Глава 2

Чайная роза, трюфели с коньяком, бутылочка ликера: к любимой женщине с пустыми руками не ходят. Нажимая на клавишу звонка, Сарычев думал о том, как вспыхнут глаза у Вики, она ведь уже и не думала увидеть его в своем доме, и вдруг – чудо. Но дверь ему открыл высокий смазливый парень с голым, крепко накачанным торсом. Его кубикам пресса на животе можно было позавидовать.

– А где Вика?.. – спросил Сарычев. И тут же, пристыдив себя за растерянность, пошел в атаку: – Только не говори, что ты за нее?

– Я и не собирался! – Парень предостерегающе качнул головой.

Он не советовал гостю задираться, а то ведь и по голове можно получить.

– А лифчик чего не надел?

– Пошел ты на хрен!

Парень повел плечом, собираясь закрыть дверь, но, передумав, напротив, распахнул ее. За что и поплатился. Сарычев рубанул его кулаком в лоб. Он умел бить кулаком точно молотом, способным проломить череп; сколько раз эта «коронка» его выручала и сейчас не подвела. Череп он, правда, парню не проломил, да и качок даже не упал, но взгляд у него поплыл, голова закружилась, координация движений нарушилась.

Сарычев не стал ждать, когда противник придет в чувство, ударил его ногой – мощно, с оттяжкой, в пах. А когда парень согнулся в поясе, правой рукой взял голову в захват. Другой же рукой закрыл за собой дверь. И встал на колено, заставляя противника еще сильнее согнуться в поясе.

– Ты кого на хрен послал, пряник?

– Не знаю, – простонал парень.

Он мог пнуть Аркадия или хотя бы попытаться вырваться из захвата, но стоял, не двигаясь, как бычок в стойле. Понял, что, если станет сопротивляться, будет только хуже, и правильно, Аркадия лучше не злить. Он ведь и до смерти забить может.

– Не знаешь?.. – засмеялся Сарычев. – А то, что я за Вику спросил, ничего?

– Нет ее дома.

– Но ведь будет.

– Ну да…

– А кто ее будет?

– Что будет? – дернулся качок.

Сарычев с силой оттолкнул его от себя и раскинул руки, предлагая продолжить схватку. Он готов был убивать, и парень это почувствовал, позорно спасовал, отвел взгляд.

– Я ее буду иметь, понял?

– Да иди ты! – буркнул «пряник».

Сарычев хотел его всего лишь пугнуть, но не смог остановиться и от всей души въехал кулаком в ухо. На ногах парень снова устоял, но сдачи отсыпать не решился.

– Уходишь ты… Или будешь смотреть, как мы с Викой?

– Не будешь ты!

– А по рогам? – замахнулся Сарычев.

– Вика на пятом месяце!

– Да ну!.. А чья работа?

– Ну-у…

– Моя работа!.. – убеждая себя в этом, кивнул Сарычев.

Возможно, Вика залетела не от него. Ему-то без разницы, но вдруг она заявит на него права как на отца своего ребенка? Он-то, конечно, переживет, но лучше переложить возможные проблемы на другого человека.

– Это неважно… – вздохнул парень.

– Это важно!.. – Сарычев с размаха опустил руки на его плечи, с силой надавил, заставляя сесть на диван. – И я не могу отдать Вику абы кому!.. Ты кто такой?

– Леша я.

– Леша он… Чем занимаешься, Леша? Где работаешь? Как будешь содержать Вику?

– Содержать?

– А как ты думал, взялся за гуж… Короче, не пей из чужого корыта, козленочком станешь! – стебался Сарычев.

– Не козленочек я!

– А кто?

– И работаю в серьезной конторе, – шмыгнул носом Леша.

– Что за контора?

– Инкассатор я.

– И что, много зарабатываешь?

– Не так уж много, но и немало… И на жену хватит… ну, и на Вику…

– И на жену?.. – удивленно повел бровью Сарычев. – Сколько тебе лет?

– Двадцать восемь. Жена, сын у меня есть…

– Жены уже не хватает?

– Да хватает, – пожал плечами парень.

– Какого ж ты хрена к Вике полез?

– Так влюбился… Сам не понял, как влюбился…

– Вика – твоя ошибка!

– Ну не знаю.

– А за ошибки нужно платить. Инкассатор, значит?

– Инкассатор, а что?

Сарычев заглянул в бар, щелкнул пальцем по бутылке «Джека». Ликер – это для баб, для мужского разговора нужно что-нибудь покрепче. А виски у Вики есть. И газовый пистолет, переделанный под боевой, тоже имеется. Ствол Аркадию нужен, но сначала выпить. И обсудить один очень интересный вопрос.

* * *

Среднего роста, неприметный, взгляд спокойный, невызывающий, и в голосе ничего примечательного. Свою карьеру полковник Шимановский начинал в Комитете государственной безопасности, работал в наружном наблюдении, в эту службу только таких, неприметных, и брали. После развала Союза перешел в систему МВД, где без малого оттарабанил двадцать лет опером. В звании майора собрался на пенсию, когда его наконец заметили и выдвинули, махнув рукой на серую внешность. Он возглавил управление уголовного розыска, стал настоящим полковником – причем во всех отношениях. Не так давно Прокофьев был с ним на равных, но Андрей Васильевич этого как будто и не помнил. Нос он не задирал, но со своим бывшим напарником обращался так, будто всю жизнь ходил в больших начальниках. А чаем все равно угостил, это дело у него святое. И самовар в углу кабинета, и шерстяная баба на чайнике, кружки фарфоровые, из лихих девяностых. Пуд соли они вдвоем съели, не меньше.

– Что там у нас относительно трупов на Тамбовском шоссе? – спросил Шимановский, отхлебнув из чашечки. – Кто такие, я так понял, неизвестно.

– Луковы на проститутку вышли, некто Дятлова Елизавета Михайловна, не привлекалась, но пальчики в картотеке есть. Похоже, она знает покойниц, знает, что случилось, но говорить пока боится. Ничего, отогреют, разговорят.

– А пальчики? Что пальчики?

– Сыроедов обещает пальчики с покойниц снять. Может, и у них приводы имелись. Если проститутки. Не зря же Дятлова их знает.

В дверь постучались.

– Сейчас! – Шимановский начальственно подобрался, но голос все равно прозвучал тихо.

Впрочем, его услышали – в дверь больше не стучали.

– Новость стучится… – кивнув на дверь, с усмешкой сказал Шимановский.

– Хорошая?

– Помнишь, мы о кабинетном спецназе говорили?

– Говорить говорили… – Прокофьев осторожно глянул на своего начальника.

Работа у них суровая, клиентура, мягко говоря, жесткая, под пули ходить как с добрым утром. Силовая поддержка, конечно, не заставляет себя ждать, ОМОН прибывает, как правило, по первому требованию, но хотелось бы иметь группу особого назначения в штате отдела, чтобы всегда под рукой была и без всяких запросов привлекалась в случае необходимости к делу. Неужели Шимановскому подвластно волшебство?

– Ну вот и принимай пополнение, – улыбнулся полковник. – Пока только две боевые единицы. Зато какие!

– Какие?

– А вот это не очень хорошая новость… Не очень плохая, но и не очень хорошо.

– Не очень хорошая или не очень хорошо?

– В том-то и дело…

В дверь снова постучали.

– Сейчас сам увидишь… Войдите!

В кабинет одна за другой вошли две девушки: стройная худосочная шатеночка с голубыми глазами и полногрудая брюнетка с приятными изгибами тела. Короткие стрижки, белые рубашки, наглаженные мундиры, на каждом просвете по звездочке. Совсем еще молодые, но уже бывалые, видавшие виды, если судить по загадочной снисходительности в их взглядах, за которой угадывалась мудрость побывавших в серьезных переделках людей.

Прикладывая ладонь к пилотке, шатеночка даже не шевельнула ногой, но Прокофьев услышал щелчок, с каким соприкоснулись каблучки. Во всяком случае, так ему показалось.

– Товарищ полковник, младший лейтенант Феоктистова прибыла!..

Шимановский махнул рукой, отметая формальности, но не тут-то было, Феоктистова не собиралась останавливаться.

– Для прохождения дальнейшей службы в должности помощника оперуполномоченного уголовного розыска!..

Она ясно, казалось, осознавала свое подчиненное положение, но при этом смотрела на Шимановского сверху вниз. Прокофьева она как будто и вовсе не замечала.

И у брюнетки взгляд как будто стеклянный, казалось, она смотрела на мир через окошко в штурмовом щите спецназовца. И представилась она также по всей форме: «Младший лейтенант Сальникова, помощник оперуполномоченного…»

Не существовало в штате отдела такой должности, но иногда вакансия возникала, когда требовалось принять в работу стажера или еще какого-нибудь временного сотрудника. Возможно, этот кабинетный спецназ в юбке такое же мимолетное явление. Майор Прокофьев озадаченно смотрел на девушек. Может быть, Шимановский выбил две постоянные штатные единицы для отдела, если так, то, с одной стороны, это хорошо, но с другой – для сплоченного мужского коллектива женщины – это сладкий яд. Братья Луковы не женаты, холостяковал и старший оперуполномоченный майор Бордов. Капитан Ярыгин вроде бы счастлив в браке, но вдруг пойдет вразнос под чарами той же Феоктистовой, она как раз в его вкусе. Да и сам Прокофьев не святой, тем более что в семье у него далеко не все гладко. Впрочем, что ни делается, все к лучшему. Хотелось бы в это верить.

* * *

На улице собачий холод, а в кабинете тепло, и белесая дымка рисует узоры над гладью крепко заваренного чая. Лиза с удовольствием отхлебнула из стакана, но тут же с надеждой и выразительно глянула на Пашу. Чай хорошо, а с коньячком лучше. Крепости в напиток ей добавил Саша. Открутил пробку у своей фляжки, налил в стакан коньяку.

– А у вас тут неплохо, – сказала проститутка.

В управлении всего три камеры для задержанных, Лизе предоставили самую лучшую, Паша даже позаботился о теплом одеяле и чистом белье на ночь. Дальнобойщики о таких удобствах для проститутки вряд ли думают.

– Будет еще лучше. Чай допьешь, и на все четыре стороны. – Саша кивком указал на дверь.

Не располагал он правомочиями задерживать гражданку Дятлову, а она все-таки провела ночь за решеткой. Все, больше держать ее никак нельзя, а то вдруг жалобу прокурору настрочит, да еще и за упущенную выгоду истребует.

– А поговорить?

– Да? Ну тогда расскажи нам о своих недетских страхах, – усмехнулся Паша.

И так они вчера водили хороводы вокруг Дятловой, и эдак, а каравай так и не испекли. Болтовни было много, но ничего конкретного. Только намеки. Да, погибшие были проститутками, но кто их убил, за что, этого Лиза так и не сказала. Но стрелял, видимо, кто-то из сутенеров, из тех, кого она очень боялась.

– Ну да, боюсь… – кивнула проститутка. – Вы его отпустите, а он потом на мне отыграется.

– Кого отпустим? – Обнадеженные репликой девушки, братья переглянулись.

– Кого-кого… Сволочь редкостная, знали бы вы, сколько я от него натерпелась, – с видом невинной жертвы вздохнула Дятлова.

– Кто сволочь?

– Но Витя никого не убивал!

– Витя?! – оживился Саша.

– Когда фура идет, она ветер за собой несет. Этим ветром девчонок к нам и занесло, – уныло усмехнулась Лиза. – Я даже не знаю, откуда они. Знаю только, что их здесь высадили. Им бы на автобусе да обратно, а они сниматься стали, ну а наши девчонки этого не любят.

– Значит, конфликт был?

– Был. И нож был. Бабочку срезать…

– Был нож! – Саша глянул на Лизу как охотник на добычу.

– А она руку под нож подставила и давай орать, типа, вам всем здесь кранты, пацаны подъедут, всех завалят! Руку сильно порезала, кровь хлещет, а тут Витя… – Дятлова замолчала, не желая продолжать.

– Витя ее и положил?

– И одну, и вторую, – дополнил слова брата Паша.

– Я этого не говорила!

– Но было же!

– Ничего больше не скажу, хоть убейте!

– Значит, Витя?

– И про Витю ничего не говорила, – упрямо мотнула головой Лиза.

Открылась дверь, в кабинет вошел майор Прокофьев. Если он производил впечатление грозовой тучи, то девушек, которых он вел за собой, можно было сравнить с лучами солнца, выглянувшего вдруг из-за облаков. Темноволосые, со светлыми лицами, обе симпатичные, но глаза как будто в тумане. Важные, неприступные, себе на уме. Голубоглазая шатеночка глянула на Сашу снисходительно, интерес во взгляде далекий, рассеянный.

– Это у нас кто? – спросил Прокофьев, глядя на Дятлову.

Роста он чуть выше среднего, плечи далеко не самые широкие, но сам плотный. Не громила он по своей фактуре, но выглядел мощно, тяжеловесно. А сила в руках у него действительно недюжинная, подковы он не гнул, но, если сделает это, Саша не удивится.

– Проза жизни, – улыбнулся Паша, настороженно глядя на брюнетку.

Не нравилась ему ее бездушная дымка в черных глазах. Уж кто-кто, а Саша чувствовал настроение брата.

– Или просто лирика будней.

– Лирика может пока отдохнуть, а будни – за мной! – Прокофьев кивком показал на стеклянную перегородку, за которой находится его кабинет.

Саша кивнул, глядя на своего начальника. Прокофьев – мужчина брутальный, черты лица негрубые, правильные. Женщинам такие мужчины нравятся, но Прокофьеву с личной жизнью как-то не очень повезло. Саша видел его жену: неуклюжая, некрасивая, и если бы она хотя бы стремилась стать лучше, так нет, желание работать над собой умерло в ней вместе с замужеством. А ведь Марине Георгиевне лишь немногим больше тридцати. Но удивительно другое, Прокофьев не изменял своей жене. Во всяком случае, Саша ничего подобного про него не слышал. Никто не знал о его тайных романах, возможно, из-за отсутствия таковых.

Прокофьев знаком предложил девушкам сесть, но ни одна даже не глянула на стулья за приставным столом. Настаивать начальник не стал.

– Прошу любить и жаловать, младший лейтенант Лидия Феоктистова и младший лейтенант Раиса Сальникова. Переведены к нам из отряда полиции особого назначения.

– Старший лейтенант Луков-старший. – Саша нарочно взглянул туманными глазами, изображая из себя невероятно крутого оперативника, изнывающего под тяжестью боевых заслуг.

Он не воображал себя крутым, просто передразнивал девушек. В спецназе они служили или где-то в тылу снаряды считали, проще нужно быть. Везде люди служат, даже в паспортном столе.

– Старший лейтенант Луков-младший, – с тем же видом кивнул Паша.

Он действительно был младшим братом, не важно, что с разницей всего в пять минут.

– Близнецы? – снисходительно спросила Феоктистова.

– Дети дракона, – сострил Саша. – Отрубили голову – две выросли. Мы с Пашей на месте отрубленной головы выросли. Отрубят нас, будет четыре Лукова.

– Ну, тогда Лида и Раиса – реинкарнация ваших… вряд ли святых мучениц, – пошутил Прокофьев. – Немой укор вашей беспомощности.

– Ходячая совесть, – кивнул Паша.

– Совесть – это когда стыдно, – не согласился Саша. – А нам не стыдно. Дятлова…

Он глянул за перегородку, хотел указать на Лизу, но не увидел ее. Пусто в кабинете, Ярыгин на выезде, Бордов на больничном.

– А где Дятлова?

Саша выскочил из одного кабинета, прошел через другой, в коридоре Лизы не было, а в дежурной части осталось только воспоминание о ней. Капитан Клюшников хлопал глазами, глядя на оперативника. Прошляпил он Лизу.

– Идет, чуть не плачет. Понравилось ей, говорит, здесь у нас, а ее выгоняют… Я еще подумал, на улице сейчас холодно.

– Холодно, Костя, холодно, – скривился Луков. – В свисток дуть холодно.

– Ей не привыкать, – сально усмехнулся Клюшников.

– Да нет, Костя, в свисток ты дуть будешь. На перекрестке. В качестве регулировщика.

С Прокофьевым Саша столкнулся на лестнице.

– Неужели ушла? – с осуждением спросил начальник.

– Все равно отпускать… – пожал плечами Саша. – Да и сказала она все, что могла… Кто такой Витя, мы и сами узнаем… А как зовут покойниц, Дятлова и сама не знала. Наверное.

Саша открыл дверь кабинета, пропустил Прокофьева вперед.

– Залетные проститутки, ссора на почве конкуренции, поножовщина, вмешался Витя, а у него разговор короткий.

– Поножовщина?

– Одна проститутка ударила другую.

– Нужно узнать, кто именно, – сказал Прокофьев.

Он открывал дверь в свой кабинет со стороны коридора. Паша с напускной важностью что-то говорил, девушки из спецназа слушали, глядя сквозь него. Услышав голос Прокофьева, Паша обернулся, но говорить не перестал.

– Вот, план у меня созрел! Ставлю задачу – внедриться, вжиться, выявить и обезвредить! Предварительное согласие уже получено!

Сальникова удивленно повела бровью, с возмущением глядя на него.

– Точно получено? – усмехнулся Прокофьев.

– Ну, если девушки здесь, значит, они на все согласны. Если, конечно, они пригодны к использованию!

– А если непригодны? – усмехнулся Саша.

Он, конечно же, понял, о чем говорил брат. А ведь это идея – забросить в тыл к противнику ряженых проституток, возложив на них ответственное задание. Глядишь, и на Витю выйдут, и улики против него раздобудут. Спецназ для того и существует, чтобы действовать на острие удара.

– Я бы выбрал Раю, – не растерялся Паша. – Если ты выберешь Лиду, то и она сгодится!

– На роль проститутки? – с укором спросил Прокофьев.

– Я согласна, – сказала вдруг Лида.

Она пристально смотрела на Пашу, вроде бы без угрозы, но казалось, что ее нога вот-вот пойдет вверх и состыкуется с его промежностью.

– Я тоже, – не осталась в стороне Раиса.

Она смотрела на Сашу, и у него возникло непреодолимое желание поставить блок на уровне паха. Даже во рту пересохло от волнения.

– Нормально! – кивнул Паша. – Подкрасим, приоденем… А там уж вы сами! Если сможете.

– Сможем. – Лида, все так же не мигая, смотрела на него.

– Эх!.. – Паша хлопнул в ладоши, сцепив пальцы в замок. – Аж за душу взяло!..

– Все сказал?.. – строго спросил Прокофьев.

– А чем черт не шутит? – вступился за брата Саша.

– Черта нужно брать за рога, а не за хвост. И этим займетесь вы. А нашим девушкам мы найдем более достойное применение… Или они еще не наши? – Прокофьев внимательно посмотрел на Раису.

– Ну почему не ваши? – пожала плечами та. – Если работа интересная.

– Убийство проституток, бандиты, – кивнула Лида.

– Точнее, сутенеры… – поправил Прокофьев. – Но Витя Сивцов да, Витя Сивцов будет покруче всякого бандита.

– Витя Сивцов?.. – задумался Саша. – Сивый, что ли?

А ведь слышал он об этом отморозке. Более того, его делом занимался отдел внутренних дел по Заводскому району, в котором они с братом когда-то служили. Они еще только-только оперяться начали, когда Сивого взяли на незаконном ношении оружия.

– Мы его со стволом брали! – расправил плечи Паша.

– А мы на убийстве, – совсем невесело сказал Прокофьев.

– Не посадили? – спросила Лида, внимательно глядя на него.

– Улик не хватило.

– А эта, Дятлова, куда делась? – Раиса с усмешкой кивнула в сторону смежного кабинета.

Она не просто указывала на недостаток в работе, но и намекала на его прокол с Сивцовым. Дескать, куда она попала? Но Прокофьев как будто и не услышал вопроса.

– Значит, работаете по Сивцову, – обращаясь к Саше, сказал он. – Он вам точно ничего не скажет, поэтому его пока не трогать. Начните с Дятловой – установить круг общения, допросить подружек, выяснить, кто ударил ножом залетную… Может быть, она и ударила.

– Да отрицает, – вздохнул Саша.

Решительней надо было действовать, «пришили» бы Дятловой нож, она бы как миленькая все выложила. И кто ножом бил, и кто стрелял.

– Найти Дятлову нужно, – сказал Прокофьев. – Пока Сивый до нее не добрался.

– Вот и я спрашиваю, что мы здесь делаем? – Саша почувствовал знакомую легкость в ногах. Такое чувство обычно возникало у него, когда требовалось бежать по очень срочному и важному делу.

– Вот и я хочу об этом у вас спросить, – кивнул Прокофьев, соглашаясь отпустить парня.

– Если можно, по телефону! – Паша решительно взял брата за руку, увлекая его к выходу.

– Я вам позвоню, – усмехнулся им вслед Прокофьев.

Саша вышел из кабинета и, не останавливаясь, бросил взгляд через плечо. Лида смотрела ему вслед, но как будто сквозь него, в глазах полнейшее равнодушие. А ведь он мог и не вернуться с задания, она должна была это понимать.