Бэтэер резко затормозил у входа в штаб СС. Из него вылез Шухевич, поднялся на пару ступенек, остановился, посмотрел в сторону здания КПЗ. Заместитель Шухевича – Наливайко ждал генерала на ступеньках
– Где протоколы допросов курьера москалей? – спросил Шухевич.
– Мы не смогли его расколоть.
– Кто с ним работает?
– Тягнибок.
Шухевич выразительно посмотрел на Наливайко. Тягнибок был личным палачом Шухевича и все, кто проходил через его руки, рано или поздно заговаривали. Алкоголик Тягнибок в прошлом работал рубщиком мяса на мясокомбинате, обладал огромной силой, был нещадно жесток «к жидам и москалям».
– Я сам поговорю с курьером.
Наливайко остался на месте. Шухевич обогнул штаб и пошел к зданию бывшего КПЗ.
В камерах КПЗ сбу держа часть арестованных. Забор за зданием был весь испещрен выбоинами от пуль. Здесь эсбэушники расстреливали задержанных, трупы вывозили через дыру в заборе на территорию завода и сбрасывали в остывшие печи и подвалы.
Шухевич подошел к двери в КПЗ. Охранники возле дверей щелкнули каблуками, вскинули правую руку в знак приветствия.
В камере пыток не было окон, стоял удушливый запах крови и пота. Под потолком тускло горела лампа, в углу находился стол, рядом стоял небольшой столик, на котором лежали пыточные «инструменты» Тягнибока: электрошокер, утюг, любимый нож для разделки коровьих туш и топор. На стене висел плакат, на котором был написан список пыток, применяемых в сбу еще со времен Бандеры.
В центре камеры на привинченном к полу металлическом стуле сидел пожилой мужчина. Его руки были привязаны к ручкам стула. Напротив него стоял Тягнибок – двухметрового роста, с пудовыми кулаками и лицом голодного шакала. Тягнибок был одет в черные брюки солдат СС, волосатую грудь прикрывал резиновый фартук, весь забрызганный кровью.
Тягнибок держал в руках паяльник. На теле мужчины виднелись пузыри от ожогов.
– Ну шо… падла москальская, будешь говорить?!
Тягнибок краем глаза заметил вошедшего Шухевича, отошел на пару шагов и крикнул «слава нации!».
Шухевич подошел ближе, молча посмотрел на сидящего на стуле мужчину.
– Молчит?
– Молчит, гад, – раздраженно ответил Тягнибок. – И откуда эти клятые москали берут таких людей? – В изуверской практике Тягнибока такое было впервые, чтобы заключенный не заговаривал после его пыток.
Шухевич взял стул, поставил метрах в трех передмужчиной и сел.
Тягнибок отошел в сторону, вытер забрызганные кровью руки о фартук, взял со стола большой кусок хлеба с салом и громко чавкая, начал есть.
Сидевший на стуле поднял голову и посмотрел прямо в глаза генерала. Шухевич немного удивился, что курьером оказался старик, но внешне свое удивление никак не проявил. Чем дольше он смотрел в упрямые глаза задержанного, тем отчетливее понимал, что такого взгляда он раньше никогда не видел. Стальная воля и сила скрывалась в глазах Старика. Больше всего Шухевича поразило то, что после всего того, что ему пришлось испытать в камере, старик был абсолютно спокоен.
– Мы знаем, что ты шел в город с заданием. Рано или поздно ты заговоришь, но тогда…
– В этом году осень будет дождливой, – спокойно произнес Старик.
Тягнибок, который до этого не слышал от арестованного ни одного звука, от неожиданности замер с куском сала в руках.
– Видимо, у москалей совсем плохи дела, если они на задание стали посылать стариков, – произнес Шухевич.
– У вас шнурок развязался. – Старик по-прежнему спокойно смотрел на генерала.
Шухевич почувствовал в словах Старика насмешку, хотел вскочить и ударить его, но посмотрев вниз, заметил, что шнурок у него действительно развязался.
Молчание продолжалось несколько секунд. Шухевич знал – существует предел человеческой боли, и был уверен, что старик все равно заговорит.
– Тягнибок, покажи ему мясокомбинат.
Тягнибок, только и ждавший этой команды, быстро запихнул в рот остатки хлеба с салом, взял топор и ухмыляясь, подошел к мужчине.
– Конец тебе, москаль… Щас ты у меня заговоришь…
Старик даже не посмотрел в сторону Тягнибока, он знал, что сейчас произойдет. «Я должен выдержать… Бывало и хуже».
Внешне ничего не изменилось, старик продолжал спокойно сидеть и смотреть на Шухевича, который постепенно расплывался в фокусе его зрения…
…старик вспомнил детство, как он однажды вылил себе на руки кипяток, бегал по дому плакал и кричал от боли. Мать быстро заставила его пописать на тряпку, приложила ее к обожженным местам…
Шухевич отошел немного в сторону, стал спиной к Старику. Он знал, что сейчас раздастся хруст кости, а затем нечеловеческий крик. Генерал был глух к крикам своих врагов, но он не переносил вида крови и отрубленных рук и ног.
…старик боковым зрением, как в замедленной съемке, увидел как Тягнибок поднимает топор…
…мальчик держал смоченную мочой тряпку часа два, кожа горела огнем, но боль постепенно прошла. На месте ожога не осталось и следа…
Тягнибок одним поставленным ударом отрубил старику кисть левой руки…
Шухевич услышав хруст разрубаемой кости, дальше должен был раздаться дикий вопль… но в камере стояла… тишина.
Шухевич резко повернулся…
Отрубленная кисть упала на пол.
Курьер не издал ни звука. Шухевич не верил своим глазам. Он посмотрел на Старика и поежился от страха. Глаза Старика напоминали два ствола ружья, нацеленных ему в лицо и готовых выстрелить.
Тягнибок стоял с топором возле стула, тупо смотрел то на старика и отрубленную руку, то на Шухевича.
Кровь с лезвия топора стекала на пол. Шухевичу казалось, что он слышит, как капли крови ударяются об пол.
«Если он возьмется за вторую руку – я не выдержу…» – подумал старик.
– Врача! Быстро! – заорал Шухевич.
Тягнибок бросил топор на пол и выбежал из камеры.
Шухевич, потрясенный, стоял перед стариком – «Этого не может быть! Никто не выдержит такой боли».
В камеру забежал врач.
– Перевяжи его! – приказал генерал.
Врач быстро начал перевязывать руку старику, пытаясь остановить кровь.
Тягнибок, не зная, что делать, топтался у двери.
Шухевич подошел к врачу.
– Он мне нужен живым. Головой за него отвечаешь! – повернулся к Тягнибоку. – Посади его в отдельную камеру, пои и корми лучшими продуктами и докладывай мне лично каждый день о его здоровье. Ты меня понял?
– Да, – ответил ничего не понимающий Тягнибок. – Он отвязал старика и вывел его из камеры.
Старик в дверях остановился, бросил взгляд на Шухевича и… улыбнулся.
Потрясенный Шухевич стоял посередине камеры. «Господи, ну почему ты помогаешь поганым москалям, а не нам? Мы беспощадно ведем борьбу с врагами нации… мы положили на алтарь нашей победы свои жизни. Если мы недостаточно жестоки и решительны, мы станем еще более жестокими и решительными, чтобы ты наконец полюбил нас и дал нам силы. Если потребуется – мы отречемся от всего: отца с матерью, совести, законов, любви, даже от тебя, господи – во имя одного – победить или погибнуть».
Шухевич посмотрел на отрубленную руку старика, которая лежала на полу, и в его голове четко прозвучал вопрос «Как же нам победить таких врагов?»
В час ночи Дроздов и Марков приехали на аэродром, где на взлетной полосе стоял небольшой двухмоторный самолет.
– Отсюда до линии фронта всего десять километров, – сказал Марков, закуривая сигарету. – Я с женой много раз приезжал сюда на отдых и никогда не думал, что окажусь здесь на линии фронта.
– Это не надолго, скоро здесь все будет по-прежнему, – ответил Дроздов. – Бандеровцы проиграют, у них плохая карма. Ну что, поехали?
Марков пожал ему руку.
– Удачи!
Дроздов сел в самолет. Заревели двигатели, самолет оторвался от взлетной полосы и через несколько минут изчез в темном небе…
В Москве уже знали, что Дроздов согласился пойти в тыл, и не очень ему доверяли, но Марков заверил свое начальство, что он выполнит задание.
Марков очень надеялся на Дроздова, сейчас судьба Полуострова находилась в руках этого мужественного человека, которого предали свои же, но который тем не менее шел на верную смерть…
Артем Дроздов за два года до развала СССР уехал из родного Харькова и поступил в рязанское воздушно-десантное училище.
Учеба давалась ему легко, на курсе он был лучшим. Через два года его вызвал начальник училища и сказал, что он должен пройти некую проверку.
Из всего училища их отобрали пять человек, привезли в военный городок, расположенный в лесу под Москвой. Артем сразу обратил внимание, что это был необычный военный городок – сверху вся территория городка была накрыта маскировочной сеткой.
Городок разделяли на четыре зоны высокие заборы. Пройти в другую зону курсанты не могли.
В группе вновь прибывших были собраны курсанты и офицеры со всего Союза, всего около сорока человек.
Дроздов поселился в одной комнате с Сашкой Кургановым, который учился в погранучилище. Они сразу подружились.
Курганов натуре оказался легким, веселым человеком, хорошо пел, играл на гитаре, знал массу анекдотов, обожал компании с красивыми девушками.
Курсанты жили в комфортном двухэтажном общежитии гостиничного типа. Вдоль заборов, разделявших городок, росли большие деревья, так что даже со второго этажа общежития нельзя было увидеть, что находится за забором. Но курсанты знали, что за заборами тоже были люди, оттуда часто раздавались голоса, слышались выстрелы.
Вскоре начались тестовые занятия по физической и стрелковой подготовке. Через два месяца из всей группы осталось менее десяти человек.
Однажды в спортзал, где они занимались, вошел неприметный мужчина. На вид ему было не больше шестидесяти, сухощавый, среднего роста, похожий на философа Лосева, переводчика древнегреческой литературы.
Старик сел в стороне и молча наблюдал за занятиями. В перерыве он построил курсантов, обошел строй, пожал каждому руку. Артем с удивлением отметил, что рукопожатие Старика было довольно сильным для его лет, но больше всего его поразил взгляд старика. Такого пронзительного, умного и волевого взгляда Артем никогда прежде не видел. Когда Старик смотрел в глаза, то казалось, что он буквально сканирует мозг собеседника.
Звали старика Федор Михайлович Лавренев…
Вскоре для Дроздова начались самые важные уроки в его жизни.
Всем курсантам объявили, что они зачислены в единственный в вооруженных силах России особый диверсионно-разведывательный отряд (ДРО) «Смерч».
В первые годы войны, когда немцы наступали на Москву, Берия приказал создать из спортсменов диверсионные батальоны особого назначения ОМСБОНЫ. Задачей отрядов было проведение разведки и диверсий в прифронтовой полосе. Но только единицы знали, что по приказу того же Берия из бывших офицеров особых отделов НКВД было создано три отряда «СМЕРЧ», задачей которых было проведение разведки и диверсий в глубоком тылу противника, создание и руководство партизанскими отрядами, внедрение в структуры полиции и абверовских школ. Одним из самых известных «смерчей» был легендарный разведчик Николай Кузнецов.
После войны отряды «СМЕРЧа» решили объединить и сохранить. Командование армии знало, что в странах нато созданы своего рода тайные армии – многочисленные отряды диверсантов предназначенных для борьбы в тылу стран Варшавского договора. В Министерстве обороны приняли решение увеличить штат отряда, усовершенствовать программу подготовки и передать отряд под непосредственное руководство начальника Генштаба.
Вся программа подготовки была разбита на три этапа и рассчитана на пять лет. Учеба предусматривала обязательную практику в боевых условиях. Учебной программе центра позавидовал бы любой университет мира. Программа включала:
– физподготовку – изучение приемов различных видов борьбы и единоборств;
– единоборства без оружия – в основе этой дисциплины лежала система рукопашного боя, разработанная Кадочниковым, и приемы ножевого боя;
– владение всеми видами стрелкового и холодного оружия;
– снайперскую подготовку;
– минно-взрывное дело – курсанты изучали все типы мин, бомб, ракет, взрывчатых веществ, умели изготовить взрывчатое вещество из-подручных средств, их учили использовать для диверсий природные условия, особенности технологии и конструкций различных строений, механизмов и др.;
– вождение всех типов транспорта, включаятанки, БМП, вертолеты, небольшие самолеты и морские суда;
– психология – курсантов учили вести допросы, определять, лжет человек или нет, обманывать детектор лжи, определять сильные и слабые психологические стороны человека и использовать их в своих целях;
– медицина – курсанты изучали анатомию, наркотические и стимулирующие средства, яды, типы лекарств, их воздействие на организм, точки акупунктуры для нанесения ударов и самолечения.
Постепенно программа усложнялась, с появлением компьютеров обязательным предметом стала компьютерная подготовка. Из курсантов готовили хакеров, они умели выводить из строя все типы компьютеров, подключаться ко всем типам систем связи противника и выводить их из строя;
– курсантов учили контрпропаганде, анализировать информацию, вбрасывать дезу в СМИ и др;
– культурно-языковая подготовка – курсанты учили особенности менталитета разных народов, стереотипы, привычки, и др., каждый курсант знал не менее трех языков, культуру других стран, особенности национальной кухни, литературу, кино, театр и др. Для этого в центре была большая библиотека книг, фильмов, музыки и др.;
– психофизическая подготовка – курсантов готовили для работы и оседания в глубоком тылу, поэтому они должны были не только проводить диверсии, но и вести разведывательную работу, уметь выявлять и уходить от слежки, перевоплощаться. Для этого их обучали актерскому мастерству по системе Станиславского, учили изменять внешность, походку и др.
Первый этап обучения был рассчитан на год и предусматривал подготовку диверсантов, которые должны были проводить крупные диверсии в тылу противника.
После первого этапа курсанты проходили экзамен и наиболее подготовленных оставляли для прохождения второго этапа, который длился еще два года. Для этого курсантов переводили во вторую зону.
После окончания второго этапа, «смерчевцы» умели выполнять спецзадания, которые включали: ликвидацию высшего командного состава противника, устранение первых лиц государства, диверсии на очень крупных промышленных объектах – атомных станциях, плотинах, уничтожать авианосцы, ракетные шахты, командные пункты, вести скрытую долговременную разведку с использованием всех видов технических средств, наружного наблюдения, прослушки и др., умели взламывать и выводить из строя компьютеры, системы коммуникаций и др.
После второго этапа они снова проходили экзамен и наиболее подготовленных оставляли для обучения на третьем этапе, который длился еще год. Курсантов переводили жить в третью зону.
До третьего уровня обучения доходили единицы. Третий уровень предусматривал уже не просто проведение диверсий, а тщательную разведку и подготовку масштабных диверсий и операций в глубоком тылу противника. Для этого смерчевцы должны были уметь работать под прикрытием, создавать сети агентов, внедрятьсяна работу на строго охраняемые объекты и др.
В четвертой зоне жили преподаватели школы.
В школу часто приглашали различных высококлассных специалистов из разных областей. Чтобы нештатные преподаватели не видели курсантов, классы были отделены стеклом, через которое преподавателя могли видеть только курсанты.
Обучение было интерактивным, курсанты задавали вопросы, но их голоса доходили до преподавателей измененными.
Сашка Курганов не прошел на третий этап по глупости. После экзамена на втором этапе курсанты устроили шумную вечеринку, Курганов играл на гитаре и пел с Артемом песни Виктора Цоя и Гребенщикова. Дежурный сделал Сашке замечание, тот послал его подальше, завязалась потасовка. Во время разбирательства Сашке предложили извиниться, он отказался и его отчислили из центра.
О проекте
О подписке