ЛЮБВЕОБИЛЬНЫЙ

Ирину дед отвёз после праздника проходить акклиматизацию в Осинках, поселив её в терем Сергея, куда они решили разместить молодую маму и девочку.

Через неделю Ирина приготовила в роддом большой букет цветов, шампанское и конфеты.

В дом приехал Заур друг Сергея, – человек работающий на заводе и любил иногда поддать. Он был опытным водителем, и Сергей его регулярно приглашал работать к себе. Предложение было заманчиво, но его грехи не пускали перейти на работу к другу. Он находился под распиской и ждал суда. хорошо водил машину. Сейчас он совсем бросил пить, надеясь получить условный срок. Для встречи роженицы он был предупрежден заранее братьями, чтобы он был трезвым в этот день. Сергей доверил ему свой автомобиль «Вольво».

Надежду на выходе из роддома встречал Иван Романович. Вовка сидел, как мышь в машине. Дед бережливо нес на руках дочку, а Надежда букетом цветов, прикрывала своё лицо.

Вовка вышел из салона, когда они приблизились к машине. Он рукой отстранил букет от лица Надежды и неловко поцеловал её в щёку, от чего её лицо зарделось краской.

– Мог бы и сам дочку встретить на выходе, а не посылать деда Ивана, – тихо бросила она ему.

– Я хотел, но там смена была та же самая, которая выписывала недавно Полину, – оправдывался Вовка, – подумают ещё, что я многоженец.

– Какие ты глупости Владимир говоришь, – улыбнулся Иван Романович, – объяснил бы им, что сестру с племянницей встречаешь вот и все дела. Ты посмотри она копия наш род. И на Серёгу сильно смахивает, и на тебя. Проснётся, посмотрим, чьи у неё глазки.

– А ещё я уверенно могу сказать, что она нисколько не похожа на моего бывшего мужа, – сказала Надежда. – Родилась спокойная, глотку не драла сильно, как другие дети.

– Нашла кого вспомнить, он же загашен Чернобылью, – подал голос Вовка.

– Был сегодня с утра, – сообщила она.

– Поздравительный визит? – допытывался Вовка.

– Поздравления были до этого, – усмехнулась она, – нет он мне телеграмму приносил, но об ней позже.

– Заур трогай, – скомандовал Дед и повернулся к Надежде, – Надя сейчас едем к нам в деревню. Поживёшь пока у нас первое время. Там ты отдохнёшь. А домой тебя сейчас привези, родня и соседи покоя не дадут. Конечно, самые близкие родственники уже ждут нас в Осинках, надо же отпраздновать такое великое событие!

– Я не против деревни, но только до понедельника. Мне нужно быть потом с моей маленькой Ларой у участкового педиатра.

– Нашей Надя Ларой, – поправил её Иван Романович, – будем воспитывать её все.

– Спасибо Иван Романович вам всем огромное за заботу и внимание, – прослезилась Надежда.

– А вот влагу разводить не надо, иначе молоко пропадёт, – сказал Иван Романович.

В Осинках дом Деда стоял рядом с богатым теремом. Вовка уже знал, что блистающий своей неописуемой архитектурой дом Сергея. При его последнем посещении вместо терема стоял сруб.

«Знать ударно поработали строители, если за такой короткий срок из сруба дворец возвели» – подумал Колчак.

Около дома их встречали родственники, где с детской коляской стояла и Полина, и мать. Вовка знал, что они на такси приехали сюда с раннего утра, чтобы помочь Ирине собрать праздничный стол и подготовить комнату для Нади и её малютке.

Надежду с дочкой повели не в дом Деда, а в терем Сергея на второй этаж. В отведённую комнату для Нади, девочку положили на кровать. Надежда развернула конверт, все сгрудились около новорождённой. Всех пристальней девочку разглядывал Вовка Колчин. На него смотрели маленькие голубые пуговки.

– Я сказал, что на Серёгу и Вовку похожа, – сказал Иван Романович и ещё раз пристально взглянув, добавил, – разве что и кусочек Захара улавливается в личике.

– А у меня, чьи глаза? – спросила Надя.

– Копия Захара, и у тебя и дочки, – подтвердила Ирина, и закачала головой. – Надо же, как в жизни бывает, сколько лет прожили вместе и не знали, что такая ягодка расцвела в нашем роду.

– Не говори Ирин, разве бы мы позволили её тогда отдать в детский дом, – сказал Дед.

– Я там всего немного была, и забыла про него давно, – ответила Надежда. – Но хочу вам всем сказать огромное спасибо за всё и хочу выразить свою радость, что я стала родственницей такого знаменитого и огромного семейства!

После чего Ирина всех выпроводила из комнаты, предоставив возможность покормить Надежде дочку.

Все прошли в соседний дом к Деду. Один Вовка Колчак остался стоять под дверью. Он заглянул в комнату, когда утихли голоса уходящих родственников.

Надежда сидела с обнажённой и налившей от молока грудью на кровати и кормила малютку. Вовка подошёл ближе к ним и припал на колени, вглядываясь в лицо девочки.

– Правда, она хорошенькая? – спросила Надя.

– Она прелесть, я боялся, каких-нибудь генетических нарушений. Всё же мы с тобой одной крови.

– Она здоровенькой родилась, как и вторая твоя дочка по имени Берта, – дитя немецкого происхождения, – выпалила неожиданно Надежда, укоризненно смотря на Вовку.

– Как и Лара родила? – взволновано спросил Колчак, – откуда ты знаешь?

– Она мне вчера условную телеграмму поздравительную прислала и сообщила свою радость про Берту, и выслала её на свой старый адрес. Андрей сегодня утром мне её в роддом доставил. А родила она две недели назад голубоглазую и тоже здоровенькую Берту. Так, что с многожёнством вас адмирал Колчак!

– Что я натворил дурак, – начал себя корить Вовка.

– Чувства надо было свои укрощать вовремя. Ты только на словах разумный, а по женской части ты слабоват оказался. То же мне шейх арабский нашёлся!

Вовка насупился:

– Ты, что меня обвиняешь в чём-то? Мы с тобой вместе тонули в любовных грёзах!

– Все твои отговорки малоубедительны. У меня к тебе были искренние чувства, а ты блажь свою гнал и мне и Ларе. Вот теперь и хватайся за голову. Только прошу тебя давай договоримся на будущее, что наша дочка будет самой сокровенной тайной. Я не хочу потерять родственников, которых недавно приобрела. Они все так милы со мной. И с твоей Полиной отныне мы будем, как сёстры. Ты понимаешь, о чём я говорю?

– Я хорошо понимаю, и давно всё обдумал.

– Тогда иди к родне, не вызывай у них никаких подозрений.

– А ты? – тебя же надо проводить к столу. Хотя я сам не найду стола, я первый раз в этом доме.

Тем более иди на разведку, а за мной позже придёшь, или тётю Иру пришлёшь.

Вовка покинул Надежду с угрызением совести, понимая, что своей любвеобильностью придал головную боль, не только себе, но и своим любимым женщинам.

…Вечером Вовку с Полиной и маленьким Кириллом Заур отвёз домой. Мать осталась гостить у Сергея.

Спустя четыре года

Двадцатое столетие приближалось к завершению. Жизнь значительно изменилась и в хорошую и худшую сторону. У народа появилась мобильная связь, которая для многих была чудом света, и обладатели телефонов не только показывали свои приобретения, а ещё старались везде громко разговаривать по своим телефонам, будь то пассажирский транспорт, магазин или улица. Такой же подарок получил от своего сына из Австралии Иван Романович. Он очень бережно к нему относился, протирал экран постоянно и в руки никому не давал. Обзавелись мобильной связью и родственники старшего Беды.

Это был не день физкультурника, а день речника проходивший в начале июля, к которому ежегодно работники водного транспорта приплюсовали свой спортивный праздник. На этом празднике всегда в первую очередь чествовали ветеранов спорта. Это был живой и радостный праздник для активных людей. На улице в этот день было безлюдно. И это понятно! Основная масса людей находилась на стадионе, на пляже и на дачах. Была солнечная летняя погода. На стадионе играла маршевая музыка и, сквозь неё прорезался, словно канонада оживлённый шум зрителей, перемешанный с аплодисментами.

– Видимо футбол ещё идёт? – подумала Ирина Савельева и посмотрела на часы. Обе стрелки находились в положении на цифре двенадцать. Она явно нервничала и постоянно через открытые ворота смотрела на широкую аллею, откуда должен был показаться Иван Романович Беда. Она опоздала ровно на тридцать минут. На душе была тревога, что он, не дождавшись её, покинул стадион один. Она суетливо кружила вокруг своего видавших виды старенького автомобиля, беспрестанно бросая взгляды в сторону ворот. Когда на горизонте выросла спортивная фигура Ивана Романовича, или Деда, как его называли близкие люди, Ирина быстро взяла с переднего сиденья своих Жигулей букет цветов и сделала торжественное лицо.

Дед бодрой походкой вышел со стадиона, с пренебрежением осмотрел средство передвижения Ирины. Что – то про себя пробурчал, но букет взял и, нахмурившись, её уколол:

– Почему ты девушка припозднилась? Ведь праздник уже кончился. И тебе не мешало бы на спортивную арену заглянуть. Посмотрела бы как меня почитает руководство завода.

Ирина улыбнулась и галантно взяла под руку Деда:

– Что я парадов не видела. Настоящий праздник у нас ещё будет – и, открыв дверь своего автомобиля, стала оправдываться. – А задержалась я из-за Лары, Надю с ней возила на рынок, покупали ей сарафанчики да туфли. А потом их отвезла домой, а сама в магазин. Там застряла прилично, не думала, что на кассе много народу будет. Прямо, советские времена.

– Ты советские времена не трогай, – недовольно отрезал Дед и с неохотой залез в машину. Устроившись в кресле и осмотрев салон, добавил:

– Хоть бы тачку себе посовременней купила. Правильно Серёга делает, что не даёт её тебе ставить на своих площадях. Этот транспорт у тебя ископаемый, как мамонт. Но до меня доедем на ней, а обратно я Заура вызвоню.

Ирина кокетливо возмутилась:

– А чем тебе Иван моя машина не по нраву?

– Больно невзрачно – позорный вид у твоей машины. Похож на дореволюционную самокатную тележку Кулибина.

– Зато никто не угонит, – парировала Ирина.

Дед весело хмыкнул:

– Да это понятно, что не угонят, но желающих точно очередь выстроится, как в мавзолей.

– Очередь прокатится на моём «Ягуаре?» – обрадовалась, как ребёнок Ирина.

– Но! Но! Не восхваляй свой тарантас. Очередь выстроится, только для единственной цели, чтобы на капоте твоего «народного дилижанса» оставить свои ароматные испражнения в виде кабачкового пудинга.

Ирина не ответила на колкость Деда и завела машину. Она свернула в проулок, после которого выехала на шоссейную улицу. Там для неё было раздолье. Она надавила на газ и, в открытое окно дверки моментально ворвался горячий воздух, который разметал её причёску на голове. Она, не сбавляя скорости, приподняла стекло и посмотрела на Деда. Их взгляды встретились. Но продолжения разговора не последовало. Дед понял, что она обиделась. И, чтобы загладить свою вину неожиданно предложил ей:

– Ир, да ты не горюй, я же тебе не со зла сказал. Я о твоём имидже беспокоюсь. Ведь яркую женщину должен украшать красивый мужчина и модный автомобиль. Поэтому я тебе предлагаю в придачу с собой и свою машину. Поняла мадам?

Она не пропустила его последнюю фразу, просто не стала в данный момент серьёзную тему превращать в автомобильный фарс, но машину притормозила и посмотрев на своего кума спросила:

– Так я не поняла, куда едем, в Осинки или к тебе на второй этаж?

– Традиции не будем нарушать, – сказал он, – едем ко мне, конечно. Подойдут племянники с матерью. Да мало ли кто ещё подойдёт, все знают, что по выходным я из – за спортивных мероприятий больше в городе нахожусь, как болельщик. Будь-то зима или лето, значения не имеет. – Он показал ей рукой на дорогу, – давай трогай, здесь ни светофоров, ни семафоров нет.

Она улыбнулась и тронулась с места.

…Ирине было 60, но выглядела она значительно моложе. Она относилась к ярким и привлекательным женщинам, о которых в народе говорят: «один раз увидишь и никогда не забудешь». Чистокровная брюнетка, без седины в голове, черноброва, стройна, как манекен и безумно обворожительный взгляд делали её просто красавицей. Многие вдовцы и одинокие мужчины после смерти её мужа Лёни предлагали ей руку и сердце. Но она была неприступна. Ирина тайно любила много лет своего кума Беду. И не скрывала от него своих чувств в течении всей жизни, и он об этом хорошо знал.

Она не ответила ему на его предложение, которое он озвучил пять минут назад, сочтя, что Дед шутит, как всегда, но сердце у неё в этот раз ёкнуло, как никогда. Подъехав к дому, Ирина заглушила мотор, посмотрела в зеркало салона. Затем сверкнув своим колдовским взглядом в сторону Ивана, произнесла:

– Я тебя за язык не тянула, сам назвался. Не миновать нам сегодня свадьбы!

Дед уже сам не рад был, что после выпитого шампанского на стадионе, у него с языка сорвётся судьбоносная фраза. Его лоб покрылся потом, который он промокнул носовым платком, после чего над надбровьем появился ярко – красный след. Он успел тоже посмотреть на себя в зеркало и, прикрыв лицо букетом, вышел из машины. А Ирина взяла с заднего сидения сумку с провиантом, закрыла машину и последовала следом за ним.

…Иван Романович открыл дверь своей квартиры, пропустив впереди себя Ирину, а затем сам переступил порог. Тихо закрыв за собой дверь, он бросил со звоном ключи на трельяж, стоявший в прихожей и, возвратил букет Ирине:

– Ира выгружай свой пакет на стол и поставь цветы в вазу, да занимайся сервировкой стола, – сказал Иван. – Где, что находится, сама найдёшь, а я попробую мальчишкам дозвониться. Что – то меня беспокоит их долгое молчание. Обычно в этот день, они с утра ко мне приезжают с подарками и поздравлениями, а сегодня тишина.

– Что ты Ваня беспокоишься за них, – начала успокаивать Ивана Ирина. – Ты забыл, что из мальчишек они давно превратились в зрелых мужчин. А Сергей тот вообще рыцарь! – мечта каждой синьоры. Особенно женщины бальзаковского возраста, самый липучий и охочий контингент ему вообще не дают прохода. Младший брат копия он – любит головой крутит на улице. Кстати, ты Сергея ненамного старше, нечего прикидываться дедушкой.

Дед подошёл к открытому окну и, вывалив из него половину своего туловища. Посмотрев по сторонам и убедившись, что племянники не обозреваются, присев на табурет, мрачно произнёс:

– Застряли, где – то ребятки, – недовольно покачал он головой. – Не видать никого, – пойду, позвоню. Они же с моими охотничьими документами, по городу разъезжают. Серёга взял и говорит, мы тебе дед подарок к твоему празднику хотим сделать стоящий с Вовкой. А Вовка мне сегодня, словом, не обмолвился.

– Вань всё у меня готово, – сняв с себя фартук, сказала Ирина, – давай, пока дома никого нет, я тебе спину разотру, а потом будешь звонить, – предложила она.

– Тебе кума, наверное, картина моя на спине больше нравится, а не сам процесс втирания мази? – спросил Иван Романович.

– Тебя мне дурака жалко. Больно смотреть, как ты мучаешься со своей спиной.

– А мне так доктор и сказал, что умереть ты не умрёшь от своего радикулита, но настрадаешься вдоволь. Смысла нет, Ирина мазать мне спину в сей момент. Водку будем пить, а это анальгин! Вот вечером я тебе свою спину оголю. Что – бы завтра утром с постели легко было встать.

…Он ушёл в спальню и вернулся вскоре оттуда с сотовым телефоном, который ему выслал сын Альберт. – Для меня пока эта небольшая штуковина ещё не изучена. Знаю, как звонить и как отвечать. Серёжка обещала научить, только у нас получается, то ему некогда, то мне. Тем более он больше в разъездах бывает, чем у себя в Осинка.

– Мне то только не рассказывай, – иронически улыбнулась Ирина, – я что не знаю, когда он дома, когда нет. Скрывать нечего ведь я уже давно являюсь членом вашей семьи.

Он вновь подошёл к окну и, приподняв руку, резко разрубил воздух ребром ладони:

– Сказал Серёжка, что как подъезжать будет, сообщит. Видимо весь в делах. А телефон пускай здесь лежит, а то вдруг дети из Канады позвонят, – после чего он положил телефон на подоконник.

– А Клавдия будет, у тебя сегодня? – спросила Ира, – или в деревню поедет.

– Не знаю, поехала вчера на экскурсию в храм Серафима Саровского в Дивеево. Думаю, к вечеру будет у меня, а может раньше.

– И запомни Осинки не деревня, – внушал он ей. – а современное село со своим храмом, клубом и торговым центром. Давно привыкнуть надо, сама же там живёшь.

– Сам своё село часто деревней называешь, вот я на твой манер её обозначаю.

– А и правда, что это я на тебя накинулся? – задумался он, – знать, не бывать нашей свадьбе сегодня.

Ирина только улыбнулась, но пререкаться с ним не стала, а только спросила:

– А ты сам то, что в Дивеево не поехал? – Я слышала там лечебные источники хорошие.

– Я там был не единожды с Зауром и Сергеем в начале лета ездил. Я на этой святой земле заодно и крещение принял. Некрещеным всю жизнь прожил. Ничего страшного не произошло. Бог был милостив, меня не обижал всё это время.

– Как же не обижал? А три с лишним года в зоне забыл, а как второй раз чуть срок не схватил? Всё – таки полтора месяца в тюрьме просидел не за что. Это разве не божье наказание.

– Конечно, нет, – разволновался Дед. – Разобрались, выпустили потом и дело закрыли. Мне тогда с сокамерниками повезло. Сидел со мной один хороший парняга Валера Пикин, он, то мне и посоветовал, как выпутаться с того дела. Помню, ему тоже моя наколка на спине понравилась Витязь в тигровой шкуре. Срисовал у меня, её, и пока я сидел, ему набили на спину, такую же один к одному. А срок мне тогда корячился реальный, но обошлось. Случись бы это у нас в городе, дело замяли бы сразу. Меня арестовали на острове в Горьком, и ружья тогда я чуть своего не лишился. Когда разобрались, всё вернули и извинились даже. Но сорок пять дней в следственном изоляторе просидел. Моя вина там была небольшая, – находку с запасными частями от легковых автомобилей, стал затаскивать в свой катер. Вот тогда засада меня и сграбастала. А мыслишка у меня коммерческая была налево находку продать. Потом поймали натуральных похитителей. Много их тогда человек на скамье подсудимых оказалось. Они несколько лет тащили с автозавода запасные части. Срока получили, от трёх до десяти лет.

Дед задумался, и резко взглянув на Ирину, неожиданно промолвил:

– Давай выпьем лучше, и ты меня больше на такие воспоминания не наводи. Я о своих проведённых днях в неволе ни с кем не хочу разговоры вести.

– Сам меня пригласил на застолье воспоминаний, и я виновата.

– Так ты приятное вспоминай, как мы время в молодости хорошо раньше проводили. Или забыла?

– Почему забыла? – но мы совсем недавно все воспоминания с тобой в присутствии Вовки перемолотили. Неужели не помнишь?

Дед свёл к переносице брови:

– Я, то помню, а вот ты забыла. У меня не бывает провалов в памяти. Не при тебе будет сказано, но я иногда искусно маскируюсь от болтунов и всезнаек. Бывает даже, тугоухость свою включаю, хотя слух у меня идеальный.

Он озорно улыбнулся и продолжил доказывать Ирине, какая у него превосходная память:

– Вот ты девушка помнишь о приятном прошлом? Нет! А я готов вспоминать счастливые денёчки и по твоим и по своим пальцам.