Лекарь Смерти

Спутник Крона Уайт, система Альфа Медузы, ОСП

Таких странных городов Макс никогда не встречал. Уроженец индустриального Хеджиона,боец, побывавший в отдаленных уголках галактики ‒ он понятия не имел, что в ОСП существует подобное. Колизей поражал воображение дикостью, которая упрямо не желала вписываться в картину мира Макса Фрея. И дело вовсе не в технологической отсталости единственного города спутника Уайт; не в его причудливой архитектуре, сплошь состряпанной из камня и песка; не в куполе, который вот-вот на голову рухнет… Дело в культе Локоса́й.

Последние два часа Макс не расставался с хэндкомом, искал в сумеречной сети информацию о Локосай и Колизее. Прочел столько, что голова пухла. В центре города, как и положено, стоял Пантеон. Горстка инквизиторов несла Свет жителям Колизея и те исправно посещали мессы. А тем временем в каменных тоннелях города творилось безумие: жрецы Локосай поклонялись своему кровавому богу, взывая к всемогущей природе ужаса. В ответ одноглазое чудище даровало старцам-служителям вечную жизнь. Но Макс знал, что просто так даже шлюхи не дают, не говоря о божках, и когда нашел в сумеречной сети «цену» бессмертия ‒ испытал шок.

Жрецы Локосай были не просто свернутыми психами…

Они были каннибалами.

«Ладно, жрут они человечину, ‒ рассуждал Макс, садясь в аэрокар. ‒ Живут себе в подземельях, и черт бы с ними. Но этот тип, Бобби Джонс из досье, мяском для них приторговывает! И Аллерт хочет притянуть его на «Зевс»?!». Брезгливость просила Макса вернуться в док, сесть в «Молнию» и свалить обратно в холодный вакуум. А чувство долга и любопытство гнали вперед. Именно они заставляли вжимать акселератор в пол и нестись на аэрокаре над прерией к белому городу.

«Шутки шутками, но с другой стороны, ‒ думал Макс, разглядывая карту Колизея, ‒ эти хреновы психи со своим культом ‒ реальная проблема. Вот сунусь в их лавочку, и что? Я ведь тут никто. На котлеты пустят». Перед внутренним зрением Макса всплыли классические ужастики с избитым сюжетом. Герой-одиночка прибывает в город… А дальше все как положено: тайна, ополчившиеся против него жители, страшные обряды и кровавая расправа. Мерзость. Быть съеденным дряблыми жрецами-психопатами Макс не хотел. Очень не хотел.

Аэрокар летел над прерией, ветер волнами колыхал высокую серебристую траву, отчего прерия походила на огромную лужу ртути, разлитую невесть кем и когда. Справа зияла глубокая воронка диаметром не меньше километра ‒ один из восьми карьеров по добыче ирания. Где-то под землей невидимыми жилами тянулись штольни. Мрачные тоннели подобно кротовьим норам испещрили прерию, уходя под город и далеко за его пределы.

Макс остановил аэрокар, машина плавно опустилась, утонув в траве. Вдали виднелся Колизей. Город ограждали высоченные стены, подпирающие купол, и что за ними ‒ не разглядеть, лишь редкие покатые крыши нет-нет да поблескивали в лучах далекого солнца. Макс активировал визор и приблизил изображение, чтобы рассмотреть вход в город. Глухие стены из белого камня не перелезть, на аэрокаре тоже не перемахнуть ‒ упрешься в купол. Судя по охране у главных ворот, чужаков в Колизее не любят, значит об оружии придется забыть.

В сотый раз обругав Аллерта с его заданием, он потянулся за сумкой, брошенной на заднем сиденье. Хлопнула дверца аэрокара, примятая трава хрустнула под ногами. Макс закинул сумку на плечо и вдохнул полной грудью. Ветер щекотал лицо, серебристые травы стучали по штанинам пушистыми колосьями, оставляя пыльцу. Пахло ментолом. Этот запах дурманил, и Макс с грустью подумал, что за последнее время ничего кроме стальных коридоров «Зевса», обшарпанных доков и станций, боли и кровищи не видел. А здесь хорошо, спокойно…

Будет еще спокойнее, когда сумка с оружием окажется в карьере.

Склоны карьера уходили вниз под острым углом, а местами были пологими ‒ там Макс и отыскал неприметную насыпь из камней. Припрятав сумку с оружием, он вернулся к аэрокару. Перед тем как сесть в авто, долго смотрел на купол, вдыхая аромат ментола. Грязно-желтое небо усыпали белые облака, под ними каменные стены Колизея казались совсем древними. Ничего не говорило о льющейся здесь крови.

Нащупав за поясом пистолет, Макс сжал кулаки. Каннибалы Локосай получат свою вечность, только даст ее не одноглазое чудище, а Макс Фрей. В конце концов, смерть ‒ это считай бессмертие. Главное самому в преисподнюю раньше времени не угодить.

***

Попасть в город на разведку оказалось не так сложно, как Макс предполагал. На посту проверили документы, спросили о цели визита и, отобрав пистолет, который убаюкивал шалящую нервную систему, дали разрешение на въезд.

До заката оставалось шесть часов. Макс исколесил город в поисках Знаков ‒ нарисованных на стенах пентаграмм культа Локосай. Во всем Колизее нашлось пятьдесят домов с черными пентаклями, и Макс не был уверен, что на этом фанаты человеческих почек и печени закончились. Скорее всего, любителей пировать было куда больше, и он всматривался в лица прохожих, пытаясь увидеть в них что-то необычное. Что именно? Макс сам не знал. То ли блеск в глазах, выдающий спятивших фанатиков, то ли острые клыки как у вампиров, но ничего подобного не попадалось. Зато неприязнь к этому городу росла в геометрической прогрессии, постепенно переходя в отвращение.

Через два часа Макс понял, что на него таращатся: оборачиваются прохожие, любопытно смотрит оператор на заправке, подмигивает официантка в кафе, а кассир на парковке и вовсе облизывается… Отвращение становилось все сильнее.

Свернув на Дельта-стрит, он приметил большое здание похожее на склад. Периметр огражден энергощитами, из-за забора проглядывалась вышка с пулеметом, а на главном входе черной краской намалеван знак Локосай. Макс ухмыльнулся. Вот и логово. Попасть внутрь не составит труда, а вот выйти живым, да еще прихватив с собой торговца мясом ‒ это пресловутое «шансов ноль». Как ни странно, но отвращение исчезло, вернулся привычный азарт, предвкушение битвы возбуждающе защекотало нервы.

Когда небо спутника Уайт начало темнеть, Макс выехал за город. Запах ментола снова ворвался в ноздри, но на этот раз вместе с ним пришло чувство тревоги. Макс зябко повел плечами. «Твою ж мать… Что за фигня творится в этом городишке?» Чем ближе он подходил к карьеру, тем сильнее становилась тревога, и некое подобие страха ползало мурашками по спине. Откопав закладку с оружием, Макс спустился в штольни.

Колизей накрыла ночь.

***

В залитой ярким светом операционной привычно жужжали приборы: тихо, монотонно. Бобби Джонс поправил маску и скользнул взглядом по разложенным на подставке инструментам: скальпели, пилы, лазеры и ножи… Они по-своему прекрасны.

Ассистентка включила сканер, на висящем под потолком дисплее тут же появились данные о пациенте. Бобби недовольно нахмурился. От потенциальных кусков мяса уже тошнило, и порой он думал, что сложи их вместе ‒ получишь вторую гору Гранд-Сэли. Хотелось послать все к чертовой матери, выйти в главный зал «Рынка» и до хрипа в глотке заорать: пошло все на хрен! И только печальный взгляд карих глаз Лилианы заставлял его идти в операционную, надевать белый халат, брать в руки скальпель и делать свою работу.

‒ Лиля, включи музыку, ‒ попросил Бобби, на что ассистентка ответила застенчивой улыбкой. Такой, какую он впервые увидел, очнувшись в кузове грузовика работорговцев с кляпом во рту и со связанными руками.

‒ Какие будут пожелания? ‒ спросила Лиля, надевая маску. Миниатюрная брюнетка будоражила фантазии одним только голосом, в котором Бобби слышал то шепот бриза, то сонату. Только молчал об этом, ибо в рядах Локосай даже думать о подобном запрещено.

‒ Что-нибудь классическое.

Из динамиков лилась «Поляна» Месси-Бжинского. На операционном столе лежал будущий покойник. На этот раз под скальпель попал толстяк сорока двух лет с язвой и разорванной селезенкой. А вот сердце оказалось очень крепким.

Бобби взял скальпель, сквозь перчатку ощущалась холодная сталь, что воодушевляло. Лазером не работал принципиально. Еще в академии он понял, что ни один робот, ни один умный инструмент не заменит остроту человеческого ума и точность хорошо поставленной руки.

Мелодия «Поляны» перешла в минор, Бобби приложил скальпель к горлу мужчины и сделал надрез. Кровь выступила алой росой. Он нажал сильнее, скользя скальпелем вниз, к лобку пациента. Кровь потекла по рыхлому пузу, поросшему редкими черными волосами. Бобби вскрыл брюшину, аккуратно отодвинул желудок и вырезал поджелудочную. Мягкая и горячая, она скользнула в специальный контейнер. Зажим. Переходник. Теперь дело за почками. Через мгновение они тоже отправились в криосмесь. Осталось сердце.

Бобби глянул на подставку с инструментом, выбор пал на изящный РХ-нож. Зажав рукоять в кулаке, он принялся разрезать ребра. Движения были решительными, хорошо отточенными и аккуратными, хотя смысла в подобном нет. Это не операция. Это вскрытие еще живого человека. Рассуждать о врачебной этике Бобби не хотел. Он давно научился изгонять тяжелые мысли и погружаться в абстрактное подобие транса. Даже находил тысячу и одно оправдание своим поступкам, отправляя совесть в эвтаназию. Но она воскресала. Вопила не затыкаясь и превращала жизнь в ад.

Ухватившись пальцами за ребра, Бобби раздвинул грудину. Внутри пульсировало сердце. Оно сжималось и стучало, прогоняя остатки жизни. Покончив с зажимами и кисетными швами, он отсек вены. Короткий взмах скальпелем, и сердце лежит в его ладонях, выталкивая из аорты густую бордовую кровь. Бережно, словно новорожденное дитя, Бобби уложил его в контейнер и подключил стимулятор.

– Лиля, я закончил, – стянул он перчатки. – Модификации удали сама. Остальное непригодно. Все. Я ушел.

Он устало прошагал в маленький тусклый кабинет, который служил спальней и рабочим местом одновременно. Открыв поржавевший кран, Бобби тщательно вымыл руки и обдал лицо холодной водой в надежде взбодриться. «Через полчаса еще двое, и тогда опять: кровь, внутренности и убийство. Задолбало. Врач должен жизни спасать, а не… Кто я теперь? Не врач, а мясник, разделывающий тушки для «Рынка».

Дверь скрипнула несмазанными петлями. На пороге появился вооруженный жрец в компании здоровенного блондина. Бобби всегда считал Дика громилой, но рядом с незнакомцем тот казался лепреконом, вот-вот трилистник из-за пазухи высунет.

– К тебе оптовый покупатель, – буркнул Дик и пригласил белобрысого войти, после чего скрылся за дверью.

Выдавив полуулыбку, Бобби смерил громилу колючим взглядом. Оптовый покупатель ‒ это раковая опухоль, только снедает она не тело, а его, Бобби, свободу. Это значит, что будет очередной длиннющий список на органы, и придется снова угождать Смерти, хотя он клялся защищать Жизнь.

– Что интересует? – спросил Бобби, вытащив из ящика стола чистый халат. Блондин молчал. – Что нужно? Модификации, сердце, новая печень? Может, конечности? – Бобби обернулся и кивнул на титановую руку заказчика.

‒ Э-э-э… мне бы это… ‒ мялся тот, глядя в пол. ‒ Ну, печени там… Мозгов или почек посочнее…

Бобби непонимающе смотрел на собеседника. Псих, не иначе. Таких придурков он частенько встречал: некоторые искали острых ощущений и просились присутствовать на вскрытии, после чего облевывали углы, а кто-то действительно покупал органы на рагу.Но грубить не стоит. Громила может пожаловаться Дику и тогда от жрецов недурно влетит. Личное мнение лучше попридержать, а то и вовсе в мусорное ведро отправить. На помойку, где уже догнивает репутация.

‒ Послушайте, меня не интересует, что и как вы будете делать с товаром. Но скажу сразу, что я занимаюсь трансплантацией, а не… В общем, если вам что-то надо, то оставьте заявку жрецам, оплатите и ждите своей очереди. А всякие… извращения…

‒ Стоп. Разве ты не торгуешь мясом для Локосай?

Бобби раздраженно хмыкнул.

‒ Что-то не слышу ответа. Так продаешь или нет? ‒ с нажимом спросил блондин.

‒ Я ничего не продаю, только консультирую. Насчет заказа нужно обращаться к боссу, ‒ ответил Бобби, меняя халат. ‒ Послушайте, уважаемый, у меня нет времени на разговоры.

– Я тоже не горю желанием с тобой трепаться, ‒ скривился белобрысый, словно испорченного пива хлебнул.‒ Но есть человек, которого болтовня как раз таки интересует. На разговор с Рэйном Аллертом время найдешь?

Бобби остолбенел. Какого черта?! Аллерт ведь мертв… Покойники не разговаривают, это Бобби Джонс знал наверняка. Тысячу раз проверял.

Громила активировал хэндком, на что Бобби округлил глаза: как ему удалось пронести устройство, когда Локосай буквально помешаны на безопасности? А камеры? Но заметив в механической руке слот, все понял. В кабинете появилась проекция. Изображение мигало, контуры дрожали, будто связь вот-вот прервется, но это действительно был Рэйн Аллерт. Или его клон.

– Приветствую, док, – отсалютовал Аллерт.