Под длинным столом главного зала послышался шорох, и в следующий момент оттуда выскочил Подонок, ползая на своих коротких лапах и принюхиваясь со звуком лягушачьего кваканья. Пёс принялся грозно осматриваться по сторонам, но когда заметил мальчишку и исхудку, то довольно высунул свой огромный язык и принялся вертеться вокруг их, создавая шум.

– Вот же, – чуть было не выругался Марк, – ты-то откуда здесь взялся, Подонок? Ну-ка иди на своё место.

Однако Подонок не слушался, а, наоборот, принялся покрывать штанину марка слюнями от своего языка.

– Ну-ка, фу! – грозно сказал Малия и резко присела на корточки, оказываясь с псом лицом к лицу и смотря на него тяжёлым пронзительным взглядом.

Как ни странно, но это действительно подействовало, и Подонок замолчал, засунул свой язык в широченную пасть и удивлённо смотрел на исхудку. В следующий момент, Малия схватила его за щёки и немного растянула их, продолжая смотреть в глаза пса.

– Подонок, не сейчас, – тихо сказала она, – вернись на своё место и продолжай спать.

Она отпустила его щёки и поднялась, а Подонок обиженно квакнул и уполз обратно под стол.

– Ничего себе, – удивился Марк, – как это у тебя так ловко получилось?

– У меня есть опыт общения с алькарскими псами. Я ведь всё-таки жительница северного королевства, а там таких зверьков полным-полно, так что к каждому нужно искать подход. Ну всё, пошли.

Неожиданно для него, Малия направилась к выходу и открыла засов, а после и вовсе начала отворять тяжёлую дверь.

– Стой, ты чего творишь?!

– Марк, ну я же попросила говорить тише, ты можешь всех разбудить. Я хочу, чтобы это увидел только ты, на это есть причины.

– Там же плакальщики, они могут убить тебя. Эти твари, наверняка, уже почувствовали твой страх и ждут у порога.

– Я не боюсь их, – ответила Малия, – и ты тоже не бойся. Мы многого о них не знаем, так что тебе стоит на это взглянуть. Ты веришь мне?

– Теперь не знаю…

– Марк.

– Хорошо, ладно, допустим верю, но я до сих пор не понимаю зачем нам идти наружу. Меня они не видят, но ты – для них добыча.

– Я знаю, – согласилась девушка, – но не стоит повторять ошибки алькаров. Не нужно недооценивать мой народ.

Малия вышла наружу, оставляя проход для Марка, и ему ничего не оставалась, кроме как выйти за ней следом. Оказавшись на улице, он закрыл дверь, чтобы плачь не доносился в дом, и внезапно лёгкая дрожь ударила по всему телу. Они были везде, их душераздирающее рыдание доносилось со всех сторон, на мальчишку сразу же накатил страх. Примерно десять костлявых лазурных силуэтов со звериными черепами бродили по деревне и поливали землю своими светящимися лазурными слезами. Психика с трудом терпела всё это, на него нахлынули ужасные воспоминания, но Марк уже сделал шаг, пути назад больше нет.

Внезапно он вспомнил о Малии, и начал искать её в этой ночной темноте. Исхудку он заметил возле веранды, рядом с прудом, где она сидела на траве в своём ночном платье и водила пальцами по поверхности воды. Она посмотрела на него и даже в темноте он смог понять, что девушка улыбнулась, благодаря чему на душе стало немного спокойнее, а потом она поманила его к себе рукой. Плакальщики продолжали бродить по деревне и рыдать вполне человеческими голосами, при этом они не обращали внимания на Малию. Неужели она настолько сильно не боится их, что они просто не видят её в этой темноте? Он прошёл мимо одного из полупризраков, который был размером вдвое больше собаки, и вновь убедился в том, что твари его не видят, после чего быстрым шагом преодолел расстояние от него к пруду.

– Может теперь объяснишь, что всё это значит? – тихо спросил Марк.

– Садись, – Малия погладила рукой по траве рядом с собой.

Марк послушался и сел возле исхудки, после чего она вдруг закрыла глаза. Так она просидела полминуты, пока с противоположной части пруда в их сторону не направился крупный плакальщик, двух метров ростом. Такое поведение полупризраков Марк не перепутает ни с чем. Тварь обнаружила свою жертву. Он начал рыдать сильнее и намного жалобней, всё быстрее и быстрее ковыляя на своих костяных лапах, передвигая своё сгорбленное полупрозрачное тело.

– Малия, это уже не смешно, нужно уходить.

– Я же говорила, что тебе не нужно их бояться, – она открыла глаза и посмотрела на приближающуюся тварь.

– Всё зашло слишком далеко, он тебя убьёт, а я не собираюсь на это смотреть, – он схватил её за ледяную руку и попытался стащить с места, но она одёрнула её.

– Ты всё испортишь, – сказала она, – ты ведь сказал, что доверяешь мне. Или это были просто слова?

– Нет, не просто…

– Тогда сядь, – потребовала она.

Взгляд у Малии был достаточно жёстким, чего мальчишка ещё ни разу не замечал, это сильно настораживало. Судя по всему, исхудка и впрямь знает, что делает, но это по-прежнему не внушало доверия. В конце концов, он ведь и впрямь доверился ей, а значит она хочет поделиться с ним чем-то важным, чем-то, что решила показать лишь ему. Не стоит предавать её доверие. Марк попытался успокоиться и уселся обратно на траву, а плакальщик между тем уже шёл в воде пруда, широко раскрыв трясущуюся пасть. Лазурные слёзы начали литься ещё сильнее, и когда до него оставался всего метр, Малия внезапно выставила свою правую ладонь вперёд. Ладошка засветилась мягким белым светом, и плакальщик перестал дрожать, закрыл свою пасть и лег в пруд. В следующий момент полупризрак перестал рыдать, его плачь перешёл на тихое хныканье, он медленно выполз из воды так, чтобы череп оказался на траве, почти у самых ног Малии. Исхудка продолжала испускать свет своей ладошкой, и Марк видел, что это свечение приносило плакальщику настоящее облегчение. Слёзы продолжали стекать из пустых глазниц по призрачному черепу, но теперь это существо выглядело, как раненный зверь, лежащий и просто получающий спасение под светом ладони Малии.

– Не понимаю, – Марк не верил своим глазам, – как ты это делаешь, почему они тебя не трогают? Только не говори, что ты такая же…

– Нет, Марк, – улыбнулась Малия, – увы, но в этом плане мы с тобой разные. Плакальщики могут видеть меня и атаковать, но у них пропадает желание делать это, как только я применяю свою силу.

– Так ты чародейка?

– Я не могу управлять магическими потоками. Это врождённая сила исхудов, которой обладаем только мы. Кстати говоря, мне стоит больших усилий, чтобы поддерживать это состояние, благодаря которому они видят во мне не цель, а спасение.

– Но как? – удивлению Марка не было предела, – Почему ты не говорила об этом даже Декарну?

– На то были причины. Ты ведь уже в курсе, что некоторые народы обладают врождёнными магическими способностями. Земельники способны поднимать вещи на расстоянии, лики убивают своей внешностью, афы общаются при помощи мыслей. Исхуды – не исключение. Знаешь о волшебнике по имени Атмос Гринм?

– Конечно знаю, – закивал антиец, – много раз слышал. Даркли даже сказал, что сильнее его в магическом искусстве не было ещё никого.

– Он очень отличался от других алькаров своей добротой. Это по истине величайший чародей всех времён… И однажды он посетил Белые долины.

– Ты знала этого самого Атмоса Гринма?

– Нет, что ты, я тогда ещё не родилась. Это произошло пять столетий назад. Атмос Гринм чувствовал скрытую силу внутри моего народа, и именно он помог нам раскрыть её. Он ближе всех продвинулся к пониманию природы плакальщиков, поэтому смог обучить нас не как уничтожить их, а как помочь. Этот волшебник научил исхудов смотреть на этих существ по-другому. Сам посмотри на них, Марк, они ведь страдают. Ужасно страдают.

Тихо хныкающий плакальщик всё также лежал в пруду, слёзы продолжали капать из его глазниц. Полупризрак выглядел безумно жалко и больше не внушал никакого страха, а лишь пользовался спасительным сиянием ладони Малии, пока выдаётся такая возможность. Это зрелище напомнило Марку тот самый сон, который скорее всего являлся явью. В тот раз он находился в серой пустыне с бирюзовым небом, и на песке лежал такой же плакальщик, тот самый который убил Марка в пустыне. Малия права на счёт этих существ. Они страдают, но в Междумирье в них видят лишь угрозу, с которой нужно бороться.

– Я понимаю, – сказал Марк, – не хотел себе в этом признаваться, но я тебя понимаю. Эти существа всю мою жизнь внушали страх, а после убили моего лучшего друга, а потом и меня. Поэтому я не хотел видеть в них, что-то кроме ужасной угрозы, против которой до сих пор не нашлось оружия, за исключением жалкого ночного стекла. Но в последнее время происходит слишком много событий. Я и сам уже заметил, что с ними что-то не так, но вот только что? Этот вопрос так и остаётся без ответа.

– Вот как, – Малия заметно расстроилась, – я думала, что ты дашь мне ответ… Ты очень тесно связан с ними, поэтому я решила, что ты что-то знаешь. Все эти твои сны, должны были что-то значить.

– Прости, Малия, но я знаю гораздо меньше тебя. Та девушка, что является во снах, постоянно хочет что-то показать мне, но видимо Бракас прав, и я слишком тупой, чтобы это понять… Кстати, как ты вообще создаёшь это заклинание? Другие маги могут так делать?

– Только тела исхудов выделяют особую силу, которая и приносит плакальщикам облегчение. Искры у нас нет, мы просто переделываем волшебство, соприкасающееся с нашим телом. Атмос Гринм научил нас концентрировать магию на поверхности тела, обволакивая его, благодаря чему плакальщики нас и не видят. На ладони я собираю большую часть своей силы, чтобы облегчить бедолагам боль, но это процесс недолгий. Атмос Гринм сказал нам не распространяться об этих способностях, так как многие захотят использовать слабых северян в своих целях.

– Мудрый совет, – подтвердил Марк, – мы, антийцы, знаем какого это, когда тебя используют. Ничего хорошего в этом нет… И часто ты проводишь ночи под открытым небом?

– Постоянно. Как я уже говорила, я не вижу в плакальщиках зла, лишь жертвы. Даже если моих сил достаточно, чтобы облегчить страдания хотя-бы нескольким за ночь, то я обязательно должна это сделать. Я не могу оставаться в стороне, видя как они плачут. – Малия положила руку на свой живот, – В тот день, когда мы с сестрой попали в темницу, была точно такая же ночь. Я собиралась выйти на балкон, чтобы оттуда даровать плакальщикам спасительный свет, но там уже находились двое стражников. Они были пьяны и развлекались тем, что сыпали на призраков пыль из ночного стекла. Это не убивает, но доставляет плакальщикам ужасную боль. Они сильно плакали и бились телами о каменные стены, а пилимы смеялись и продолжали сыпать пыль. Я попыталась остановить их, но они не слушали, стали выталкивать меня обратно, и в какой-то момент я разозлилась и толкнула одного из них. Стражник поскользнулся на выроненной бутылке и выпал с балкона. Плакальщики отомстили своему обидчику, а мне пришлось смотреть, как его тело постепенно превращается в тлен, и понимала, что это моя вина. Второй стражник вывел меня вниз и предъявил обвинение в убийстве, и я не стала оправдываться. Кровь на моих руках, это было отвратительно, оставалось только смириться и отдать свою жизнь за ту, которую погубила. Ты, наверное, не знаешь какого это убивать.

– Знаю… Я поджёг антийского солдата, а потом он упал со скалы. Мерзкое чувство. Но потом я перестал испытывать раскаяние, ведь он собирался меня убить, а я лишь защищался.

– Всё-таки мы с тобой отличаемся. – улыбнулась исхудка, – Так ты правда не знаешь откуда у тебя такая сила?

– Нет. Поверь я и сам очень хочу знать, но отгадка пока что где-то далеко.

– Ясно. Тогда пообещай мне…

– Я никому не скажу, – предугадал её слова Марк, – будем считать, что нас здесь не было. Если решишься, то сделаешь это сама.

– Спасибо, это действительно очень важно не только для меня, но и для всего моего народа… Пошли спать, Марк, уже поздно.

***

Ночное небо озарял пожар, объявший город, и выжившим октасам приходилось бежать прочь в его свете. Рогатые добились того чего хотели, и теперь последний оплот Чёрной Империи пал и вскоре превратится в выжженные руины, в которых покоятся остатки их некогда великой цивилизации, которая уже через пару столетий будет полностью вычеркнута из истории. О них забудут, и никто не будет помнить, кроме их злейших врагов, но это лишь расплата за все те грехи, что творили октасы, провозгласив себя владыками всего Междумирья. Но надежда никогда не умрёт, пока хотя бы один представитель их народа остаётся жив, поэтому нужно сделать всё для того, чтобы увести уцелевших горожан на восток, в неизведанные земли.

После засады в Драконьих хребтах, Дотрасу удалось вывести оттуда чуть больше тысячи воинов и привести их обратно в южный город. Полководец взял на себя ответственность перед всем народом октасов и приказал собирать провизию и запрягать повозки, так как у Южного руба больше оставаться нельзя. Он пообещал, что на юге их народ освоит новые земли и восстановит империю, но этому не суждено было случиться. Пилимы не стояли на месте, всё это время шли по пятам поверженной армии и, обойдя город, напали на переправу, уничтожив пристани и плоты с повозками, а затем наступил черёд города. Прорываться к южным воротам пришлось с боем, в котором Дотрас потерял почти половину своих воинов, но все же смог вывести октасов к горящей пристани и на уцелевших лодках начать переправу через Южный руб. Воины переправились последними, так как задерживали пилимов, из-за чего погибла ещё треть.

На том берегу не было никакого спасения, а лишь очередные испытания, свалившиеся на головы всей расе, но Дотрас продолжал вести их на восток. Выжило не больше трёх тысяч, среди них много раненных, а тех, кто способен держать оружие, не наберётся и нескольких сотен. Не было ни повозок, ни ездовых крогов, ни запасов еды, а спустя двадцать дней, когда они наконец-таки вышли в неизведанные земли, где звёзды светят даже днём, их настигли преследователи рогатых. Пилимы не собирались отпускать своих бывших надзирателей, решив избавить Междумирье от всех октасов. Дотрас приказал выжившим идти дальше на восток, дабы избежать гибели, а сам с остатками воинов решил пойти в последний бой, чтобы задержать пилимов. Так продолжалось почти целый свет. Рогатые атаковали, октасы оборонялись, а после искали укрытие. Каждая атака, каждая диверсия в лагерь врага предпринималась для того, чтобы дать жалким остаткам их народа уйти как можно дальше, но с каждым разом защитников становилось всё меньше. Однажды рогатые смогли обнаружить укрытие неугомонных октасов и напали, пока большая часть из них спала. После этого налёта Дотрас остался один, посреди неизвестных земель, кишащих гигантскими хищниками. Пилимы продолжали своё преследование, но воин упёрто шёл на восток, изредка вступая в схватки с верховыми разведчиками и скрываясь в лесах, куда рогатые боялись сунуться из-за гигантских зверей, поэтому Дотрасу удавалось оставаться в живых. Обессиленный, раненный, потерявший всё, что у него было, он всё равно продолжал свой путь, но понимал, что жить ему осталось недолго. Надежда настигнуть уцелевших беженцев всё ещё не покидала воина.

Шёл второй свет его скитаний по звёздным землям, и вот однажды в очередной день, который казалось бы ничем не отличается от предыдущих, в воздухе раздался очень знакомый свист. Пилимский лучник всё же достал его. Магический наконечник стрелы пробил чёрный доспех насквозь и торчал прямо из живота Дотраса. Обессиленный воин упал на колени, истекая кровью, и посмотрел назад. Рогатые стояли на вершине холма, довольные тем, что исполнили свою клятву, и последний воин октасов пал. Они даже не стали спускаться, чтобы добить его, вместо этого бросили последний презренный взгляд, развернулись и отправились в обратный путь, оставив своего врага умирать. Всё закончится так, как предполагалось, смерть настигла его в чужих землях, как изгнанника, того, кто был верен Чёрной Империи и её жёстким порядкам. Но Дотрас не был расстроен, ведь он прекрасно осознавал то, что пилимы смогут построит новое сильное государство, которое станет служить на благо всему Междумирью и станет наставником для всех тех, кого сюда забрасывает Звёздный Вихрь. В какой-то степени он был даже рад, что всё так закончилось, жаль только то, что октасы сами не смогли понять свободу, которой достоин не только их народ.

Жизнь всё никак не покидала павшего воина, и он решил воспользоваться этим, чтобы продолжить свой путь, ведь рогатые ушли, а значит другим октасам ничего не угрожает, их нужно предупредить. Возможно все они уже пали жертвой гигантских хищников или других отрядов рогатых, но это не было причиной прекращать путь. Целые сутки Дотрас полз на своих коленях, а последние несколько часов и вовсе выбился из сил и карабкался руками, впиваясь пальцами в землю. Стрела, пробившая его насквозь, не давала начаться обильному кровотечению, но постепенно подводила к нужному эффекту. Он чувствовал, что смерть совсем рядом, но даже не думал, что настолько. В какой-то момент он почувствовал под собой необычную мёртвую почву, на которой не было ни одной травинки, а когда смог поднять голову, то увидел над собой очень хмурое небо, нависшее над этими ужасными краями. Оглянувшись назад, Дотрас узрел всё тот же прекрасный цветущий мир, голубое небо, где звёзды мерцают днём, и он резко перевоплощался в эту мёртвую землю, которая являлась полной противоположностью. Кровавая пелена застилала взор, но он всё же смог заметить перед собой необычное существо. Дотрас поднял голову и увидел высокую фигуру, состоящую из одних костей. Ужасная оскалившаяся пасть с длинными зубами, оно не имело глаз, так как его череп был лопнут, и в этой дыре пылало пламя необычного синего цвета. Существо опустило голову и смотрело на умирающего октаса, опираясь руками на длинный меч, а на спине виднелась пара длинных костяных отростков, похожих на крылья, но существующие отдельно от остального тела. Оно не нападало, вообще не вело себя враждебно, а лишь наблюдало, но Дотрас чувствовал, неизвестно как, но чувствовал, ему что-то нужно. Последний воин октасов сделал ещё одно усилие и смог подняться на колени, сильно истекая кровью. Совсем скоро он умрёт, но предчувствие подсказывало, что ещё ничего не кончено, а потом существо сунуло свои пальцы в дыру черепа, и они запылали синим пламенем. Оно протянуло горящую конечность Дотрасу, призывая дотронуться до неё. Октас, чья жизнь висела на волоске, задумался, но в этот момент рядом возникла бледная худощавая дева в чёрной мантии и с яркими голубыми глазами.

– Довольно, – она смотрела прямо на Марка, но явно обращалась не к нему, – отпусти его.

После этих слов Марк внезапно очнулся и почувствовал сильный приступ боли у себя в голове. Он обхватил её руками, пытаясь унять эту боль, но потом почувствовал ужасный холод, из-за которого всё тело пустилось в дрожь. Мальчишка резко пришёл в себя, но оказался не в своей кровати, вместо этого он сидел на сырой холодной земле, усыпанной тонким слоем снега. Бушевала ужасная метель, которую Марк видел впервые за свою жизнь, крупные хлопья снега неприятно били по коже и мешали обзору, кроме того, из-за густых туч было слишком темно. Справа, в сотне метрах он него, находился лес, который немного пугал своим мрачным видом. В этом диком снегопаде вперемешку с ветром он заметил тёмный женский силуэт рядом с собой. Девушка повернулась, на Марка устремился взгляд голубых глаз, чьё сияние было легко различимо в такой обстановке. Она, как всегда, высокомерно смотрела на него и насмешливо улыбалась.

– Что такое, Марк? – спросила она, – Антийцы не знают, что такое холод? Придётся потерпеть, скоро вновь окажешься в своей уютной тёплой кровати. Ах да, извини, что отвлекла тебя от такого интересного сна.

– Это тоже сон? – от холода Марк щёлкал челюстью, – Куда ты меня закинула на этот раз?! Что тебе нужно?!