Выстрел сотряс воздух, но пуля поразила лишь пустоту. Промахнулся Зубодер, зато мужик развернулся на сто восемьдесят градусов.

– Уходит, твою мать! – заорал зэк.

Его захлестывали эмоции, но на умственном процессе это мало отразилось. Зубодер догадался склониться над покойным охотником, выдернуть из его патронташа пару зарядов. Бабах! И снова мимо… Бабах! Беглец лишь ускорил шаг.

Зубодер снова зарядил ружье, но стрелять не стал.

– Давай ты!

Ролан едва держался на ногах, руки его дрожали. Но ему нельзя было ударить в грязь лицом. Он должен был показать своему спутнику, что стоит многого, только так он мог сохранить право на лидерство. К тому же в нем проснулся инстинкт волка, агрессивно реагирующего на все убегающее. Противник бежит, значит, его нужно догнать и уничтожить. И как свидетеля его отпускать нельзя.

Ролан взял ружье, собрался с силами, прицелился, уперев руку о капот «уазика». Ружье охотничье, не нарезное, неизвестно, как пристреляно, оптического прицела нет, а до человека-мишени метров сто пятьдесят, а то и все двести. В прошлом он был неплохим снайпером, а как он справится с задачей в настоящем?

Ружье с грохотом дернулось в руках, приклад ударил в плечо. Но мужик продолжал бежать. Ролан стиснул зубы. Он не видел, как далеко прошла от него пуля, он не знает, какую поправку брать. А в стволе всего один патрон, и время работает против него. Цель все дальше и дальше…

Бабах! Мужик упал, как будто споткнулся. Поднялся, снова побежал. Но скорость уже не та. Прихрамывает, бедолага, рукой держится за простреленный бок. Зубодер подал патроны.

– Добей козла этого прыгучего!

Ролан перезарядил ружье, но стрелять не стал. Беглец без того споткнулся, упал, но подняться больше не смог. Так и остался лежать в траве.

– Догони его! – снова потребовал Зубодер.

– Сам! – резко и четко отсек Ролан.

И протянул ему ружье.

Зубодер думал недолго. Оскалился как шакал, дождавшийся, когда недорезанная волком овца упадет от потери крови. Схватил ружье и насколько мог быстро направился к жертве.

Ролан осмотрелся. Два трупа и тихо подвывающая женщина. Две палатки со всем необходимым для отдыха на природе, далеко не старый и не изношенный «уазик», в повышенной проходимости которого он убедился, еще когда служил в армии. Уха в котелке, в мангале остывающие угли, рядом продолговатый тазик, на нем шампуры с нанизанными на них кусками красной рыбы. Видать, шашлык Татьяна собиралась делать, да Пашка свой шампур не вовремя достал… Ролан ухмыльнулся. Ему не нравилось, что встреча у реки обернулась двумя уже состоявшимися и еще одним потенциальным трупами. Но приятно было осознавать, что теперь у них с Зубодером есть кров над головой, жратва, а главное – транспорт, на котором они могут уехать отсюда когда и куда угодно.

Он нагнулся, снял с рыбака Кольки его слегка забрызганную кровью брезентовку, рубашку, стащил с него сапоги, брюки.

– Это… Это зачем? – услышал он женский голос.

Татьяна уже не скулила. Сидела на земле, со страхом и удивлением смотрела на него.

– Одежда мне нужна, не видишь? – ухмыльнулся Ролан. – Или я на человека не похож? На зверя лесного, да?

– Нет… А вы кто?

– Я твой прокурор, детка.

– Прокурор?!

– Да, твой личный… Сашка тебе кто? – спросил он, кивком головы показав на труп.

– Муж.

– Родной?

– Почти. Гражданский.

– А Колька?

– Друг его.

– А Пашка?

Два отдаленных выстрела слились в один. Зубодер стоял возле того места, где упал подраненный мужик, и деловито перезаряжал ружье.

– Все, нет больше Пашки! Сашка твой его убил.

– Сашка?! Он его не убивал, – потрясенно тряхнула головой Татьяна.

– Но хотел убить. И убил. За то, что ты с ним. А Колька за Пашку кишки ему выпустил. Ну а ты Кольку порешила. Зачем парня убила, а? Мужа стало жаль? Ну, я тебя понимаю…

– Я не убивала…

– Да, но мы-то с корешком все видели.

– Это вы… Это все вы!!! – вспенилась Татьяна.

– Закройся. И молчи. Если жить хочешь…

– Молчу, молчу, – мгновенно успокоилась она.

И зачем-то скосила взгляд на палатку, где совсем недавно предавалась греху. Кажется, она что-то задумала. Ролан не ошибся в своем предположении. Заглянув в палатку, он обнаружил охотничий карабин с оптическим прицелом. Оружие лежало поверх двух картонных ящиков, один из которых, наполовину вскрытый, до самого верху был наполнен банками с мясными консервами. Ролан даже не знал, чему радоваться больше – карабину или жратве. Есть хотелось невыносимо.

Он взял карабин, проверил, полна ли обойма. Все в порядке, патроны один к одному, ждут своего часа.

– Убить меня хотела? – хищно оскалился он, чем привел женщину в ужас.

Она в панике схватилась за голову.

– Нет! Что ты такое говоришь?

– Что думаю, то и говорю… Пристрелить тебя, что ли?

– Не надо! Я все сделаю!..

– Что ты сделаешь?

– Все!

Ролан понял, на что готова баба ради того, чтобы жить дальше. Но лишь снисходительно и в какой-то степени презрительно усмехнулся.

– Тогда накорми мужиков. Что там у тебя в котелке?

– Уха! Из налима! Очень вкусно! – засуетилась она. – И шашлык из осетрины!

– Накормишь?

– О чем разговор!

– И спирту бы.

– Все есть. Много есть… Пашка вчера перепил, сегодня опохмелился на свою… на нашу голову… Ко мне полез. И надо было ему так нажраться…

– Сучка не захочет, кобель не вскочит, – ехидно оборвал ее Ролан. И резко: – Ну чего стоишь, жрать давай!

Пока Татьяна разливала уху по мискам, Ролан набросил на себя брезентовку. Сел за стол, лицом к ней. Голова болит и кружится, перед глазами все плывет. Но у него еще есть силы следить за нею. Мало ли что у бабы на уме? Может, кипятком в глаза плеснет…

– Ты, я смотрю, прибарахлился, – с одобрением сказал появившийся Зубодер.

Он и сам нес в руке трофеи – брезентовку и свитер, снятые с покойного.

– А штаны? – насмешливо спросил Ролан.

Он помнил, как Пашка убегал в одних трусах.

– А штаны эта найдет, – ухмыльнулся Зубодер. – Сама найдет и сама наденет. А потом снимет, когда я захочу… А я захочу! Как тебе, Татьяна, со мной спалось?

Она улыбнулась через силу и совсем не весело. Глаза опущены, на щеках стыдливый румянец… Раньше надо было девочку нецелованную строить.

Она поставила на стол две полные миски, тарелку с кусками черствоватого, но так вкусно пахнущего ржаного хлеба. Зубодер вмиг забыл о том, как хорошо ему было с Татьяной, и жадно набросился на еду.

– Ты бы пореже метал, – предостерег его Ролан.

Но Зубодер его не слушал. Слопал одну порцию, запросил другую. Татьяна не скупилась. А там и рыбий шашлык на углях поспел. Зубодер запихнул в рот сразу два куска.

Ролану также невмоготу хотелось есть, но уху из своей миски он выбрал лишь наполовину, а из шашлыка позволил себе всего один кусок.

– Спасибо тебе, хозяйка, вкусно, – похвалил он.

– И сама ты вкусная! – осклабился Зубодер. – Братан, ты можешь с ней, твоя была очередь. Ну а потом я, на всю ночь.

– Жмуров сначала убрать надо, чтобы ночевать, – покачал головой Ролан.

– А Танька на что? Такая и коня на скаку остановит. Ну, как у Пушкина…

– У Некрасова, – поправил его Ролан.

– Одна хрень, – ничуть не смутился Зубодер. – Танька приберется. А потом постелится… Да, Танька?

– Лучше всего уехать отсюда, – снова не согласился с ним Ролан. – И Таньку с собой… – И уже тише добавил:

– Волыну ей свою отдашь, пусть пальчики на ней оставит.

– Зачем?

– Не зачем, а для кого? Для прокурора… Ружье мы здесь бросим, а Таньку с собой заберем. На ружье чьи пальчики будут?

– Ее! – подхватил Зубодер. – Значит, она всех замочила!.. Ну ты голова, в натуре!.. А говорили, дырка у тебя в голове…

– Кто говорил? – нахмурился Ролан.

– Да какая разница? Все же знают, что у тебя в голове пластина…

– Пластина и дырка – это две большие разницы. Ты слышишь?

Ответить Зубодер не смог. Потому что не услышал Ролана. Его лицо исказила гримаса чудовищной боли. Руками хватаясь за живот, с воем он сполз с лавки, скрючился на земле.

– Что это с ним? – с надеждой на летальный исход спросила Татьяна.

Ролан подозрительно покосился на нее. Загнись он сейчас вместе с Зубодером, радости ее не было бы предела. А может, и пристрелила бы обоих… Нет ей веры. Но ведь и они сами не ангелы.

– Заворот кишок. Обожрался жлоб. Четыре дня ничего ни ел, а тут дорвался…

– В больницу его надо везти.

– В том-то и дело, что надо, – кивнул Ролан. – Живот ему резать надо, кишки на стол выкладывать…

– Зачем?

– А чтобы распутать, дура. А так подохнуть можно…

– Тогда ехать надо.

– Далеко?

– Не очень. Километров шестьдесят, до райцентра. Больница там…

– И ментовка… Нельзя нам в больницу. Беглые мы…

– Зэки?

– А ты думала, инопланетяне? – хмыкнул Ролан.

– Что же делать?

– Не знаю. Может, пурген дать, чтобы пронесло?

– А поможет?

– Не знаю… Травки бы какой.

– Зверобоя можно собрать.

– Ему бы с Чуйской долины травки, – усмехнулся Ролан.

Зубодер не был ему другом, но он мог назвать его своим соратником. Сколько верст вместе прошли, сколько натерпелись. Да и одной цепью они связаны. Ему было жаль его, но ничем он помочь ему не мог. Разве что вместе с Татьяной в райцентр отправить. Но тогда он точно в наручниках окажется, а сам Ролан останется без транспорта. Погоню по его следу направят. Нет, такой вариант отпадает. Так что у Зубодера выбор небольшой – или подохнуть из-за своей жадности, или выжить назло ментам…

Зубодер корчился на земле, пока не затих. Ролан подсел к нему, присмотрелся к нему. Дышит, значит, живой. Лицо все так же искажено болью, но видно, что ему полегчало.

– Как ты, братан?

– Э-э… – проблеял Зубодер.

Он открыл глаза, но на Ролана их не поднял – ни сил на это не было, ни желания.

– Жрать меньше надо… Ты лежи, может, пройдет…

Зубодер лежал не долго. Очередной приступ снова скрутил его в бараний рог. Но в этот раз его отпустило быстрей. Наблюдая за Татьяной, Ролан перетащил его в палатку поближе к консервам.

– Смотри не обожрись, – сострил он.

И, обратившись к женщине, сказал:

– Сам оклемается. Если повезет. А мне в порядок себя привести надо. Что ты там про спирт говорила? Полотенце, мыло и чистое белье давай!..

Воздух был теплым, земля прохладной, а вода почти ледяной. Но Ролана это не остановило. Уложив карабин на прибрежный камушек, он отогнал Татьяну подальше от берега, сделал несколько глотков из фляжки со спиртом, зашел в воду, ополоснулся, намылился.

Как ни странно, но холодная ванна придала ему сил. Он вышел на берег, насухо вытерся, затем с ног до головы облил себя спиртом. Опухшее от укусов тело дало знать о себе шипучей болью, зато когда она прошла, появилось легкое чувство комфорта. Чистое белье, чужая, но в полном комплекте одежда. Зеркала у Татьяны не оказалось, но Ролан и без того чувствовал, что стал похож на человека.

– Нормально? – обращаясь к ней, самодовольно спросил он.

– Хорошо, – нехотя кивнула она.

– Хоть под венец, да?

– Ну, можно…

– С тобой.

– Зачем со мной? – ужаснулась Татьяна.

– Что, не нравлюсь?

– Ну, в общем-то, ничего…

– Так в чем дело?

– Э-э, замужем я как бы…

– И даже не как бы… Нет у тебя мужа, теперь ты вдова. Или нет?

Татьяна мотнула головой, опустилась на землю, подобрав под себя ноги, закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Поплачь, легче станет… А потом собираться будем…

Больше всего на свете Ролану хотелось завалиться спать – на мягкий матрас в палатке, под теплое одеяло, неплохо бы в обнимку с Татьяной, для большего комфорта. Но, увы, надо было как можно скорей убираться с этого усеянного трупами места.