Глава 2

Дверь нараспашку, в прихожей труп мужчины, полы пиджака разведены, на белой сорочке кровь. В грудь человека ударили ножом, на лице застыла гримаса страха. Правая рука откинута. Кровь еще совсем свежая, о трупных пятнах и окоченении даже говорить рано.

А кровь и на одежде, и на полу, лужицы растеклись по линолеуму, края у потеков ровные, и только у одной слизан край – как будто кто-то слегка каблуком зацепил. Возможно, убийца наступил. И еще Колодин обратил внимание на примятую полу пиджака.

– Кто вызвал полицию? – резко спросил майор Шмелев.

Высокий, спортивный, молодой, щечки свежие и упругие, как наливные яблочки. Тридцать один год, начальник отделения уголовного розыска, капитан Колодин у него в подчинении, на должности рядового оперативника. А на повестке дня убийство, казалось бы, нужно воспрянуть духом, расправить крылья, подняться над собой и над всеми, блеснув умом и смекалкой, но нет вдохновения. И напрягаться совсем не хочется.

– Так соседка вызвала… Позвать? – спросил патрульный.

– Давай! – расправив плечи, важно кивнул Шмелев.

Женщина жила в квартире напротив, к ней нужно идти, а не наоборот, но Шмелев остался в прихожей. Следователь и криминалист еще не подъехали, уходить надо, со свидетелями работать, а не следы преступления затаптывать. Но Шмелев и не собирался уходить, стоит, как индюк надутый. Макс даже слова ему не сказал, а зачем? Все равно ему.

Дверь в соседнюю квартиру открылась, появилась маленькая худенькая женщина, закутанная в большую цветастую шаль.

– …Да, я полицию вызвала! – кивнула она в ответ на вопрос.

– А труп как обнаружили? – наконец-то переступив порог, спросил Шмелев.

– Так дверь открыта была… И еще я слышала, как дверь хлопнула!

– Эта дверь? – Шмелев неосторожно взялся за дверное полотно.

– Да нет… Кольки дверь, у него там постоянно окно открыто, сквозняк гуляет. Сквозняком дверь закрыло…

Женщина указывала на дверь слева от себя, но Шмелев тем не менее все же спросил номер квартиры. И, получив ответ, нажал на клавишу звонка.

– Колька уходил, я видела… – подсказала женщина. – Вернее, слышала шаги по лестнице. Быстро шел… Я смотрю, дверь открыта, Егор лежит… Ужас-то какой! Такой приличный молодой человек!.. Я жене его позвонила, не знаю, что Галочке сказать. Там такая любовь!..

– Кто такой Колька? – отмахиваясь от лирики, резко спросил Шмелев. – Сколько лет, чем занимается?

– Да лет сорок уже… А чем занимается? Да пьет!.. Как жена умерла…

– Крепко пьет?

– Да, закладывал крепко… Егор его жалел, денег ему одно время давал, думал, горе утихнет, Колька успокоится, да куда там!

– Одно время давал! Сейчас не дает? Колька злится? – Шмелев ликующе глянул на Колодина.

Дескать, учись, как надо работать. Группа еще не подъехала, а он уже убийство раскрыл.

А группа задерживалась, зато появился Колька. По лестнице поднимался медленно, с достоинством, в руке бутылка. Клетчатая рубашка заправлена в старые мешковатые джинсы, кроссовки также не первой молодости, шнурки развязаны, но мужчина этого не замечал. Он очень плотно сжимал губы, пытаясь изображать невозмутимость. Но взгляд беспокойный, дрожащий. Шмелев громко хлопнул в ладоши, глядя на него. Мужчина вздрогнул, едва не выронив бутылку.

– Гражданин Геннадьев? – грозно спросил он.

– Да, я! – раскис Колька.

Лет сорок ему, но выглядел старше, если судить по лицу, на лбу морщины, под глазами «паутина». А если по фигуре, то младше. Вроде бы и любитель выпить, а фигура спортивная, поджарый, мышцы в тонусе. И руки сильные. А состояние похмельное, перегаром за версту разило.

– Где были, гражданин Геннадьев?

– Э-э…

Колодин смотрел на кроссовки. На улице сухо, подошвы всего лишь пыльные, но в одном месте земля налипла и мелкий мусор.

– Если можно, поднимите ногу, – вежливо попросил Макс.

– Зачем? – настороженно глянул на него Геннадьев.

– Спиной к нам, руку на перила, ногу назад. Как в армии, на утреннем осмотре.

– Некогда мне! – глянув на бутылку, мотнул головой мужчина.

– Спиной ко мне! – вцепился в мужчину Шмелев.

Он церемониться не стал, схватил его за плечи, повернул к себе спиной и заставил поднять правую ногу. А на краю подошвы липкое пятно с прилипшим к нему мусором.

– А вот и кровь!.. Гражданина Кашканова!..

От ужаса Геннадьев дернулся, бутылка все-таки выпала из руки, с глухим плотным звоном разбилась. Но Шмелев лишь засмеялся.

– На счастье!

– Не убивал я Егора! – чуть не заплакал от страха и безнадеги Геннадьев.

– А кровь?

– Ну, наступил…

– После того как убил?

– Да нет… Выхожу из квартиры, смотрю, дверь открыта, захожу, а там Егор… Ну, я подошел… Вдруг он жив!.. А он мертвый!

– Дверь настежь?

– Да нет, приоткрыта…

– Ты к нему за деньгами шел?

– Ну-у…

– А он тебя послал!.. Ты его за это и убил!.. Где нож? – громко, будто гавкнул, спросил Шмелев.

– Так не было у меня ножа! – Геннадьев вжал голову в плечи.

А Макс, взяв его за руку, осмотрел пальцы, ладонь, но пятно, похожее на след крови, нашел только на манжете рубашки. Пятно совсем свежее.

– Деньги у Кашканова брали? – спросил он.

– Деньги брал!.. – закивал подозреваемый. – Из бумажника!.. Всего тысячу!.. Он уже мертвый был!.. А бумажник я вернул на место!

– А кто его убил?..

– Да не знаю я!

– Не знаешь?.. А я знаю! Убил соседа и убежал… Или просто побежал? Нож прятать!.. Где нож? – рыкнул Шмелев.

– Да не было у меня ножа!

– В наручники его! И в отдел!.. – распорядился Шмелев. – Одежду и обувь на экспертизу! – немного подумав, добавил он.

Геннадьева увезли, а группа так и не подъехала.

– Не спешит Филатов! – с торжествующей усмешкой бросил Шмелев. – Знает, что после меня здесь уже делать нечего!

– Нечего, – кивнул Колодин.

Он смотрел на покойника, его интересовало положение трупа. Хотелось знать, как все происходило. Входная дверь открывалась внутрь, хозяин переступил порог, хотел запереть ее, повернулся и увидел постороннего. Возможно, это был вор, который не успел уйти. Встал за дверью в надежде ускользнуть, а может, караулил Кашканова. Если последнее, то преступник дождался своего часа.

В момент покушения Кашканов стоял полубоком к выходу. Возможно, он попытался вернуть дверь в прежнее положение, чтобы закрыться от ножа, но преступник блокировал ее левой рукой, а правой провел удар. Ударил похоже под прямым углом – сильно, мощно, как настоящий профессионал.

Геннадьев мог ударить, но вряд ли он стал бы прятаться за дверью. Для этого ему понадобилось бы как минимум тайком проникнуть к соседу. Но с какой целью? Обнести квартиру? Но так он мог просто позвонить в дверь, дождаться, когда Кашканов откроет, и пырнуть его ножом. Но тогда кровь у него осталась бы не только на рубашке, но и на пальцах, под ногтями. Впрочем, руки он мог вымыть, но будет экспертиза, возьмут смывы с рук, срезы с ногтей.

– И зачем вообще убойный отдел нужен? – не унимался Шмелев.

– Вот я и говорю.

– Что ты говоришь? – в ожидании подвоха сощурился майор.

– Зачем нам группа, если мы уже преступника задержали?.. Я пройду? – Колодин указал в глубину квартиры.

– Зачем?.. Пэпсы и без нас там натоптали.

– Ну и натоптали, все равно же убийца задержан.

– Ну да.

Максим переступил порог, осторожно обогнул труп, зашел в гостиную. Порядок в доме, чувствовалась женская рука, стекол в створках шкафа почти не видно – настолько чистые. Безделушки на полочках всякие стоят: статуэтки фарфоровые, корзинки с пластиковыми цветами. И фотография на открытой полке лежит – изображением вниз. Максим осторожно поднял рамку со снимком – семейная фотография. Знакомая молодая женщина в обнимку с Кашкановым, веселые, счастливые, вроде бы в объектив смотрят, а видят друг друга. В ушах прозвучал восторженно трагический голос свидетельницы: «Там такая любовь!..»

И тут же заговорил Шмелев.

– Ну что ты там все лапаешь, капитан!.. Нож искать надо! Давай, пойдем!

– Какой нож?

– Во дает! Чему вас там в убойном учат? Орудие убийства нужно искать! Сказать для чего?

Колодин молча вышел в прихожую, нагнулся над трупом, приподнял мятую полу пиджака. Так и есть, ткань с внутренней стороны пропитана кровью.

– Убийца нож вытер, – сказал он.

– И что?

– Нож он унес с собой.

– Зачем?

– А затем на ноже потожировые следы могли остаться, с генетическим профилем. Или запаховый след… Впрочем запаховый след и так остался, у трупа и у фотографии…

– У фотографии? – Шмелев смотрел на Макса как на чокнутого.

– Свинцов здесь был, фотографию своей бывшей с новым мужем увидел. Не понравилось. Фотография стояла, а он ее положил.

– Кто такой Свинцов?

На лестничной площадке послышались шаги, сначала в квартиру вошел криминалист, за ним следователь Филатов, широколицый с маленькими глазами под мощными надбровными дугами.

– Свинцов, он же Свинец из банды Градуса… – Колодин обращался к Шмелеву, а смотрел на следователя.

Информация общего пользования, все должны понимать, с кем им придется иметь дело. Макс уже знал, кто такой Свинцов, он уже служил в убойном отделе, когда этого деятеля закрывали. Черемыхов лично руководил захватом преступника, в то время старший лейтенант Колодин принимал участие. И даже лично надел наручники на убийцу.

– В двенадцатом году был осужден за убийство. В этом году должен был выйти. Вышел и сразу к бывшей жене. А у нее новый муж… Был.

– Это все догадки! – с усмешкой, небрежно сказал Шмелев. – А результат уже в отделе. На одежде гражданина Геннадьева кровь потерпевшего. И на обуви тоже. А сейчас мы еще найдем орудие убийства с отпечатками его пальцев.

– И все-таки я бы взял запаховый след – с трупа и с фотографии.

– Возьмем, возьмем, – кивнул криминалист, хлопнув по своему чемоданчику.

– Может, еще Свинцова прикажешь задержать? – спросил Шмелев, насмешливо глянув на Колодина.

Макс промолчал. Свинцов – человек Градуса, одно это – уже охранная грамота для него. Градус держал в ежовых рукавицах всех, в том числе и продажную часть полиции. И в прокуратуре, и в следственном комитете у него также свои люди. Одним словом, связываться с ним себе дороже, а если Шмелев еще и на прикорме у этого официального бандита, глупо рассчитывать на его поддержку.

Да и не мог Колодин приказать Шмелеву, не в том он сейчас положении. И по своей инициативе задерживать никого не станет хотя бы потому, что ему до сих пор не выдали оружия. А уже вторая неделя, как он вступил в должность. Не выдали и не выдадут, потому что он под следствием. Потому что инициатива наказуема, и это ему уже давно пора зарубить себе на носу.

* * *

Мощная баба, слабая духом, но крепкая телом, ощущение такое, как будто на дубовом бревне лежишь. Ощущение это усиливается из-за того, что Лера не шевелится, никак не реагирует на страстные потуги. Но Свинец не злился, ему нравилось, что баба страдает под ним, изнывая от чувства безнадеги. Муж в земле, а она в постели с его убийцей. Сейчас в ней проворачивался болт, а может, прокрутиться лезвие ножа, причем в любой момент. Финка всегда под рукой. И так вдруг захотелось схватиться за нож на пике отнюдь не слабого оргазма.

– Некрофилом себя чувствую, – перекатываясь на спину, пробухтел он. – Как будто труп трахнул.

Лера не шевелилась, лежала с открытыми глазами, смотрела в потолок, даже не моргала.

– Хочешь настоящим трупом стать? – щелкнув зажигалкой, спросил он.

За нож Свинец браться не стал, но сигарету к обнаженному соску поднес. Лера пугливо шарахнулась, закрыла грудь руками, легла, затравленно глядя на него.

– Не надо!

Свинец глубоко затянулся. Заигрался он, сначала Чаплыга, потом Желтый, один труп висит на Саньке, другой – на Лере. И все пока на мази. Но ситуация в любой момент может выйти из-под контроля, причем по его вине. Это же он хотел повидать Галку, пришел к ней забрать заначку из тайника, а заодно посмотреть в глаза, но не застал дома. Зато на ее мужа нарвался…

С одной стороны, не стоило убивать этого хлюпика, но с другой, какой это кайф – провернуть нож в его сердце.