Отзывы на книги автора «Владимир Гиляровский»

Лучше всего сказать об этой книге "Москва непарадная". Я то думала, что автор собирает исторические байки, как в Михаил Жебрак - Пешком по Москве . Но только к концу книги поняла - что он был современником 19го века, и многое из рассказываемого видел.
Гиляровский - очеркист, хроникер, поэтому и книга напоминает такие журналистские очерки, связанные только одной темой - Москвой. Иногда - это рассказы от первого лица: как автор водил знакомых по ночлежкам или спускался в коллектор реки Неглинки. Если и просто собрание историй. Мне запомнились: рассказы о художниках, некоторые из которых не выдерживали тяжелого студенчества. Красноречиво названная главка "Чрево Москвы" про Охотный ряд - не самая аппетитная, но ярко написанная. Московское студенчество, имевшее две пары платья и обуви на четверых. Знаменитый повар Оливье - тот самый, с салатом и почти насмешливое обращение "Вась сияссь". Английский клуб, где буквально родились многие сюжеты Пушкина, и откуда буквально вышла "Горе от ума", а Чатский стал Чацким.
При этом есть за автором такой журналистский прагматизм. Он бесстрастно протоколирует и зловонные ямы Охотного ряда, и трагически окончившего жизнь талантливого художника, а о Сухаревской башне прямолинейно говорит

Уж сколько с ней легенд связано...

Любовь у него одна - к Москве. Причем Москва эта - еще царская, нестоличная. Уже преображающаяся - кажется, что этот процесс перестройки бесконечен. Но - все равно сохраняющая свою вековую историю.
Мне нравится читать о городах - в том числе и о Москве. У Михаила Жебрака, и в Андрей Макаревич, Людмила Улицкая, Татьяна Щербина и др. - Москва: место встречи (сборник) - она такая разная. У Гиляровского она получилась - ожидающая. Преображающаяся, перестраивающаяся, гостеприимная и настороженная. Она - помнит. И сейчас, там, за стеклянными фасадами - все та же история. Той деревянной Триумфальной арки уже несколько веков как нет - а название осталось. Не самое современное и привычное чтение - но кому хочется исконно русской истории "на пороге"... Лучшее, что может сделать автор и журналист - искренне любить и любоваться объектом своего творчества. А Гиляровский - любит.

Рекомендую любителям истории Москвы, любителям просто почитать информацию о прошлом города, и заинтересованным флюидами старины. Может что-то тут и не совсем правдиво, если такое вообще имеется, однозначно все равно очень захватывает книга. Буду ещё перечитывать однозначно.

Я живу в Москве. Я люблю этот город. Москва полна памятных и дорогих для меня мест. ГУМ с его знаменитым мороженным – одно из первых воспоминаний детства. В Педкниге на Кузнецком мосту я не один бой выдержала в давке за учебниками, там же неподалеку несколько лет спустя купили обручальные кольца. Но что по большому счету я знала о ней? Ни-че-го. Справочные данные для первоклассника. Что это столица нашей Родины, что её основал Юрий Долгорукий и что здесь живет и работает президент. Стыдно? Еще как!

Что в борьбе с безграмотностью может быть лучше классики? Какая книга о Москве первой приходит на ум? Ответ очевиден. К чтению я приступала, можно сказать, торжественно. Вот как обогащусь знаниями, как блесну ими при случае! Знаниями я и правда обогатилась. Правда несколько однобоко и блестеть мне решительно нечем. Да, я могу выдать теперь информацию о том, что когда-то из зоопарка сбежал взбесившийся слон, его застрелили и теперь на том месте стоит Политехнический музей. Что пожарниками называли профессиональных попрошаек, которые с разрешения своих баринов приезжали в Москву за подаянием под видом погорельцев. Именно поэтому пожарные оскорбляются, если их так назвать. Что пожарных часто использовали в театре, и им случалось ехать на пожары прямо в гриме. Что они жгли запрещенную литературу. Указ такой был.

Но в большей степени я узнала кто, где и как бухал. Две трети книги посвящено трактирам и их посетителям. Там расстегай, там кулебяка, там огурцы. Бухают все. Миллионщики, банщики, портные, художники, писатели, редакторы, солдаты. Все. Столь же подробно описана их закуска. Возможно, я глуха к красоте старины, но мне, честное слово, плевать, кто какую икру жевал, какую водку пил и чем закусывал. Было скучно. Уже на третьем трактире я приуныла. Как натуру приземленную меня волнует из еды только то, что есть на данный момент у меня в холодильнике, а не чьи-то трапезы столетней давности. Умиляет только то, что в то время в Москве еще была дешевая еда. Сейчас она дорогая и очень дорогая. Один наш знакомый, встретив своего друга-иностранца, выслушав его рассказ, как тот с сыном поел в супер-дорогом ресторане аж на 500 баксов, улыбнулся и отвел парня в «Пушкинъ». Иностранец вышел оттуда седой.

Из очерков получается, что Москва до сталинской перестройки была вонючей клоакой с жульем, ворьем и деловыми ребятами в самом центре. Что генералы не гнушались сдавать свои дома самому дну (или верхушке) преступного мира. Что Московской думе было наплевать на чистоту и благоустройство города. Можно возразить, что это «история повседневности», а не путеводитель по достопримечательностям. Но однобокость представленной повседневности угнетает. Я не спорю с тем, что так оно и было. Я хотела бы знать, что было еще. Наверняка ведь было что-то хорошее. В наши дни есть метро, канализация, машины, центр Москвы выглядит не хуже других европейских городов, но при желании грязь всегда можно найти. Остались нищие, проституция, разврат в отдельных кабинетах и пьяные сделки в ночных клубах. Всё это есть. Но так же есть красота и история. И в этой истории не только погань. Пусть меня можно обвинить в дурном вкусе, не буду спорить, но после «Кладбищенских историй» Чхартишвили хотелось бежать и смотреть на всё своими глазами. После гиляровской Москвы только одно желание - врезать еще один замок в дверь и после семи вечера из дома не выходить.

За полвека жизни в Москве я тысячу раз проезжал под (Триумфальными) воротами и на конке, а потом и на трамвае, и мимо них в экипажах, и пешком сновал туда и обратно, думая в это время о чем угодно, только не о них. Даже эта великолепная конская группа и статуя с венком в руках настолько прошла мимо моего внимания, что я не рассмотрел ее — чья это фигура. Я лишь помнил слышанное о ней: говорили, что по всей Москве и есть только два трезвых кучера — один здесь, другой — на фронтоне Большого театра. Только это был не «кучер», а «баба с калачом», по местному определению.
Я поднял глаза и наконец увидал, что это «богиня славы» с венком.