Леша тихо постучал в дверь номера, прислушался. Из-за двери доносилось приглушенное, неразборчивое, на два голоса бормотание.
– Это ты, дорогой? – голос Левона приблизился к двери, стал отчетливым. – Ждем-с, ждем-с! Открываю…
Леша вошел в гостеприимно распахнутую дверь. Сощурился яркому свету номера после коридорного полумрака, и… лишь опыт врача и бизнесмена удержал его от глупого выражения лица с выпученными глазами и отвисшей нижней челюстью.
Чисто выбритый, благоухающий «Шанелью» Поплаков чинно сидел в кресле – у Романова мелькнул в голове старинный оборот «в креслах», – одетый в безупречно белые полотняные штаны и попугайную шелковую «гавайку», униформу состоятельных русских на южном курорте.
Гладкие русые волосы аккуратно причесаны и влажно блестят, голубые глаза прозрачны и благостно, как ни в чем не бывало, взирают на Лешу. Левон стоял чуть сбоку, скрестив руки на груди и гордо вскинув бороду, – ни дать ни взять Пигмалион, представивший Галатею суду почтенной публики.
– Доктор Романов! – широко развел руками Поплаков и тут же их опустил, обозначив тем самым намерение обнять и посчитав это достаточным. С кресла тем не менее встал и сдавил кисть крепко и долго, пристально посмотрев Романову в глаза.
Чиновничий язык жестов. Выражение одновременно и благодарности, и просьба о неразглашении, и угроза на случай неисполнения оной.
– Я вам очень благодарен… – Поплаков замялся, подыскивая нейтральные слова. – За ваш совместный с доктором Левоном… своевременный визит.
– Алексей Николаевич! – Леша недоуменно пожал плечами. – Бога ради, врачи проведали своего пациента! Всех дел-то… право, не стоит благодарности! Как самочувствие?
– Да как вам сказать… – неопределенно качнул головой чиновник. – В принципе, всё ничего, только вот, – он поводил рукой перед грудью, – тревога какая-то.
Леша вопросительно посмотрел на Левона. Тот беспечно махнул рукой – пустяки!
– Алексей Николаевич! – Он повернулся к своему саквояжу и зашуршал там лекарственной фольгой. – Примите сейчас, пожалуйста!
Левон протянул ему маленькую таблетку.
– Бензодиазепины, доктор Романов, банальные бензодиазепины, – прокомментировал он. – Никаких секретов. Обычный валиум.
Поплаков схватил таблетку и не колеблясь проглотил ее, посмотрев при этом на Левона преданными собачьими глазами.
«Да-а! – поразился про себя Леша. – Кудесник Левон. Матерый человечище, профи, нечего говорить! Руки не трясутся… вообще трясучки нет! Взгляд совершенно ясный, не потеет… Красота! Так снять за час последствия десятидневного запоя… Легкая паника, ерунда! Аплодисменты в студию!»
– Через полчасика все пройдет, как не было, – улыбнулся Левон и протянул Поплакову руку. – Ну вот и все, Алексей Николаевич, рад был познакомиться.
Поплаков обхватил его кисть обеими руками и мощно потряс:
– А уж как я рад, доктор Левон… от всего сердца. – Он замялся: – А телефончик… если что…
– У доктора Романова есть все мои координаты, – продолжая улыбаться, тактично ответил Левон. – Поверьте, Алексей Николаевич, он меня из-под земли достанет.
«Правильно, Левончик, – мысленно одобрил Леша. – Знает собака, чье мясо ест».
– Левон прав! – широко улыбнулся Романов. – Вы же меня знаете, Алексей Николаевич, – найду всех и каждого за пять минут!
– Согласен, Алексей, – кивнул Поплаков. – До сих пор накладок у нас с вами не было.
– И не будет, господин мэр, и не будет! – подмигнул ему Леша в меру фамильярно и сменил тему: – Пойду, провожу нашего дорогого доктора…
– Только до двери, Леша, из номера – ни ногой, – шепнул суфлером Левон.
– До дверей, – не моргнув глазом, закончил фразу Леша, вытаскивая мобильник. – Поздновато… точнее, рановато уже… Всем отдохнуть пора.
Нашел номер Толстого Моти.
– Сейчас, Левончик, пристроим тебя поспать до самолета…
– Без проблем! – откликнулся Моти.
– Смотри, – тихо сказал в дверях Левон, – спиртного в номере нет, и блокер я ему дал…
– А, таки дал!
– Это в счет не входило! – быстро добавил Левон.
– Вот Инессе и скажешь! – улыбнулся ласково Леша. – Ладно, это потом, давай дальше.
– Окей, – не стал препираться Левон, хотя при упоминании Инессы болезненно поморщился. – Но все равно может еще сорваться. Побудь с ним пару часов, а потом – велик наш Бог!
– Не вопрос. – Лешка подмигнул. – Колись, что ты ему дал?
Левон недоверчиво посмотрел на него:
– Ты в самом деле думаешь, что я тебе вот так запросто выдам все свои тайны? Все, что накоплено годами работы? Отсеяно из мировой литературы?
– Нажито непосильным трудом! – в тон ему подхватил Романов. – Два магнитофона, две кожаные куртки…
По уголкам глаз обоих проскочили лучики понимающей улыбки. «Мы с тобой одной крови».
– Не, Левоныч, не думаю! – покачал головой Леша. – Дурачусь, ваше благородие…
– Алексей! – капризным тоном позвал его Поплаков. – Можно вас на секунду? Прежде чем вырублюсь, хочу вас что-то спросить.
– Секундочку, господин мэр! – выразительно закатил глаза к небу Романов и беззвучно, но экспансивно выматерился, поймав сочувственный взгляд Левона. – Уже иду!
– На месяц его должно хватить, а дальше… – пожал плечами Левон.
– А дальше – его проблемы, – отрезал Леша.
– Угу, – кивнул Левон и вышел. Лешка смотрел ему вслед.
У лифта Левон повернулся:
– Леша, ты же классный доктор! Брось это на хрен! Женись, детей заведи, живи…
– С себя начни! – отрезал Романов.
– А что я? – опешил Левон. – У меня жена… – Замялся на мгновение. – И вообще… дети, собаки… У меня все нормально!
– Вот ты и брось, нормальный ты наш! – злость Леше удалось погасить, но прозвучало все равно резко.
Левон фыркнул:
– А мне-то зачем бросать? Я доктор, я людей лечу. Своим делом занимаюсь, дорогой.
– Спокойной ночи тебе! – тихо сказал Леша, тепло улыбнулся и закрыл дверь.
Постоял лицом к закрытой двери, смотря прямо перед собой, глубоко вдохнул и длинно выдохнул:
– Иду, Алексей Николаевич, иду!
Все познается в сравнении.
«Банально, но факт», – подумал Леша, плетясь по ступенькам трапа за толстой молодой мамой, чья двухлетняя дочка захотела самостоятельно (и, вероятно, впервые в жизни) спуститься на землю из «самайёта».
И теперь вся пассажирская толпа покорно и терпеливо шла приставным шагом за перегородившей трап парочкой – ковыляющим златокудрым младенцем и его необъятной мамашей с выкрашенным в морковный цвет ежиком волос, в когда-то розовых лосинах, обтянувших гигантский зад до барабанной гулкости, голубой блузе парашютного размера и артериально-алого цвета кроксах.
Кроксы так же невозможно отделить от израильтян, как парнокопытность от коровы. В любой стране мира, на любом континенте, включая Антарктиду, увидев обутые в резиновое уродство ноги, можете смело обращаться к их обладателю на иврите – не ошибетесь.
Толпа перекликалась между собой, посмеивалась и совершенно искренне не обращала внимания на причину затора – в Израиле к детям и их маленьким прихотям относятся свято.
«Все познается в сравнении» – мысль, мелькнувшая у Леши, только он ступил на трап, относилась к тель-авивскому лету, которое по сравнению с эйлатским мартеном сейчас тянуло лишь на его рахитичного младшего братца.
Весь полет (правда, назвать этот получасовой переход из взлета в посадку полетом – некоторое, мягко говоря, преувеличение, но пусть уж оно будет) – в масштабах крошечного Израиля. И это, господа, единственная внутренняя авиалиния страны… Будем снисходительны!
На протяжении всего полета Леша возвращался к их беседе с Поплаковым, прокручивал ее в голове, анализировал.
– Присядьте, доктор! – улыбнулся Поплаков, призывно похлопав по подлокотнику указал на кресло рядом с кроватью (так хозяин хлопает по ноге, подзывая пса). – Пусть эта короткая беседа послужит лишь началом, запустит мыслительный процесс в вашей голове.
И он неуклюже и медленно описал в воздухе обеими руками нечто похожее на тяжелое вращение мельничного колеса, наглядно изобразив, в его понимании, течение мыслительного процесса.
– Алексей, это безобразие долго продолжаться не может, – внушительно заметил чиновник.
– Простите, господин Поплаков, что вы имеете в виду? – внутренне напрягся Леша.
– Я имею в виду медицинский туризм. Медицинский бизнес в Израиле.
– Не уверен, что понимаю вас правильно. – Леша кашлянул и расправил плечи. – Вы считаете нужным его прекратить? Считаете лечение за рубежом не патриотичным? Считаете…
– Господи, доктор Романов! – поморщился Поплаков и зевнул. – Не считаете же вы меня дураком, правда?
– Я…
Алексей, не перебивайте, пожалуйста! Нет, конечно! Никто не собирается эту тему прекращать, напротив! – Поплаков улыбнулся. – У меня, знаете ли, господин доктор, мозги работают вполне замечательно, несмотря на… – он неопределенным жестом обвел комнату, – …некоторые обстоятельства.
– Не сомневаюсь, Алексей Николаевич! – искренне ответил Романов.
– Вот и хорошо. Кто хозяин всего… этого «туризма»? Кто этим бизнесом-то управляет, знаете?
Леша пожал плечами:
– Хозяин? На мой взгляд, нет никакого хозяина. Дикий Запад. Кто хочет, тот им и занимается. В меру своих способностей. Любой, кто мало-мальски говорит по-русски, тот считает…
Поплаков прервал его небрежным взмахом руки:
– Оставьте, Алексей! Детали не важны. Вы в точку попали. Да только случайно. А на случай в делах полагаться нельзя. Опираться надо на знание, информацию, а она у меня есть. Я давно и аккуратно навожу справки, беседую с компетентными товарищами. Странно, но факт – бизнес этот бесхозный. И долго таким не останется. У вас есть цифры в руках, Алексей? К примеру, сколько людей в год приезжают на лечение в Израиль?
Лешка прищурился:
– Полагаю, тысяч двадцать?
– Около двадцати пяти-тридцати. Каждый год. И цифры растут. Вы представляете, о каких суммах идет речь?
Леша хмыкнул:
– Миллиард?
– И не один. В евро. Прямо у нас под ногами. Наклониться и подобрать.
Леша рассмеялся:
– Господин Поплаков! Вы представляете, что будет с человеком, который замахнется на такие деньги?
Чиновник вздохнул:
– Это зависит от человека, доктор. С человеком вашего уровня, например, ничего не будет. Потому что у такого человека просто ничего не получится.
Он мягко похлопал Лешу по руке.
– Не обижайтесь, Алексей. Я не конкретно про вас говорю. Ваша фирма растет. В последние годы растет очень бурно. Вы ведете дело правильно, без лишнего шума и ненужной огласки. Вы хороший врач и хороший бизнесмен. Но в делах такого масштаба этого недостаточно. Нельзя прибрать к рукам миллиард, особенно российского происхождения, без определенных и значительных связей. Но и этого недостаточно. Надо иметь соответствующее…
Поплаков замялся на секунду, подыскивая определение:
– …соответствующее молчаливое согласие определенного круга. Разрешение. Без которого, конечно, ничего не будет. – Он посмотрел Леше прямо в глаза и улыбнулся. – Как не будет и человека, решившего взяться за дело без него.
«Все, что будет говорить тебе Поплаков, – очень серьезно», – сказал ему в машине Лазари.
– Это мой уровень, господин доктор.
Пауза в два, ставших гулкими, удара Лешкиного сердца.
– И такое согласие у меня есть
Он остро взглянул Леше в глаза и остался доволен расширенными золотым маревом, словно белладонной, зрачками:
О проекте
О подписке
Другие проекты