Все вместе вспомнили, что было учение по действиям кавалерии против пехоты. Были учения пехоты против артиллерии. А вот пушки с кавалерией ещё не боролись. Решили, что Суворов имел в виду действия артиллеристов против кавалерии.

Когда пушки запалили, офицеры по молчаливой реакции Суворова поняли, что правильно угадали его замысел.

***

Однажды в Тульчине, где находилась армия Суворова, к нему прибыл проситься на службу некто отрок Алексей Мещерских, у отца которого в бытность служил Суворов.

Отрок был одет как фазан. Зелёный атласный кафтан, коричневый шёлковый камзол, жёлтые чулки, башмаки с золочёными пряжками и высокими красными каблуками. Но лицо русское и, вроде бы, неглупое.

Увидев Суворова, франт взмахнул красной шляпой, низко склонился – с головы посыпалась пудра.

Суворов обнял сына своего бывшего достойного командира и спросил: Где бы ты хотел служить? При штабе, при Вас. Хорошо, сразу и начнём с пехоты. Иди, переоденься. А что, разве я плохо одет? Я готов! А-а… готов?! Тогда идём. Только, чур – не отставать.

Штабные офицеры хихикали, глядя им вслед: Суворов пошёл фазанчика крестить.

День был жаркий. Суворов в сапогах шёл посредине улицы, по толстому слою пыли. Отрок едва за ним успевал, ничего не понимая. Он чихал, сморкался, но терпел. Пот с него лил ручьём, грязь смешалась с пудрой, надломился каблук.

Прошли все улицы, потом – по полям, напрямик – через канавы, перелезали через плетни. У отрока порвался камзол, отлетели пуговицы. А Суворов всё прибавлял шагу и жужжал:

Последуй Аристиду в правоте, Фабрициану – в умеренности. Знаешь, кто такой Фабрициан? Не знаю, – буркнул отрок. Незнайка, немогузнайка, плохо! Солдат должен знать всё!

Отрок не растерялся: Вы тоже не всё знаете. А ну-ка, скажи, чего я не знаю? Как звали мою прабабушку? Суворов хлопнул его по плечу: Молодец, нашёлся! Бабушку знаю – Авдотья. А прабабушку – помилуй Бог! И пошёл опять вышагивать.

На пути – большой сухой ров. Через него перекинуты две тонкие жердинки. Суворов в один миг был уже на той стороне рва.

Отрок решился идти, но рухнул вниз. Еле выбрался, весь измазался в грязи, выбросил шляпу и пошёл догонять Суворова. Рука у него была оцарапана, голова взлохмачена, нога хромала, каблук полностью оторвался. Но он упрямо шёл вперёд.

Горка, лощина, река. Суворов быстро разделся, взял одежду и сапоги в руку и быстро поплыл. Отрок едва приковылял к берегу. Раздеваться не было времени – и он бухнулся в воду во всей одежде.

Противоположный берег был глинист и крут. Он увяз в глине, еле вытащил ноги, на четвереньках взобрался наверх. Вода с него текла ручьями, волосы висели как у протодьякона, в башмаках чвакала вода.

А Суворов уже бежал по лугу навстречу зелёным мундирам мушкетёров. Словно мокрая курица, полинявший с головы до ног, еле плёлся злой отрок. Он знал, что вид его смешон, но шёл твёрдо – второй каблук он давно оторвал.

Солдаты выстроенного на лугу полка беззвучно тряслись от смеха – в строю говорить запрещалось.

Что, Алёшенька, умаялся? – учтиво спросил Суворов. Нет, ничего, – буркнул тот. В отца! Упорен. Твёрд. Молодец! – подумал Суворов.

Суворов попросил у капитана полка шпагу, дал её Мещерскому и поставил задачу: Впереди вал. Взять его штурмом. Первая рота, слушай команду подпоручика князя Мещерского! Веди, Алёша!

Мещерский выбежал вперёд и, закричав: За мной, ура! – побежал вперёд. Рота гаркнула «ура» и кинулась за ним.

Мещерский бежал уже с удовольствием – мытарства заканчиваются, получил звание подпоручика.

И вдруг, когда до вала оставалось несколько десятков метров, впереди блеснул огонь, что-то грохнуло, горячая дымная волна чуть не сбила его с ног.

Холостыми бьют, – пронеслось в мозгу, – коли, руби, – истошно заревел он. Обогнав бегущих мушкетёров, он первым забрался на вал и чуть было не пырнул шпагой первого попавшегося артиллериста.

После испытаний Суворов приказал постричь Мещерского, дать офицерский мундир, сапоги, каску. Обняв еле стоявшего на ногах бывшего фазана, Суворов похвалил его и отправил отдыхать.

***

Однажды Суворов в чине генерал-майора в армии Румянцева, проходя через расположение своих солдат, уступил дорогу барабанщику.

Барабанщик – важная фигура, его слушается сам Румянцев. Ему повинуются наши ноги.

***

Свадьба дочери Суворова, Наташи и Николая Зубова (старшего брата фаворита Екатерины 2), на которую Суворов дал своё согласие, состоялась в апреле. Суворов шутил: Хорошо, что не в мае – век маяться.

Судьба Наташи сложилась счастливо, в отличие от сына Суворова, который (уже после смерти Суворова) в молодом возрасте и генеральском чине утонул, спасая своего кучера, в реке Рымник. На этой реке в своё время Суворов одержал блестящую победу над турками.

***

Командуя отрядом в 500 человек, Суворов разбил при Туртукае турецкий отряд в 4 тыс. человек. Суворов говорил: Бьёт в бою не сильный, а правый. А правда на нашей стороне, с нами Бог. И докладывал Румянцеву: Слава Богу, слава Вам, Туртукай взят, и я там.

***

При ходатайстве о награждении особо отличившихся в одном из сражений солдат и офицеров, Суворов сначала не внёс в списки капитана Лосева за его неуёмное хвастовство.

Но позже, всё-таки, попросил наградить его так: за Мачин – майора чин, за Кобылку и Брест – Георгия крест, за Прагу – золотую шпагу, за долгое терпение – 100 душ в вознаграждение.

***

В Петербурге у Екатерины 2 был большой приём военных. Обсуждали продолжение турецкой кампании. Пришёл Суворов и почтительно раскланялся с истопником. Какой-то генерал сказал ему, что генерал-аншефу, герою, не пристало так с истопником.

Суворов отвечал так: Я здесь человек новый, меня никто не знает, надо заручиться знакомствами. При дворе без поддержки ничего не сделаешь.

Так не в истопнике же искать поддержки.

Сегодня он истопник, а завтра – во какой большой – и князь, и граф, и генерал-адъютант. Так лучше уж заблаговременно.

***

Суворов был остёр на язык. Смело высмеивал всех, кого не уважал, и приобрёл много врагов, которые распространяли про него всякие сплетни.

Например, такую. Когда жена наследника Павла Петровича, княжна Мария Фёдоровна, угощая Суворова, поднесла ему вазу с персиками, Суворов взял всю вазу, отдал лакею и сказал: Неси ко мне.

***

После победы над турками в Кинбурне, Суворов предлагал начальству атаковать и Очаков, чтобы по горячим следам добить турок. Но главнокомандующий Потёмкин решил взять Очаков в осаду, считая, что он сдастся сам.

Суворов писал Потёмкину: Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу.

И только в связи с недовольством солдат и офицеров, обвинявших Потёмкина в трусости, Потёмкин дал команду на штурм. Через 2 часа после начала штурма Очаков был взят.

***

При штурме Измаила было несколько критических моментов, когда турки в отдельных местах побеждали. Адъютанты доносят, Суворов приказывает:

Ваше сиятельство, турки вышли из города в контратаку, казаки во рву гибнут.

Послать туда батальон Апшеронских охотников.

Ваше сиятельство, Кутузов еле держится. Дважды он оттеснял турок, а теперь сам прижат к валу, войск у него осталось мало.

Скажи генералу Кутузову, что я назначаю его комендантом Измаила.

Ваше сиятельство, атакующие истощены, батальоны поредели, а турок видимо-невидимо.

Скачите и скажите солдатам, что я отдаю им в полное распоряжение весь город со всем имуществом на 3 дня.

Ваше сиятельство, турки одолевают…

Не успел Суворов принять какое-то решение, как его австрийский адъютант, которого Суворов за храбрость и честность взял к себе служить ещё в прежние времена совместных действий с австрийской армией, верный ученик Суворова, в белом мундире на белом коне помчался к нашим солдатам. На его пути умирающий полковой священник дал ему крест.

Увидев скачущего с высоты белого всадника с саблей в одной руке и крестом в другой, солдаты воспрянули духом:

Братцы! Георгий Победоносец с нами, он нас благословляет! С нами Бог! Ура! И бешено бросились на турок.

А турки, увидев, что, появившись откуда-то из облаков, сам ангел врезался в их ряды, опешили и массово побежали.

***

Однажды армия Суворова двигалась к месту новой дислокации, останавливаясь на ночлег в попутных деревнях. После одного из дневных переходов, когда и солдаты, и лошади устали, Суворов дал команду остановиться в близлежащей деревне на отдых.

После того, как лошадей выпрягли из повозок, расседлали и стали кормить, Суворов собрал своих генералов и объявил, что ровно через час в следующей деревне по пути следования, находящейся в 10 верстах от места, где армия остановилась, будет очередной военный совет. Все генералы должны быть там в срок. И побежал туда бегом.

Генералам на лошадей рассчитывать было нельзя – пока их накормят, запрягут, пройдёт время. А опаздывать нельзя. К тому же, командующий – бегом, а они – на лошадях? Стыдно. И генералы были вынуждены вслед за Суворовым совершить этот 10-верстовый марш-бросок.

Самые грузные генералы намного опоздали к месту сбора и получили от Суворова серьёзные выговоры и рекомендации по приведению себя в должную физическую форму.

***

Однажды Суворов, будучи уже известным генералом, ехал в южном направлении принимать вверенные ему войска. Он не любил пышных приёмов и славословия и ездил, в основном, ночью и в старой карете, в которой ездят низшие чины.

В один из городков, где его ждали, он с адъютантом приехал вечером. Вышел станционный смотритель и, увидев старую карету, спросил, когда приедет Суворов. Суворов понял, что здесь его в лицо не знают, и решил притвориться слугой своего адъютанта.

Зашли со смотрителем в дом, стали готовить место для приезжающего завтра утром «Суворова». «Слуга» составил компанию смотрителю за ужином, выпил с ним за здоровье хозяина, узнал, чего говорят в округе, ответил на вопросы, как нужно принять «Суворова», притащил сена в прихожую и улёгся на нём спать. Его адъютант, как и положено по чину, лёг в комнате на кровати.

В дом вошла хозяйка и набросилась на «слугу» – она всё вымыла перед приездом Суворова, а он тут намусорил. Смотритель успокоил жену, похвастав, что он знает Суворова, неприятности не будет – пусть слуга здесь в сенях спит.

Наутро «слуга», как и положено, приготовил завтрак своему адъютанту, который с вечера давился от смеха от этого спектакля. Затем они собрались и вышли на улицу как бы встречать Суворова (а на самом деле, уезжать).

Когда они вышли, по улице шёл солдат без ноги на костылях. Он ранее много лет служил у Суворова и хорошо его знал. Солдат увидел Суворова и обратился к нему: Александр Васильевич, Ваше превосходительство, не узнаёте меня? Смотритель набросился на солдата: Пошёл прочь, пьяная рожа, совсем умом рехнулся.

Суворов солдата узнал, назвал его по имени, подошёл, обнял его, сказал ему несколько тёплых слов, быстро сел в карету и уехал.

Смотритель с открытым ртом долго смотрел карете вслед.

***

При подавлении польского восстания Костюшко Суворов проявил большое благородство по отношению к Варшаве. После взятия штурмом Праги (предместья Варшавы) Суворов приказал поджечь мост, соединявший Прагу с Варшавой, чтобы наши войска не смогли перебраться по нему в Варшаву.

Дело в том, что ополченцы польского восстания так яростно защищали Прагу, что в этом штурме доля погибших наших солдат была значительно больше, чем в других сражениях. В отместку за своих товарищей, в пылу атаки, несмотря ни на какие приказы командиров, солдаты по этому мосту перебрались бы в Варшаву, всё бы там разграбили и могли перебить невинных.

Когда же Варшава сдалась без боя, понимая бессмысленность сопротивления, и пыл солдат утих, они туда вошли без больших погромов и резни.

За этот приказ по уничтожению моста перед своими же наступающими войсками, руководство Варшавы преподнесло Суворову золотую табакерку с надписью «Варшава своему освободителю».

***

После подавления польского восстания Екатерина 2 присвоила Суворову через одну генеральскую ступеньку сразу звание фельдмаршала. Вот как она ему писала:

Вы знаете, что как я не произвожу никого через очередь и никогда не делаю обиды старшим, но Вы, завоевав Варшаву, сами сделали себя фельдмаршалом.

Прочитав послание Екатерины, Суворов расставил в своей комнате стулья и стал через них прыгать и приговаривать.

Прыг через стул – это я Репнина обошёл, прыг через другой – Салтыкова обошёл, прыг, прыг, прыг – Прозоровского, Долгорукова, Каменского, Каховского, Эльмпта, Мусина-Пушкина обошёл