За осенью приходит зима, потом весна, потом лето. Ты все так же бежишь утреннюю «пятнашку», не обращая внимания на дождь, снег, ветер, на грязь или лед под сапогами, так же проходишь «полосу», так же ползешь, загребая локтями по «зеленке» на тактике, так же уютно прижимаешь приклад АК-47 на огневой подготовке и так же спишь на политзанятиях. Но ты уже не тот. Не такой, как год назад. У тебя не тот взгляд, не тот шаг. И «пятнашка» не стала короче, и «полоса» осталась прежней, а ты изменился. Бежать стало легче, ходить стало легче, пайки стало хватать, сон стал короче, но глубже. За пятнадцать минут можно отдохнуть, как за три часа полноценного сна. Мышцы перестали болеть, колени начали разгибаться по утрам без характерного скрипа, и сон стал совсем другим. Уснуть под залпы учебных стрельб – запросто! Проснуться от лесного шороха – без проблем. Сон стал спокойный уверенный и очень чуткий, но глубокий, без кошмаров и сновидений. А вот что вообще не изменилось, так это постоянное присутствие взводного за спиной. Взвод «похудел» на половину и конца этому похуданию не видно. Двое разбились на прыжках с километровой высоты на «крыле», один пропорол себе живот при десантировании на лес, хоть и живой остался, но, судя по длине фиолетовых кишок, которые вырезали у него в госпитале, до конца жизни жрать ему манную кашу и запивать ее кефиром. Многие сломались на «физухе», не выдержав нагрузок, кое-кто нагрузки выдержал на силе воли, но взводный, на то и взводный, что бы понимать: ну не дал Бог силушки. Сила воли, это хорошо, но мало. С такой волей, в командный состав какой-нибудь воздушно-десантной части. Или пехота морская. А в разведке, силы воли маловато будет. Тут без здоровья никак нельзя. Если ты все силы на марш-бросок выложил, то думать тебе уже нечем. Потому как вымотался ты и думаешь, как бы от кислоты молочной в мышечной ткани избавиться, а не как твоему подразделению задачу боевую выполнять, да так, что бы весь твой личный состав не полег в землю, пусть она пухом другим будет, а домой, на базу вернулся, медальки да ордена по грудям цеплять. До медалек и орденов еще далеко, но думать об этом никогда не рано. Потому и учат нас, остолопов, как в любом случае в живых остаться. Погибнуть с честью может любой, только погибель та бестолкова и бессмысленна. Честью своей ты врага не испугаешь и вреда не нанесешь, а вот если выживешь, то не раз ему напакостить сумеешь, а это важнее всего. Да и стоит обучение наше не дешево, да и обормотов таких поискать надо. Чудо-богатыри, перемазанные грязью «полосы», с дыханием кузнечных мехов, измученные до предела, голодные как волки, тянутся по стойке смирно, жадно поедая глазами взводного, который, не торопясь прогуливается перед шеренгой, с сомнением размышляя: дать команду «Перекур с дремотой 10 минут» или загнать загнанных разведчиков на полосу еще разок, для поднятия боевого духа. Очевидно, крепость боевого духа сомнений не вызывает, потому взводный еле слышно роняет: «Вольно, разойдись, переку…..». Окончания фразы никто не слушает, потому, как она знакома до боли, но что бы ее услышать от взводного приходиться обильно полить землю-матушку соленющим потом славных последователей Рихарда Зорге и Максима Исаева. Хотя это сравнение не совсем корректно, потому как готовят из нас не Штирлицев, а скорее Скорцени. Разведка-разведкой, но основной упор на диверсионную деятельность в глубоком тылу «вероятного противника». Взрывчатка, скрытные марши по «зеленке», выживание без пищи, воды, тыловой поддержки, без связи, оборудования, в одиночку и группой, так что к концу первого года обучения, я убежден, что смогу построить здание Минского цирка в Антарктиде за месяц одним штык-ножом. Ощущение это обманчиво, но непокобелимая вера в могущество собственных возможностей не отпускает. Фортификацию изучаем только на предмет ее слабых сторон, на предмет разрушения с использованием взрывчатки, местных ресурсов, селей, лавин, разрушения плотин, подрыва хранилищ ГСМ, электростанций. Языки учим на предмет допроса захваченного «языка» в полевых условиях. «Где есть быть твой командир?!», «Как зовут твоя часть?!». Никакого тебе, понимаешь, Шекспира или Лопе де Вега, но и этого должно хватить, потому как с противником язык чесать, особенно некогда, получил информацию и свалил, пока пятки не подпалили. Как сделать бомбу своими руками? Так это запросто! Оказывается на обычной кухне всегда найдется с полдесятка компонентов, которые при смешивании дадут, если не полноценный боевой фугас, то, во всяком случае лупанет так, что газовую трубу на куски порвет, остальное сам газ бутан-пропан сделает. Обесточить оборонный завод, нарушить систему связи, повредить теплоснабжение, забить эфир помехами, угробить электростанцию и свалить под шумок так, как будто и не было тебя там никогда. Мы не мясники войны, мы не захватываем плацдармы до прихода основных сил, мы не заваливаем все вокруг своими и чужими трупами, не выжигаем гектары напалмом, не гробим гражданское или не очень, население. Эта работа для десанта или морпехов. Мы – хирурги войны. Если у тебя воспалился аппендикс, хирург, если он не под кайфом и не дурак от рождения, не станет делать тебе трепанацию черепа или ампутацию конечностей. Он аккуратно отсечет воспаленный, да и ненужный отросток, и дальше будешь жить-поживать, как во всех сказках писано. Танковая дивизия? Можно ее бомбить с воздуха, расстреливая из ПТУРСов, теряя своих и выкашивая чужих, развернув это в полномасштабную боевую операцию. Да только с воздуха всех не переколошматишь, да и ПВО «вероятного противника» не пальцем на мусорке делали, они свое дело тоже неплохо знают, а потому из двадцатки штурмовиков, глядишь, пятерки, а то и десятки не досчитаешься. Тут то про нас и вспоминают. Нет, супротив танков мы не выстоим, и не нужны нам эти танки, и не увидим мы их вообще, скорее всего. По данным аэро-фото вычислить склад ГСМ ничего не стоит, а склад, это бомба, под которую только запал подложи – само бабахнет, так, что пожарные местные, неделю только нас материть и будут. Скрытно пришли, заряд заложили, взрыватель выставили на пару часов, желательно, под утро, что бы народу было поменьше, и растворились в ночи, аки духи лесные. А танки без горючего не поедут никуда, будут стоять родимые, как вкопанные, дожидаться солярки, да масел технологических, которые тоже не валяются, где попало, а хранятся на складе ГСМ, который дым уже пускает в безоблачное небо. А пока тыловое обеспечение порядок наведет, горючку перебросит, пожар потушит, жителей успокоит, так столько времени пройдет, что оперативная ситуация целиком поменяется, и возможно, дивизия эта танковая, вместо передовой, в глубоком тылу окажется, а может и в окружении уже. И все благодаря группе ребятишек, которые не стесняются гадости устраивать противнику своему «вероятному». Но что бы гадости устраивать, сначала их изучить нужно, желательно в подробностях, вот и грызем мы гранит науки, постигая все, что может стрелять, бить и взрываться. Вертолет? Запросто. И в воздух подниму, и долечу, куда нужно, а вот оказаться на борту, когда я садиться буду, тут уж не советую. Посадку я организую, но быть ей аварийной, как пить дать. Потому, как три часа налета, это пшик, а не налет. Азы показали, на тренажере попробовали, пять практических занятий провели и все. Летунов, вон, по пять лет учат, что бы пташек своих в воздух поднимать, а у нас это все слегка. Оно и понятно, нас «профи» довезут, а если что, так вертушку только в воздухе удержать, что бы не грохнулась с высоты, если с пилотом чего случиться, а к аварийным посадкам мы готовы, чай не барыни. За то с другой техникой – полный порядок, что танк, что БТР или БМП, тут без проблем. Сел за руль или рычаги, и понеслась душа в рай! Хочешь по шоссе, хочешь по «пересеченке», красота! Воскресные десантнички больше не смотрят снисходительно, потому что сунул ему кулак в печенку, а потом добавил сапогом в бедро, и смотрит он на тебя уже с пола, не то, что уважительно, но с пониманием того, что не даром здесь грызут гранит науки убивать. Оно и верно. Уже многое стало привычным и понятным, хотя многое еще и не ясно. Например: «вероятных противников» много, но основной упор ставят на «америкосов». Оружие ихнее в деталях, техника, табель о рангах, да и английский учим больше всего. Почему спрашивается? Неужели с ними воевать будем? Обгадились они во Вьетнаме сильно, больше никуда рыла не кажут, так чего ж нас так натаскивать? Но «им», там наверху, лучше видно и понятнее, наверное, а нам не рассуждать, а подчиняться и выполнять приказы вышестоящего начальства, в лице нашего взводного, которому опять пришла в голову гениальная идея закинуть нас на полосу. Ну, что ж? Полоса, так полоса. Нам приказано, мы выполняем. Раз за разом, день за днем, месяц за месяцем. Еще один год прошмыгнул мимо, уже и выпуск недалече. «Физухи» поубавилось, основной упор на теоретические занятия, с последующим применением их на практике. Неделю учимся, неделю в полях корячимся. Погода роли не играет, разведка, народ неприхотливый. Нарядов поубавилось, разве что, совсем разбосячишься и схлопочешь «вне очереди», но это уже редкость.

Однако учения, есть учения. Особенно, если они в составе дивизии, а то и округа. Мы-то все, конечно, «приданные», без расшифровки своего диверсионного статуса, как взвод мотопехоты, без мото, вело, авто и авиа. Сами по себе, но в составе. Ни то, ни сё. За нами поле, чуть спереди два холма, зеленкой поросшие, как сапожная щетка на закате своей военной карьеры. Кое-где торчат кусты, кое-где деревья. Мы почти между ними, а прямо перед нами – километра четыре – делянка вырубленная, да только рубил ее тот, кому вся эта рубка – по бубну была. Пни высотой до метра, для техники – совершенно непроходимые. Пробиться можно, но времени на это уйдет море, а вот пехота с десантурой проскочат, как по маслу и прямо на нас, грешных, которые уже три часа лопатками и лопатами машут с энтузиазмом экскаваторов, перекапывая перешеек между холмами. Чего нас запихнули сюда, ясно и без объяснений. Точно за нами, единственный удобный выход в тыл дивизии, которая в землю зарылась так, что с места ее не сдвинуть, хоть с воздуха утюжь, хоть с земли молоти. Но «воздуха» у нашего противника, считай и нет совсем, а вот дивизион «Градов», разведка наша засекла, плюс гаубицы, да танковый полк, плюс живой силы до двух дивизий. Но это все семечки. Окопы в полный рост, пулеметные гнезда, противотанковые орудия, ПТУРСы, снайперы, по три на каждые двадцать метров обороны. Укакаются, короче, наши оппоненты штурмовать, умоются условной кровушкой. И понимают это они, что в лоб – условно ложить условных солдат. Но делать-то нечего, с флангов – не обойдешь. С одной стороны – река, с другой мы, поперек двух холмов, чтоб их черти съели. На холмах – по наблюдателю. В кусты затерлись, бинокли достали и сидят себе на связи. Над линией окопов прохаживается капитан-наблюдатель. Очень важный и слегка отстраненный. Мол, меня все это не касается. По рации своей переговаривается с кем-то далеким, но очень серьезным, потому как замирает и вытягивается на приеме. Что ему там говорят, никто не слышит, но смотрят с опаской, от его решения зависит результат наших учений. Как мы себя проявим, и как он засчитает наши действия, какую оценку поставит. А действия наши просты как грабли. Копошимся в земле-матушке, набивая себе мозоли на верхних конечностях, погружаясь понемногу в каменистую почву. Капитан забеспокоился, заволновался и поскакал к взводному, который, нужно отдать должное, ковырялся в земле бульдозером, не чураясь тяжелого солдатского труда.

– Новая вводная! Командир взвода и командиры отделений уничтожены снайпером! Выбыть из расположения взвода!

Тихо матерясь, наш взводный с командирами отделений, вылазят из полуотрытых окопов и бредут в тыл, метров на сто. Приближаться и командовать, по условиям учений им уже не положено. Командование взводом принимает замком первого отделения, о чем тут же громогласно и сообщает бойцам, жизнерадостно принимаясь копать дальше. Что то – не то…. Какая-то мыслишка тревожит изнутри… «уничтожены снайпером!» – снайпер! Бросаю надоевшую лопату и несусь к новоиспеченному.

– Серый! – совсем не по-уставному кричу я, – вся «голова» снайпером выбита, значит, снайпер где-то здесь!

Серега, нужно отдать ему должное, не торопится демонстрировать большой интерес к окрестностям, чтобы не спугнуть дичь, спрыгивает в окопчик и командует:

– Связист, ко мне!

Связист пробирается по неглубокой, пока, траншее, остальные трудятся, как ни в чем небывало, демонстрируя исключительную занятость инженерными работами.

– Башка – Глазам! У вас гости под задницей. Задача: обнаружить и м… вырвать-, покосясь на капитана, поправился, – условно уничтожить!

– Глаз один, принял.

– Глаз два, принял.

Капитан подобрался, как гончая перед стартом и замер в ожидании.

Сигнал рации!

– Глаз два – Башке! Гостей нашел. Снайпер – условно мертв, корректировщик – условно жив!

– Шуточки брось, Глаз два. Не угробь их там, на самом деле.

– Принято.

Капитан зашептал в свою рацию, получив ответ, поощрительно улыбнулся.

– Глаз один – Башке! Гостей не обнаружил. На позиции противника – интенсивное движение. Появились РСЗО «Град» в количестве шести штук, разворачиваются в цепь при поддержке пехоты в количестве, до двух батальонов. Предполагаю ракетный удар по позиции нашего подразделения, с последующей пехотной атакой. Предполагаемое время нанесения удара пять-шесть минут.

– П..ц. Съели нас., – Серега не стеснялся в выражениях.

– Серега, – я так и не отошел от командира, – ну пальнут они, а дальше что?

– Этот вот, – кивнул головой на капитана-посредника, – сразу нас к взводному отправит. Таким залпом Большую Китайскую стену снести можно.

– А потом?

– Чё потом? Пехтура попрет, наши позиции занимать, пустые уже.

– Вот именно! Тут они станут, как миленькие, пока технику не подтянут. Место удобное для концентрации сил, если….

– Понял тебя! Бери отделение и вперед. Мы тут пока условно подыхать будем, так что рассчитайтесь там за нас. На связь не выходи, пока не закончишь.

– Принято.

Второе отделение тихо стелится за спиной, стараясь избежать малейшего шума, но выжимая все, что можно из конечностей. Пять минут – срок небольшой для километра, в полной выкладке, по пересеченке, под обрывом реки, любезно прикрывающим от посторонних взоров, но в запасе еще минуты полторы, пока пехота двинет вперед, занимать наши раздолбанные позиции. Но они пойдут поверху, время поджимает, доложить о взятии плацдарма нужно срочно, так что шансы у нас, хоть и хреновенькие, а есть! Хоть бы они только охранение не оставили, а то, как себя наблюдатель-посредник поведет….

По всем расчетам выходило, что зашли мы в тыл артиллеристам, выбрались чертыхаясь про себя на обрыв, осмотрелись. Охранения нет, ребятишки весело бегают с сигарами эр-эсов в руках, имитируя зарядку своих «Катюш», значит, отстрелялись недавно. Пехота рванула вперед, Офицер-артиллерист время засекает, смотрит, уложатся ли его салажата в норматив, посредник неподалеку, прохаживается с независимым видом. Вот и славненько, граждане-хорошие. Дождались, пока пехота окопчики займет, задачу я своим поставил, Грады условно зарядили, пора и нам посуетиться. Сорок метров до позиции артиллеристов проскочили на одном дыхании. Сам я офицерика достал, сапогом между лопаток, после чего он пропахал пару метров своим рубильником. Кляп в рот, что бы команды подать не успел, нейлоновый трос на большие пальцы рук за спиной, и лежит он, родимый, мычит только грозно, а так, ничего – спокойный. Ребятишки мои «прислугу» уложили носом в траву, похоже, без жертв обошлось. Майор-посредник выкатил гляделки, как окунь глубоководный, не совсем понимая, что происходит.

– Связь!

– Малая башка – Глазу один. Доложите диспозицию!

– Глаз один – Малой Башке. Подразделение условно уничтожено. Позиция занята противником, сейчас и до меня доберутся!

– Не дрейфь Глазок, щас мы тебя прикроем!

Подхожу к Посреднику.

– Товарищ майор. Подразделение «Синих» захватило Установки «Град» «Зеленых», в количестве шести штук и произвело условный залп по пристрелянным ориентирам. «Зеленые» занявшие позиции нашего подразделения условно уничтожены, после чего Установки «Град» выведены из строя с использованием собственного топлива и боекомплекта.

– Ну, ты и нахал…… рядовой?

– Так точно, товарищ майор!

Посредник зашептал в свою моднющую рацию, зеленея от мата, несущегося в ответ, пожимая плечами и отворачиваясь от перепачканных лиц моих обормотов, невероятно довольных собой……

Кабинет Начальника училища отличается исключительной аскетичностью и каким-то неуловимо-стерильным запахом, лишенным характерности и вызывающий сомнения на предмет того, что у кабинета вообще есть хозяин. А хозяин есть, обладатель кирпично-красного лица и идеально-седого ежика. Впрочем, еще и голоса, мощностью своей напоминающего матюгальник на вокзале, с той лишь разницей, что все слова гремят разборчиво. Хотя, отдельные словосочетания непонятны. Не то, что бы совсем – слова-то знакомы, а вот их сочетания выпадают из восприятия, с учетом очень сложных взаимоотношений отдельных наших родственников и самой разнообразной фауной, а так же целой плеядой абсолютно неодушевленных предметов и сказочных персонажей. Фантазия у командира не оставляла желать лучшего, а глубокое знание предмета данных взаимоотношений повергало нас в священный трепет. Мы, это я и злополучный замком первого отделения, стоящие по стойке смирно и героически сносящие ливень слюней, вылетавших из командирской глотки, которую драть он умел, как никто другой. По истечении пяти минут начало приходить понимание того, что вместо почетных орденов и талонов на усиленное питание, мы, скорее всего, попадем под трибунал, а возможно, вообще будем расстреляны без суда и следствия. В процессе последующей весьма витиеватой лекции нам удалось уяснить, что вместо лихих операций в тылу противника, нам нужно было героически помирать на оговоренных позициях, потому как это входило в часть тактической игры затеянной командующими обеих армий, по предварительной договоренности. Оказывается, что в трех километрах за нами стоял, скрытно подошедший танковый батальон, с приданными ему САУ, который в результате предварительной артподготовки, должен был сравнять с землей наши позиции, уже занятые силами противника, пресекая возможный выход «зеленой» пехоты в тыл нашей дивизии. А тут мы со своей инициативой влезли и мало того, что сами угробили «зеленую» пехоту, так еще и «Грады» уничтожили, в нарушение всех приказов нашего командования с их тактическими комбинациями. Все бы ничего, замяли бы и забыли, но на КП «зеленых», как раз находился Главнокомандующий с Министром обороны, которые некстати заинтересовались новой вводной переданной майором-посредником. В результате, в дураках оказались все. Командующий «зелеными», у которого два батальона пехоты уничтожено собственными «Градами», а потом еще и «Грады» взорваны, ослабив возможность подавления линии обороны «синих», а «синие», снявшие с насиженных позиций бронетехнику, отправленную куда-то, к черту на кулички, едва успевшую вернуться началу наступления «зеленых», так ни разу и не шмальнувшую по злополучной зеленой пехоте. Статус нашего взвода не разглашался, потому представлены мы были «партизанами», т. е. призванные на сборы гражданскими лицами, что было неплохим поводом посмеяться и Главкому и Министру обороны, над тем, что «партизаны» сумели изменить ход учений по своему усмотрению, что значительно снизило потери среди гражданского населения. Командующий «зелеными» исходил зелеными соплями, но возразить ничего не смог. Тем же вечером, за накрытым столом в бане он поведал своему «синему» коллеге, о том надругательстве, которому он был подвергнут в результате ничем не оправданных действий его подчиненных. «Синему» тоже перепало на орехи, в результате чего, они оба перешли из ранга стратегических королей в ранг тактических пешек, неспособных управлять собственными подразделениями в условиях приближенных к боевым. Наутро все это выслушал Начальник нашего училища, который, хоть и не подчинялся всей этой братии напрямую, но, будучи, всего-навсего полковником, вынужден был выслушивать откровения трехзвездных генералов. А выслушивать он как раз-то и не любил, потому, вместо поощрения за грамотно проведенную операцию в условиях учений, устроил нас на «губу» на десять суток, под соответствующей охраной армейских вертухаев.

Десять дней прошли незаметно. Кормежка приличная, делать ничего не надо, отсыпались, валялись, читали. Никто не беспокоил, и первая боль от обиды, как будто притупилась немного. Солнечный свет, как всегда оказался ярче, чем представлялось изнутри, в камере. Комиссия по встрече заключенных оказалась в составе одного человека – взводного. Представились, честь отдали, стоим, ждем.

– Отожрались, отоспались?

– Так точно, товарищ сержант!

– Выводы сделали?

Посмотрели друг на друга…..

– Никак нет!