перевёрнуты на бок, лежавшая вверх колёсами «Волга» коллектива горела, выбрасывая вверх чёрные клубы дыма. Повсюду валялись какие-то железяки, на некоторые из них, тоже, вспыхивал огонь.
Стали слышны стоны и крики о помощи. Наскоро натянув ботинки, с автоматами на плече, скользя по осколкам битого стекла, офицеры поспешили на помощь. Все окна, выходящие на эту сторону здания, были выбиты. Только сейчас Симонов отметил, что в немецких окнах использовалось толстое, витринное стекло. В соседней квартире осколками стекла была ранена женщина, полковник Лёлька перевязывал её полотенцем.
– Бегите к генералу, слышал, как там кто-то стонал!
Дверь в квартиру Анатолия Дмитриевича была сорвана с петель и валялась на полу, в коридоре. Генерал в спортивных брюках и простыне, накинутой на плечи, пеленал в другую простыню, полуодетую, лежащую на кровати, стонущую супругу. Простыня, в которую он её заворачивал, мгновенно пропитывалась кровью. Как и простыня, накинутая на его плечи, Увидев вошедших, генерал спросил:
– Все целы? Мы вот лежали, телевизор смотрели, всё окно на нас и вылетело. Осколками побило. Меня поменьше, Тамару Николаевну здорово посекло, много крови поте