриплым шепотом: – Ты ведь пошутила?

– Увы, ваше высочество! – печально произнесла заместитель коменданта. – Если бы это оказалось шуткой, то я бы первая была этому рада не меньше вас. И сами посудите: разве я бы посмела так шутить с вами?

– Что делать, Милисентушка, – вдруг всхлипнула Сара. – Такова, видать, судьба твоя. Уж и не знаю, что там было и чем особым ты прогневила свою матушку, а делать нечего. Переживи уж. Не голову, в конце-то концов, рубят…

– Когда? – спросила Милисента спустя еще минуту, и голос ее дрожал и хрипел, словно она сейчас разрыдается. Но глаза ее были сухи.

– Завтра, в это же время, – выдохнула Аурелия. – Сами знаете: все такие приговоры приводятся в исполнение ровно через сутки после их объявления. Прошу, ваше высочество, не винить меня – я лишь передаю вам волю…

– Знаю, – как-то преувеличенно спокойно бросила Милисента. – А теперь оставь меня. Оставьте меня все. Ты сказала, я выслушала.

Их ухода она почти не заметила. Может быть, от нее ждали истерики и слез, но глаза принцессы по-прежнему оставались сухими.

Слишком невероятным было то, что уготовила ей мать-императрица.

Услышанное ею было невозможно и немыслимо. Но тем не менее реально и неизбежно. Это было. Приговор – позорный, неправильный, абсурдный, а главное – несправедливый – был вынесен и обжалованию не подлежал: некому было обжаловать.

Несправедливый!!! Вот что самое страшное. Потому что и позор, и чужие ошибки, как бы они ни были мучительны, пережить легче, чем несправедливость. В эти минуты больше всего на свете Милисенте хотелось быть виновной по-настоящему. Насколько было бы легче ей тогда!

«Мама, что же ты делаешь со мной?!»

Но как могла она?! Ведь она – ее мать?! Пусть даже дочь и в самом деле нарушила какие-то там царственные планы… (Да, вот легла бы под эту трансвеститскую мразь – и никаких проблем бы не было! Может, еще и удовольствие бы получила!)

Но вот так – не выслушав, даже не повидав, без всякого суда (да, здесь же не какая-нибудь там Земля!)…

И письмо, в котором она всё объяснила матери, осталось непрочитанным. Или, не известно, что хуже, ей просто не поверили.

И завтра, в эти часы, ее, как какую-нибудь воровку или дебоширку, устроившую пьяную драку в захолустном кабаке, разложат на скамье и… Нет, не надо думать, невозможно думать об этом – иначе можно сойти сума!

Не раздеваясь, только сбросив туфли, Милисента легла на койку. И хотя было как будто не до сна, но она тут же провалилась в густую мглу – всё-таки принцесса очень устала за этот день, словно кто-то выпил из нее все силы.

«Звездный череп». Каюта капитана. Несколько часов после свержения Хука

Флинт бесцеремонно закинул ноги на стол – как-никак теперь это была его каюта. Посмотрел на свет фужер с янтарной жидкостью, подмигнул своему отражению в зеркале на стене, мысленно чокаясь.

Он уже вполне освоился здесь. Барахло Хука уже два часа как безжалостно выкинуто за борт, включая и непонятно как оказавшийся у него специальный бухгалтерский микрокомпьютер и все двадцать томов «Краткой истории космического пиратства». И в самом деле – зачем Флинту читать про пиратов? Всё, что надо, про себя он и так знает!

Единственное, что сохранилось в неприкосновенности, – это содержимое бара. Похоже, прежний хозяин не слишком-то к нему прикладывался, хотя здесь были собраны лучшие напитки с захваченных кораблей.

Флинт сделал глоток, смакуя божественный вкус напитка – настоящий коньяк, хранящий аромат настоящей дубовой бочки. Не шутка! Не каждый президент может себе позволить пить столь благородный напиток.

Новый атаман «Звездного черепа» довольно усмехнулся.

То ли еще будет!

Сейчас в его руках громадные деньги, но это мелочь по сравнению с тем, что ему обломится, когда один очень богатый и хитрый тип на Икарии получит его послание, сопровожденное отрывками кое-каких записей.

Хушински раскошелится! Хочет не хочет, а раскошелится! Не зря Флинт с помощью Таблетти соорудил ту схемку, что позволяла ему записывать якобы не поддающиеся расшифровке переговоры Хука с хозяином. Ох, как много там интересного! Появись это в Инфосети или кое в каких высоких кабинетах – и «Икарийскому крокодилу» – так обзывали босса желтые газеты конкурентов – не помогут ни его миллионы, ни связи, ни даже сам легендарный Энрико Прирезник!

Нет, этого стервеца он выдоит по полной программе!

А там уж – Флинт найдет полученным деньгам должное применение. На фронтире не так уж дорого обойдется приобрести пусть и не слишком уютную, но вполне пригодную для жизни планетку, набрать всякую голытьбу в качестве колонистов – и вот через пару лет он уже будет пожизненным президентом и безраздельным владыкой целого мира. А если удастся договориться с какой-нибудь завалящей монархией, то и герцогом или князем. Князь Флинт! – чем плохо звучит? А король Флинт?! Нет, лучше остановимся на князе – нужно быть скромнее и не зарываться.

Но для начала нужно отловить мусорщиков. Ха! Амазонки встретят в назначенном месте «Искатель» с грузом, только хозяин у него будет уже другой! Он бы мог даже попытаться захватить сурминий, не отдав им этого типа, которому предстоит обслуживать ту богатенькую кобылку!

Но на кой, спрашивается, черт ему подобный красавчик? У него, слава всем космическим богам и демонам, с ориентацией всё нормально. Будущему князю Флинту хватит и Китти Кэт.

Район 26732-23726-УУ. Час спустя. «Искатель»

Это случилось, как назло, именно тогда, когда Сун Дук переводил корабль на ручное управление, при этом заблокировав компьютерный мониторинг пространства.

Когда показания радара вновь были выведены на вспомогательный курсовой экран, неизвестный корабль уже успел заметно приблизиться.

Выход его из подпространства они прозевали, и теперь он шел явно в направлении «Искателя».

История, скорее всего, пошла бы совсем по другому руслу, если бы Ким поддался первому побуждению. А именно: рвануть без раздумья на полной скорости и «прыгнуть» куда глаза глядят, только бы подальше от подозрительного судна.

Но он подавил приступ неуместной, по его мнению, и недостойной бывалого космопроходца паники и вызвал в рубку Залазни.

Вызванный капитан колебался – пусть и недолго, – что ему делать?

Это и определило их судьбу.

Когда, решив, что не нужно искушать эту капризную даму, он начал разгоняться, преследователь (теперь это было очевидно) ответил мгновенной вспышкой тахионных двигателей, выходя на классическую позицию пересечения курса.

Тишину в рубке нарушил сигнал вызова: преследователь хотел с ними переговорить.

С непонятной и явно бессмысленной надеждой – а вдруг это какое-то недоразумение? – Никкербоккер нажал клавишу приемника.

В динамике прозвучала фраза на интергала с сильным акцентом:

– Эй, на корабле, не знаю, как вас там! Вы меня слышите? Приказываю отключить двигатели и открыть стыковочный шлюз. Приготовиться к сдаче корабля абордажной команде. В противном случае открываю огонь на поражение! Если жизнь дорога – не вздумайте делать глупости!

И в этот миг неизвестный корсар приблизился настолько, что электронный телескоп смог наконец рассмотреть его в подробностях, и из неопределенного пятна на экране сложился странный силуэт, который, однако, был уже хорошо знаком в этой части космоса, да и за ее пределами.

– Это «Звездный череп»! – взвизгнул от ужаса вахтенный.

«Звездный череп»

…Гулко топоча башмаками по металлическому полу транспортного коридора, абордажная команда мчалась к одному из шлюзов, где стоял легкий открытый космолет – прогулочный модуль, снятый со всё того же «Павлина» и ныне переименованный в штурмовой скутер «Леопард».

Впереди, как и положено командиру, находился Шарль Поппер. Сразу позади него скакал наподобие кенгуру (что выдавало в нем опытного бойца, привыкшего к работе в условиях малой гравитации) Ромуальд фон Задниц.

Следом тяжело переваливался Пыннис Саад – уроженец знаменитой своими первобытными нравами планеты Таллинн. В такт его шагам подрагивали продетые в ноздри кольца – даже сейчас он не желал отказываться от дикарской привычки, которую называл непонятным словом – пирсинг. Чуть позади него шустро семенили двое неразлучных друзей – ребята из Иерусалимского союза – Сеня Доберман и Веня Боберман.

В затылок им дышали четверо чернокожих корсаров, цвета от кофе с молоком до антрацита, среди которых своими размерами и мощью выделялся бывший циркач Маконда – для него с трудом нашелся скафандр.

В руке он сжимал огромную дубину эбонитового дерева¹ [Эбонитовое дерево – твердое дерево черного цвета, предки которого были вывезены когда-то со Старой Земли и распространились по многим планетам. В глубокой древности из него делался эбонит – вещество непонятного назначения, название которого сохранилось в некоторых ругательствах языков русского корня], один вид которой ввергал экипажи захваченных кораблей в панический ужас.

Замыкали команду два уроженца аммриканских миров – Попп Хорн и Энкл Венс. Все заранее делали зверские лица, все (кроме Маконды) были с ног до головы увешаны оружием, половина из которого, впрочем, не действовала.

Считаные минуты оставались до того, как пираты окажутся на борту жалкого космического мусорщика.

– Они выводят скутер, – как бы между прочим сообщил боцман. – Минут через двадцать-тридцать будут здесь…

Здесь?!

Говорят, загнанная в угол крыса бросается на льва.

С Залазни произошло именно это. Правда, его положение облегчалось тем, что ему не нужно было бросаться на «Звездный череп», а совсем наоборот.

Но принцип был тот же самый.

Страх и ужас, помноженные на неслыханные душевные муки при мысли о потерянном богатстве, сделали и его, и его людей, и без того, к слову, не самых трусливых, настоящими отважными героями.

Кроме того, свою роль сыграли и кое-какие сюрпризы, которые нес в своем трюме «Искатель» – бывший спасательный бриг.

Как ошпаренный, кинулся Залазни к пульту и принялся ожесточенно давить на переключатели и выкрикивать команды бортовому компьютеру. Без слов поняв, что хочет сделать капитан, к нему присоединился штурман.

И через неуловимое мгновение вахтенные «Звездного черепа» оторопело созерцали межзвездную пустоту на месте без пяти минут трофея. Лишь бледное полотнище ионизированного вакуума на краткий миг обозначило место гиперперехода – и всё.

Приборы наблюдения пиратов зафиксировали появление «Искателя» уже в ста миллионах километров, но последовать за ним «Звездный череп» не мог.

Ибо «прыжок с места» – так называют старт без подготовки – тем и отличается, что неизвестно, куда выбросят тебя Фортуна и неведомые боги подпространства.

Оставалось лишь попытаться догнать жертву обычным путем.

По кораблю раздался топот разбегающихся по боевым постам и вахтам корсаров, грозный рык команд…

Завыли кварково-глюоные турбины – главная и неотъемлемая часть тахионных моторов, заквакали ресиверы – и пират сорвался с места, ринувшись следом за «Искателем», еле успев принять обратно на борт абордажников.

Но догнать кораблик Залазни оказалось не так-то просто. Жадность и страх подгоняли пилотов и механиков, и они выжимали из бывшего спасателя всё, что только можно.

Когда на пределе мощности пират приблизился почти на дистанцию залпа, «Искатель» резко затормозил, хотя это и было достаточно болезненно для экипажа, но благодаря гравикомпенсаторам и небольшой массе в общем всё пережили без потерь. Зато «Звездный череп» так быстро остановиться не сумел, и его пронесло чуть ли не два световых дня, прежде чем тяжелый фрегат погасил скорость и вернулся назад. А за это время «Искатель» спрятался в газопылевой туманности, которую «Череп» прошел вдоль и поперек три раза, прежде чем на пределе чувствительности сенсоров засек уматывающий со всех движков «Искатель».

Вновь бросок с места – аж на миллиард километров – любой линкор может позавидовать! Вновь отчаянные лавирования в пустоте. «Только бы не начали барахлить основные приборы навигационного комплекса!» – молил про себя Залазни. Ибо стоило полететь им – и пиши пропало. Ведь для прыжка – настоящего дальнего прыжка – необходимо правильное соотношение индивидуальной и объективной скорости, относительного и абсолютного времени, разгонного момента… Одним словом, всего того, что является неотъемлемым проявлением сверхсветового движения в обычном пространстве.

Один раз корсар подошел совсем близко, но вновь отчаянный и искусный маневр спас положение, и «Звездный череп» прошел в каких-то десяти тысячах километров слева по борту, даже не успев пугнуть их бортовой артиллерией.

Вновь и вновь они ускользали, шаг за шагом приближаясь к моменту, когда можно будет разогнаться до скорости, позволяющей уйти в настоящий гиперпрыжок и надежно оторваться от пирата.

Уже дважды «Искатель» едва не вышел на разгонную прямую, но всякий раз Флинту удавалось вынудить беглецов уйти с курса.

Время от времени переборки и все сочленения корабля начинали угрожающе поскрипывать, накатывала тяжесть…

«Если полетят гравикомпенсаторы, мы все превратимся в фарш! – с тоской подумал Залазни. – По переборкам размажет! Тонким слоем…»

– Святой и праведный Николай Морской, Воздушный и Космический – спаси и помилуй нас! – жалобно забормотал Никкербоккер, рывком аварийного регулятора погасив спонтанную пульсацию в обмотке гипергенератора: прыжки с места бесследно не проходят: три-четыре от силы, и движок безнадежно ломается.

– Святой Константин Превозвестник, Святой Сергей-Искусник, Святой Юрий Первопроходец, Святой Нейл Лунный, Святой Абдулла Звездоплаватель, защитите нас сирых!! – в тон ему продолжил Турин, поминая самых знаменитых покровителей космонавтов (согласно святцам Вселенской Космической Киево-Стамбульско-Римской церкви).

Вначале Залазни не понял, о чем кричит ему Ольгерд, ворвавшийся в рубку. А когда понял – разъярился.

– Шлюпку?! Как-кую тебе еще шлюпку!! – прорычал он. – Куда ты на ней думаешь улететь??

– Да нет! – подпрыгнул на месте Ольмер. – Выбросим им ту тюремную шлюпку – может, отвлекутся?

– Может, еще тебя им бросить? – фыркнул капитан, но тут же махнул рукой. – Черт с тобой – кинем. Хуже не будет…

Никогда еще так быстро не выполняли матросы «Искателя» команды.

Почти мгновенно воткнулись разъемы шлангов и кабелей в гнезда технического люка, до упора открутили вентиль подачи энергана, тумблер зарядного устройства был повернут на предельную мощность, а на место снятых блоков связи и навигации штатный инженер, как по волшебству, за какие-то пять минут припаял новые – и схема заработала.

Ровно через десять с небольшим минут шлюпка выскочила из шлюза и помчалась прочь, выписывая кренделя, повинуясь вложенной в бортовой навигатор программе.

Флинт всё более свирепел.

Это был первый случай, когда кто-то осмелился не подчиниться им. Слава корсара была столь грозной, что не только всякий мирный торгаш, получив приказ, торопливо ложился в дрейф и покорно открывал люки штурмовикам. Нет, трижды полицейские катера при его появлении немедленно бежали куда глаза глядят, а однажды, в ответ на панический СОС транспорта, пришел ответ от оказавшегося неподалеку патрульного корвета, что у него внезапно обнаружились неполадки в двигателе.

А тут какой-то космический мусорщик! Ну, он им покажет!!

…От «Искателя» отделилась крошечная точка и понеслась куда-то в сторону, оставляя на экране едва видимый плазменный след. Затем вдруг двигатель ее отключился, и она продолжила полет по пологой параболе.

– Кажись, струсили, – хмыкнул боцман Джойс. – А ну, ребята, быстро за ней – посмотрим, что внутри!

На поимку суденышка ушло семь драгоценных минут.

Втянув шлюпку внутрь и убедившись, что она пуста (швартовый шлюз при этом услышал отборную брань из десятка глоток на трех языках), они продолжили охоту.

Но через четверть часа капитан Флинт услышал тревожный возглас оператора-электронщика:

– Шеф! За нами, кажется, погоня!