– Мало ли что я не имею права делать, но делаю…

– Хорошо, я буду говорить, но хочу поторговаться. Сколько скостишь?

– Я не суд, а суд, согласно закону, скостит за то, что сотрудничал со следствием. Рассказывай, как было дело. Да, кстати, денежки ты у него забрал, которые давал под расписку. Давай их сюда, мы их как вещдоки запишем.

– Мы поехали с ним на рыбалку. Волга в том месте, куда мы приехали, была широка и глубока. Перемёт был натянут. Ветер волнами качал нашу лодку, – Курчатов как будто редактировал свою речь и говорил, явно выгораживая себя. – Василий стоял на носу лодки и говорил: «Смотри, какие волны, прямо горы! Ошибся Жюль Верн в своей книге «Дети капитана Гранта», где он говорит, что пятнадцатилетний капитан в бурю, чтобы корабль не затонул, приказал вылить из бочек весь жир, и море успокоилось. Волны в считанные минуты разметали бы весь жир и набросились на корабль, и он бы затонул». Он достал веслом шнур перемёта с крючками и стал его тянуть… Я был на корме, а он тянул перемёт и складывал его в лодку. Неожиданно в десяти метрах от нас всплыла, как подводная лодка, белуга. Мы смотрели на это прекрасное создание природы, раскрыв рты. Вдруг она нырнула… Видимо, она зацепилась за крючок перемёта – он стал уходить вглубь воды. Один из крючков зацепился за штанину работника, и он, взмахнув руками, как человек взмахивает ими от какого-то потрясения, услышав что-то сногсшибательное, и кричит: «Ах, да не может быть!», пошёл ко дну. Я потерял человека и перемёт, а также дар речи. Куда утащила его белуга, было неизвестно… Потом ходили слухи, что в зарослях тростника, возле заводи, рыбаки нашли перемёт… Мой это был перемёт или нет, я не узнавал: не до того было.

– Значит, вы утверждаете, что видели, как он попался на перемёт?

– Да.

– Вот, распишитесь в протоколе и добавьте: «С моих слов записано верно. Мной прочитано». Вот здесь, на каждой странице, – и он указал место внизу листа.

– Теперь мне можно идти? – шумно выдохнул воздух Курчатов, словно гора свалилась с его плеч.

– Вот вы утверждаете, что видели, как его на перемёте утащила белуга?

– Да.

– Но на черепе трупа, на голове, – рана, сделанная тупым предметом вроде весла.

У него похолодело всё внутри. «Значит, труп нашли! Не сознаваться, ничего не говорить! – промелькнула мысль. – Держаться своего ответа.

– А как вы объясните такое, что в день, когда исчез ваш рабочий, вы сами говорили, что рыбачили, проверяли перемёт?

– А я и не отрицаю, что рыбачил там.

– Но вы говорите, что любой может лодку взять… Но в этот день её не могли взять, ведь вы продавали рыбу в этот день. Ездили на коне и продавали овощеводам.

– Ну да, я наловил…

– Как вы наловили, если сказали. Что перемёт утащила белуга?

– Так у меня другой перемёт есть! Я наснимал рыбу и продавал.

– Так вы, зная, что утонул ваш рабочий, вот так просто снимали рыбу с другого перемёта?!

– А куда денешься? Жить надо!

– А вы расплатились с рабочим ранее?

– Расплатился чин чинарём, всё до копеечки отдал.

– Расписка есть?

– А как же! Цела расписочка! Так что подозрение, что я убил его из-за денег, отпадает.

– Где лежит расписка?

– В шкафу, на видном месте – в книге «Дети капитана Гранта». Там и договор о найме, подписанный его рукой.

– Я пошлю сотрудника, он принесёт… И мы пошлём расписку на экспертизу. А вы всё-таки подумайте и сознайтесь во всём, пойдите на сотрудничество со следствием… Ладно, идите в камеру, подумайте и решите… Но я вам говорю как опытный следователь – лучше сознайтесь: и на душе будет легче, и меньше, намного меньше будет срок… Конвойный!

Вошёл конвойный и увёл молчащего человека в камеру.

Следователь, уставший, пошёл домой. Его остановил дежурный и сказал ему:

– А ваш Курчатов-то умён. Но я ему сказал: «Труп мы можем не найти, а денежки найдём обязательно». Вы денежки-то у него изъяли?

– Изъял как вещдок, – вздохнул он и пошёл.

Следователя не было три дня, затем он вышел на работу. К нему привели Курчатова:

– Вы знаете, я много думал и решил, гражданин следователь, сознаться, что я убил Василия, а хотел свалить на кавказцев.

– Ну вот и ладненько. Вот бумага, авторучка, пиши.

Через полчаса он забрал исписанный подследственным лист.

– Конвойный! – позвал следователь.

– Мне срок скостят?

– Суд решит. Я оформлю явку с повинной.

Курчатова вывели.

АФЕРА

Девушка на велосипеде подъехала к стаду коров, что паслись на лугу далеко от села, и вскрикнула от ужаса, увидев лежащего в крови, связанного человека. Это оказался её жених Семён. Спрыгнув с велосипеда, она подбежала к нему:

– Что с тобой? Кто так тебя?

– Да так, просто побаловались со мной, – не сказал он ей правды…

Однажды утром к Ивану Ивановичу пришёл знакомый фермер – Семён

Семёнович Семенихин, они поздоровались. Семён Семёнович расспросил, как дела, как урожай, а потом попросил:

– Дай мне в аренду сто гектаров земли.

Иваныч удивился:

– Семён Семёнович, зачем тебе столько? У тебя нет техники, чтоб обработать столько земли, нет комбайна. Нет, ты не обижайся, – сказал он, видя, что Семёныч насупился. – Я тебе дам, и за аренду земли ты заплатишь

согласно договору.

– Ну вот и ладненько, – ответил Семёныч. – За аренду я заплачу, и всё.

– Семён Семёнович, я буду очень рад, если ты получишь хороший

урожай и возьмёшь у меня ещё земли в аренду.

– Будь спок, так и будет! В следующем году возьму.

Составили они договор, всё в нём описали: какая цена за гектар, срок аренды – 11 месяцев, потому что, если на бОльший срок, то надо делать земельный план, съёмку, составлять договор в трёх экземплярах, регистрировать в земельном комитете и т. д. А если на 11 месяцев, вообще не надо регистрировать. Правда, два фермера поспорили о цене гектара, но потом пришли к соглашению, но особо указали в договоре форс-мажорные обстоятельства – скрупулёзно, по букве закона. То есть если сгорал урожай, не было дождей, то платить он не обязан.

Иван Иванович, подписывая договор, не знал и не понимал, почему эти обстоятельства так важны, лишь позже он понял, что в зоне рискованного земледелия это очень важно. «Но почему он берёт столько земли? – думал он. – Явно не обработает, а берёт…»

На другой день его сосед Андрей Андреевич вечером пришёл к нему.

Иван сидел на крылечке, лечился ветерком с прохладой, которая заползала в грудь – становилось легко. Ему было приятно смотреть на закат…

– Как дела? – спросил подошедший сосед, поздоровавшись и присев рядом. – Справляешься ты с землями, полностью обрабатываешь её? Как урожай?

Иван Иванович посетовал:

– В нашей зоне тот берёт землю, кто в Бога не верит, отца и мать его не почитает. – Урожай гибнет как минимум два-три раза в пять лет. – Он засмеялся: – Это как картёжная игра: то повезёт, то нет.

– Значит, урожай гибнет, – многозначительно сказал сосед. – Ну мне это и надо.

Иван Иванович недовольно посмотрел на него, хотел отругать: мол, что за глупость… Урожай гибнет – труд человека пропадает, нарушается национальная безопасность государства, потому что продукты питания – это основа безопасности, но он только произнёс сердито:

– Что-то я не пойму тебя!

– А что тут не понять? Дай мне сто гектаров земли в аренду!

Иван Иванович раскрыл рот от удивления, а потом рассмеялся:

– Ты что, хреном, что ли, будешь сеять и убирать? У тебя же никакой техники нет!

– А это не твоё дело! – ответил сосед. – Найму людей, они и посадят, и уберут.

Иваныч пожал плечами:

– Плати за аренду и бери!

– Деньги я отдам с урожая и, как говорится, заплачу большие деньги.

Иван опять составил договор, но уже с соседом. И опять в договоре был особый пункт про форс-мажор. Он чувствовал, про происходит что-то не то, но не мог понять, в чём дело: договор правильно составлен. Он успокаивал себя тем, что человек просто хочет обезопасить себя. Они подписали договор… «Вроде, выгодную сделку совершил!» – думал Иван, но его душа почему-то томилась.

Через некоторое время, когда Иваныч отдыхал от трудового дня на крылечке, к его дому подкатила шикарная машина. Из неё вышли два человека, подошли к нему и поздоровались, назвав Иваныча по имени-отчеству. Один сказал, что он Николай Андреевич, а другой – Виталий Иванович.

– Руководитель страховой компании, – добавил последний.

Иваныч встал с крылечка, как говорится, начальство надо уважать, это вековая традиция тех, кто жил в СССР: тогда номенклатура была царями и богами, важными начальниками. Это после он стал говорить о том, чем отличается начальник от хозяина: начальника можно уволить, выгнать, дать ему, так сказать, под зад коленом, а хозяина можно только лишить жизни. Почему на Западе заартачившемуся чиновнику хозяин говорит: «Не ты меня, а я тебя пою и кормлю?» Но пока ещё Иваныч не привык так говорить и вставал при появлении начальства.

– А не хотите ли вы застраховать свои посевы? – вдруг спросил Виталий Иванович. – Земли у вас много… Заплатите определённую сумму и получите втрое больше.

«Ну кто не хочет получить втрое больше, чем отдал?» – подумал Иваныч и почесал свою репу: деньги были очень большие. Но он испугался: «Как это, вложить такие деньги в страховку? Живые деньги, которые, как говорится, лежат в чулке под койкой, отдать свои, кровью и потом заработанные?!»

– А вы не беспокойтесь, мы ваши деньги не возьмём! – сказал Николай Андреевич. – Мы вам предлагаем деньги на определённых условиях. Мы вам даём такую сумму денег, чтоб вы, согласно договору, застраховали урожай и в случае неурожая получите в три раза больше. Вы будете выплачивать нам половиною суммы, которую взяли у нас. Вы можете даже не сеять, но оформите по документам, что сеяли, в сельхозуправлении. И всё! А осенью у вас неурожай. Мы констатируем, что у вас неурожай, и вы получаете деньги… Но половину полученной суммы отдаёте нам.

– А по шапке я за такую аферу не получу?! – спросил Иван.

– А за что? Деньги получите согласно закону. Вы имеете право брать деньги от кого угодно, вкладывать их куда угодно, это ваше право.

– Да, это так… Но если я не посею, как вы говорите, то нагрянет комиссия – и мне будет кирдык.

Они рассмеялись:

– Комиссия-то будет в нашем лице или из наших сотрудников!

Иван Иванович загорелся: сумма была шестизначная. «Кто устоит перед этим?» – подумал он и сказал:

– Я подумаю и завтра дам вам ответ.

Они уехали, а Иваныч сел на крыльцо и забормотал: «Чёрт их принёс! Всю голову размозжили и душу окрылили. Хочется ей порхать от такой суммы!»

Но всё-таки крестьянская смекалка и осторожность разъедали душу… Он пошёл к жене и всё рассказал ей. Жена сразу всю перспективу получения больших денег поломала.

– Не занимайся глупостями! – резко сказала она. – Ещё никто не жил спокойно, если получал деньги за так.

– Да, но у меня взяли земли в аренду мои дружаны. Как я понял теперь, они тоже хотят так же… Они указали в договоре форс-мажорные обстоятельства…

– Ах, хитрецы! Ты знаешь, почему они это сделали? Потому что застраховали потом землю от неурожая и получат деньги! А тебе ни копеечки от этого не будет. Скажут: мол, форс-мажорные обстоятельства. Что рот раскрыл? Неправду говорю?

– Какая же ты у меня умная!

На другой день утром Иваныч пошёл к соседу, который взял у него в аренду землю, и стал говорить ему, не ругая:

– Не влезай в это дело! Как говорит моя жена, большие деньги получать за так преступно, потом спать не будешь, потому что будешь ждать, когда за тобой придут. Я, конечно, у тебя не могу землю назад забрать: договор есть договор…

– Без тебя знаю, что мне делать! – сказал, набычившись, сосед. – Я взрослый, не тебе отвечать!

На этом разговор оборвался… Иван Иванович ушёл недовольный… «Вот это да! – думал он. – Они нашли лазейку в законе и теперь будут пользоваться ею, чтоб нагрести денег себе в карман, пока их не возьмут в оборот органы». Он долго думал над этим и решил схитрить: «Я буду говорить страховщикам, что ещё не решил насчёт страховки, а что жена мне разъяснила, в чём суть да дело, о том не буду им говорить. Люди эти, наверное, лихие, не буду жену втягивать».

А страховщики приезжали почти каждый день и спрашивали: «Ну что, не надумал?!» Особенно руководитель нажимал: «Ну ты что? Сроки все проходят! Надо договор заключать. Земли у тебя много, деньги получишь большие, на машине, как мы, будешь ездить».

И он рассказал, как в Волгоградской области один фермер с большим куском земли заключил с ними договор и осенью купил машину. У Ивана Ивановича слюнки потекли от такого. Но природная осторожность и здесь сработала, а также слова жены: «Смотри не вздумай заключить с ними договор!» Это тормозило его желание разбогатеть. А тут ещё те двое, которые взяли у него землю в аренду, вдруг захотели вернуть её. Но Иваныч тоже сделал им подлянку, раз они хотели с форс-мажором его надуть.

– Спасибо, ребятушки, – сказал он, – сроки ушли, сеять уже поздно… Теперь как хотите, а договор придётся соблюдать.

– Да мы что? – говорили они, кручинясь. – Мы ничего…

Землю, конечно, он у них взял, но руки на прощание не подал и «до свидания!» не сказал, лишь пробормотал: «Пары на этих землях сделаю. Куда же от вас, глуповатых, деться?»

А что он сам на эту же удочку чуть не клюнул, об этом промолчал: гордость свою не стал при них ущемлять, ведь правильное решение подсказала ему жена, которая намного мудрей и дальновидней его оказалась.

– Ты, Иван, теперь поостерегись, – буркнул Семён, уходя. – Ты всю малину этим страховщикам по нашему закутку испортил, а люди они бывалые. Такие деньги ты у них отнял! Смотри!

– А что я плохого сделал? Не пошёл с ними на сделку? Не прыгнул выше закона?

– Деньги ты большие у них отнял. Глядя на тебя, и другие в нашем районе не стали договора заключать.

– Ну а я-то тут при чём? Я им что, указ, что ли? У каждого человека своя голова есть…

– Так-то оно так! – перебил его Семён. – Но люди привыкли делать то, что и начальник. А ты у нас вроде за начальника, первый вышел из колхоза, вот на тебя и равняются. Смотри, какое-нибудь ружьё приобрети.

– Этого ещё мне не хватало! – возмутился Иваныч. – Бандит я, что ли?

– Бандит не бандит, а рэкет свирепствует. Всякая шушера поднялась ради денег, ищут лазейки в законе…

– Учту я, ребята.

А тут как раз Ивана Ивановича позвали на совещание в район, многие думали, что это по посевной кампании. Но зам. начальника сельхозуправления, сидя за столом президиума, поднял вопрос о страховании урожая. Правда, один фермер пожаловался, что на него наезжает рэкет и даже избили его ребёнка, что он подал заявление в милицию, но она ноль внимания.

– Как избили ребёнка?! – возмутился Иван Иванович. – А милиция на что?!

– А милиция – это крыша, – ответил ему фермер, сидевший рядом ним.

– Возьми в руки оружие! – крикнул Иваныч, чем удивил всех фермеров в зале.

Женщины даже привстали со своих мест в задних рядах, чтобы увидеть этого крикуна.

Иван Иванович пояснил:

– Я был на третьем съезде фермеров в Москве, и там фермеры просили разрешить им иметь оружие. И президент издал указ: за оскорбление, угрозы и хищение имущества фермера он может применить оружие. Потом даже стали выпускать так называемое оружие для фермеров, однако вскоре всё затихло.

– Страхуйте посевы, чтобы хоть немного получить за них в случае неурожая, – объявил в приказном порядке заместитель. – Государство не будет больше помогать крестьянам.

Иван подумал, что он явно заодно со страховщиками.

– Вы не отбирайте у нас последние крохи, – сказал один фермер, надутый как мышь на крупу. – Сейчас мы отдадим наши копейки за страхование, а потом ни шиша не получим. Дети останутся голодными. Хлебная база берёт хлеб, а деньги не платит. Как жить?! Вы их тряханите, пусть отдадут деньги.

Этот фермер, наверное, был не в курсе дел, как «правильно» и «выгодно» страховаться.

Его слова возмутили чиновника.

– Выйди! – закричал он фермеру. – Несёшь тут всякое несусветное! Я тебе что, милиционер или прокурор?! В суд подавай, а мне тут мозги не компостируй!

Это, в свою очередь, возмутило Ивана Ивановича. «Он что, школьник, что ли?» – подумал он и в разрез с мнением начальника сказал:

– Это почему он должен выйти? Он ничего непотребного не сказал, не хулиганничал! Мы можем встать и уйти все!

– Ну ты, Иван Иванович, в каждой дырке… Он не договорил, но и не стал настаивать на том, чтобы вышел фермер.

Шум и крики начались в зале, когда стал выступать банкир. «Россельхозбанк» был не его, а России, но условия выдачи кредитов были его, и проценты он брал по-своему.

– Почему банк не берёт в залог землю? – кричали с мест фермеры во время его выступления.

Он улыбался широкой многообещающей улыбкой и отвечал:

– Товарищи и господа, банк чего выдаёт – деньги или землю? Деньги, – ответил он сам. – Так вот, и залог должен быть денежный. А это машины, дома, одним словом, то, что котируется…

– Почему не берёте в залог трактора, комбайны? – кричали ему.

Он развёл руками:

– Трактора нужны вам, а не банку. Так что смело в ногу – и за кредитом, у кого есть хороший залог! А так ведь банк честно работает с вами. У кого- нибудь есть на банк нарекания?

Иван Иванович вспомнил, как он получал незначительный кредит в этом банке, и его возмутило то, что проценты он должен платить через месяц, а сразу требуемую сумму он не получил, десять процентов ему недодали. Он тогда спросил: «Как же так? Я получаю меньшую сумму, чем просил?» «Расписывайся за ту сумму, которую получаешь!» – сказали ему.