Редкой цепочкой, пассажиры, направились к громадному зданию, сооруженному из листов рифленого железа, без окон, с трёхцветным арабским флагом над жарко блестящей металлической крышей. Ноги, то и дело, прилипали к расплавленной солнцем мастике, которой были залиты стыки плит. Войдя под крышу сооружения, гордо именуемого – зданием аэропорта, прибывшие не почувствовали ожидаемой прохлады. В большом зале, сновали люди. Женщины с выводками чумазых, черноголовых, вопящих детей, очень похожие на цыган, сидели, и лежали, на сваленных в кучу, грязных узлах. На балконе второго этажа, тянущегося по кругу зала, с интересом наблюдая за приехавшими, стояли бородатые люди, в разномастной одежде, с автоматами «АК» в руках. В воздухе стоял невообразимый шум и гам. Кто-то гортанно кричал на незнакомом языке, одну и ту же фразу, как сломавшийся проигрыватель, на танцах в сельском клубе. Будто на маскарад одетый худой парень, в каком-то средневековом камзоле, увешанном колокольчиками, с громадным, начищенным, медным сооружением за спиной, очень похожим на бочку, звеня бубенцами, на одной и той же ноте, монотонно, как одинокая птица, с равными интервалами, вскрикивал, писклявым, нудным голосом «Май!». К нему подходили люди, оказывается, он продавал обычную воду. П