Матвей нахмурился, посмотрел на нее, потом на Селиванова, молча, как он это умел делать, надавил на него. Леонид Геннадьевич правильно оценил ситуацию, понял, что ему пора уходить.

Он быстро, но с достоинством поднялся из-за стола, оправил на себе пиджак и сказал:

– Василиса Константиновна, вы еще раз внимательно изучите документ. Если у вас появятся вопросы, то я всегда рядом.

Матвей проводил его взглядом, в каверзном раздумье провел пальцем под ухом, молча посмотрел на Василису.

По сравнению с Селивановым он казался грубым, неотесанным и даже некрасивым. Но Василиса обожала его и не считала, что любовь зла.

Матвей не давил на нее взглядом, как на Селиванова, но все же она дала слабину.

– И что здесь такого? – осведомилась Василиса.

Матвей удивленно повел бровью. Разве он о чем-то спрашивал? Да и претензий никаких не предъявлял. Во всяком случае, на словах.

– Да знаю я, о чем ты думаешь! – заявила девушка.

– В этих цифрах сам черт ногу сломит, – сказал Матвей, кивком показав на папку с отчетом.

Василиса капризно выпятила нижнюю губку, качнула головой. Не о цифрах он думал, да и в бухгалтерской отчетности разбирался даже лучше, чем она. Матвей имел опыт в бизнесе, может быть, собирался вернуться в него, но один, без нее.

– Ты собирался сделать мне предложение, – сказала она, возвращаясь к давнему разговору.

Лето прошло, осень вступила в свои права, а воз и ныне там.

– Это имеет какое-то отношение к вашим заседаниям? – спросил он, кивком показал на место, которое Селиванов занимал за ее столом, и взглядом очертил его путь до самой двери.

– Это имеет отношение к нам! – довольно резко проговорила Василиса.

– Вообще-то, я сделал тебе предложение, – сказал Матвей и пожал плечами.

– Считай, что… – вспомнила его слова Василиса.

Он ведь именно так и сказал тогда, весной: «Считай, что я сделал тебе предложение».

Она так и посчитала бы, если бы за столь небрежным предложением последовала свадьба. Но ведь не было ничего подобного.

– Так не считается! – Василиса мотнула головой.

– Да вся эта суматоха, то одно, то другое.

– Нет уже никакой суматохи!

Все формальности были соблюдены. Василиса по праву заняла место генерального директора. Всему этому действительно предшествовала большая организационная работа, отнявшая немало нервов и времени.

Но все уже позади. Она вступила в должность, даже взяла в руки бразды правления. Не было ничего страшного в том, что рядом с ней на облучке сейчас сидел Селиванов.

– Ты по ночам спишь спокойно? – спросил Матвей, внимательно глядя на нее.

– Да, спокойно, – ответила Василиса.

Уж не думает ли он, что Селиванов снится ей по ночам? Или, занимаясь любовью с Матвеем, она представляет себя в объятиях своего наставника?

– Тогда поехали! – сказал Матвей и подал ей руку, чтобы помочь подняться из-за стола.

– Куда?

– В загс. Подадим заявление.

– Только не подумай, что я тебя заставляю, – поднимаясь, сказала она.

Матвей замер, внимательно посмотрел на нее сквозь напряженный прищур, но решения своего не изменил.

– Все равно поехали.

– Только не подумай, что я этого не хочу!

Матвей вроде бы ее не слушал и спокойно шел к двери. Может, он и не такой ухоженный и лощеный, как Селиванов, но Василису тянуло к нему как магнитом. Она чуть ли не вприпрыжку поспешила за ним, потому как очень хотела замуж. Именно за него!

Дождь лил с утра, бил по нервам и крыше, которая прохудилась и текла. Капли падали в таз, стоявший на столе. Мимо проносились тяжелые грузовики, поднимая с дороги грязную водяную пыль. Все куда-то ехали, за чем-то спешили.

У одного только Пухнаря жизнь остановилась. Хотя совсем недавно так все было здорово.

Верес-младший дал пацанам конкретную работу, хорошо заплатил, все прошло как по маслу. Потом Пухнарь с братвой рванул в Крым, чуть ли не все лето там отрывался, вернулся домой, а здесь никаких доходных дел. Проститутки разбежались, на больших дорогах ловить было нечего. Осталось только кафе с дырявым навесом у шоссе. Но людей, желающих остановиться и перекусить здесь, почти не было.

– В Новокурск надо ехать, – сказал Тук, зажег сигарету, с трудом затянулся.

Табак разбух, тянулся плохо. Да и в головах у всех сырость, взгляды пасмурные. Но лучше грустить здесь, на обочине жизни, чем вкалывать грузчиком на какого-нибудь барыгу. На что-то большее Пухнарь с его судимостью и не годился.

– Кто нас туда звал? – спросил Фанфан.

– В такие дела не зовут, – заявил Пухнарь. – Нормальные люди дверь в них ногой открывают.

Верес не слабо в этой жизни устроился, целый комбинат к рукам прибрал, имел с этого не хило. Братва на мели, а ему и дела нет. Вот и кто он после этого?

Да, Верес их к себе не звал, а без него в Новокурске делать им было нечего, там своя братва. Люди серьезные, у них и волыны есть, и боевой настрой. Пухнарь пробивал эту тему, поэтому был в курсе.

– Вот и мы откроем, – заявил Бычок, расправляя накачанные плечи.

– Матвей мог бы нас в охрану к себе взять, – проговорил Фанфан.

– На зарплату? – спросил Тук и скривился.

– На процент от навара, – сказал Пухнарь.

Почему бы Матвею и в самом деле не отстегивать им хотя бы один процент от прибыли? Они много не просят, зато проблем могут доставить немало.

– А почему нет? – Косач подкинул и с громким шлепком поймал боевую гранату.

– Ты это, потише, – буркнул Пухнарь.

Арсенал он унаследовал конкретный. Верес-старший конкретно ворочал делами, стремился к большим высотам, а потому реально подковал братву. Он целое казино в центре Москвы держал, присматривался еще к одному, думал о третьем, но не сложилось. Со всех сторон наехали, всех в тиски зажали, кое-кому голову раздавили. Пухнарю страшно стало, он отошел в сторонку и с тех пор только катился вниз. Но планы-то у него имелись. Арсенал распродать можно было. Спрос на стволы стабильный, но нет, он сберег оружие для больших дел. Может, пора начинать?..

– Так у него еще одна есть, – заявил Фанфан.

– Очень смешно! – сказал Пухнарь.

– Сколько у нас этого добра? – показав на гранату, спросил Тук и сам же ответил: – На весь Новокурск хватит!

– Еще и останется, – добавил Пухнарь.

А ведь навели они тогда шороху, троих положили, и ничего. Навар с этого конкретный поимели. Почему бы не продолжить начатое?

Пухнарь хорошо помнил Мариночку. В Крыму он тоже ой как с бабами зажигал, но эта особа Мариночка до сих пор в голове оставалась. Сейчас она где-то там, в Новокурске. Так почему бы ее не навестить?

– К нам, по ходу, гости, – сказал Бычок, глядя на джип с высокими колесами, который съезжал с обочины на пятачок.

Машина грязная, номеров не видно, но по такой погоде это нормально. Затемненные стекла тоже не должны были вызвать подозрений, однако Пухнарь напрягся.

Через пятачок, мимо кафе проходила дорога, по которой можно было спуститься к полю. Возможно, джип туда сейчас и направлялся, и все же рука Пухнаря потянулась к оружию. Оказалось, что совершенно не зря.

Джип остановился у самого съезда на проселок. Затемненное стекло еще не опустилось, но Пухнарь уже заметил острый нос кумулятивной гранаты, нацеленной на него.

– Справа! – выкрикнул он, перевернул стол и рванул в сторону от опасного джипа.

Пацаны ломанулись за ним.

Сразу за навесом начинался резкий спуск, на его склоне Пухнарь и залег. В этот момент и рвануло. С оглушительным грохотом над головой пронеслась огненная волна, на спину ему посыпались обломки досок, одна с гвоздем упала на ногу. Рядом рухнула боковая стена кафе, вернее то, что от нее осталось. Место взрыва заволокло черным дымом, в нос ударил резкий запах.

Грохнуло знатно. Кафе взлетело на воздух. Видимо, стрелок из джипа решил, что с братвой покончено. Машина с места рванула в карьер, съехала на грунтовую дорогу и стремительно набирала ход.

Пухнарь ожил, вскочил, вынул из-за пояса «ТТ». Косач поднялся во весь рост, размахнулся и швырнул в машину гранату.

Руки у него длинные, сильные. Лимонка полетела быстро и далеко, догнала цель и взорвалась рядом с ней, не успев упасть на землю. Машина не перевернулась, но потеряла управление, врезалась в кусты, там и остановилась.

– Понеслись! – крикнул Пухнарь.

За ним побежали Космач, Тук и Бычок. Фанфан остался сидеть, обхватив руками контуженую голову.

Из джипа выскочили двое. Один летел быстро, а другого швыряло из стороны в сторону. Пухнарь легко нагнал этого контуженого типа, сбил с ног, оставил на растерзание пацанам, бегущим позади, и продолжил преследование.

Парень с широким бритым затылком бежал через вспаханное поле. Его ступни вязли в грязи, но и Пухнарю тоже было нелегко. К тому же разболелась нога, продырявленная гвоздем. Он остановился, прицелился.

Широкий затылок должен был притягивать пули, так думал Пухнарь, нажимая на спусковой крючок. Но попал в цель он только с шестого выстрела, да и то не в затылок, а в спину, под левую лопатку.

Парень упал и сучил ногами до тех пор, пока Пухнарь месил грязь, сокращая расстояние до жертвы. Он остановился, затих и тот, кончился.

Пухнарь глянул назад. От кафе осталась только стена, да и та горела. Там же где-то в дыму находилась машина. Возможно, она не пострадала, и на ней можно было ехать. Менты пока что сюда не пожаловали, но могли появиться в любой момент. Нужно было спешить.

Пухнарь схватил покойника за ноги и потащил за собой как лошадь плуг, врытый в землю. Вскоре к нему присоединились Бычок и Тук. Фанфан подогнал машину. Взрывом выбило стекла, фары, посекло капот, но колеса остались целыми, и движок не пострадал.

На ходу остался и трофейный джип. Водителя убило осколком лимонки, но машина всего лишь врезалась в кусты. Пацаны загрузили покойников на заднее сиденье джипа, пленника усадили в старый «Лендровер».

– Все живы? – спросил Пухнарь.

– Да, вроде все. – Фанфан осторожно ощупал свою голову.

– А ты живой? – Пухнарь вперил взгляд в пленника.

Пацан кривился от боли, старался не смотреть ему в глаза. Его тоже контузило, мало того, он был ранен в ногу. Но все это мелочи по сравнению с возможной пулей в голову. А Пухнарь держал пистолет твердой рукой.

– Не слышу!

– Да, живой, – буркнул парень.

Машины шли по раскисшей дороге медленно, но уверенно. Скоро поворот, потом через поле и в лес. Может, и не смогут взять их менты. Что-то не хотелось Пухнарю мотать срок за убийство.

– Номера курские. – Пухнарь кивком показал на машину, которая шла впереди.

– Ну да.

– Сам откуда?

– Оттуда.

Пухнарь зло скривился, развернулся к нему, просунул пистолет между его ног и выстрелил. Пуля вошла в сиденье в каких-то миллиметрах от мошонки.

– Еще раз спрашиваю!..

– Из Новокурска мы. – Браток в ужасе смотрел на него. – Чаек моя кликуха. Может, слышал?

– Я должен был слышать?

– Ну, может быть. – Чаек отвел в сторону глаза.

– Знаешь, кто Горлача завалил, да?

– Ну…

Пухнарь снова приставил пистолет к его ноге и услышал:

– Да, знаю.

– Откуда?

– Маринка напела.

– Где она?

– Дома.

– Хорошая телочка.

Пухнарю ноги свело. Так вдруг захотелось ему оказаться с Мариночкой в одной баньке, сначала напариться, а потом уже и все остальное. Для этого нужно было ехать в Новокурск. А почему нет? Стволы у них есть.

– Значит, мы Горлача грохнули. Кто там теперь за него?

– Жук стал.

– Где он?

– Ты его сейчас завалил.

– Кого еще завалить надо? Сколько вас в кодле?

– Есть пацаны.

– Кто, где? Ты ведь жить хочешь?

– Да, хочу. Я много чего знаю, – пролепетал Чаек.

– Всех сдашь.

– Не сдам. Расскажу!

– А что за Вереса можешь сказать?

– За Вересова?.. Он Шумакова с места сдвинул.

– А его самого кто сдвинет?

– Жук собирался. Сначала с тобой, сказал, надо разобраться, а потом уже с ним.

– А то мы за него вдруг подпишемся, да?

– Ну да.

– Слыхал, братан! – Пухнарь подмигнул Туку. – Мы для Вереса крыша.

– А то!

– Так ему и скажем. Но сначала с недобитками нужно решить. В Новокурск двинем.

– Когда?

– Да прямо сейчас. – Пухнарь любовно провел пальцами по кожуху своего «ТТ».

Время еще не позднее. К темноте они могут быть уже на месте, за ночь решат проблему с недобитками, зачистят поле для своей игры. Потом он возьмется за Мариночку. Может, этим утром ее и обиходит.