Порфирий указывает Раскольникову на дверь. Эта дверь является воротами времени. В театре она пропускает актеров за кулисы. А в реальности это временной переход. Именно поэтому тут все дрожат. Как будто увидели тень отца Гамлета или Каменного гостя.

«И, взяв его за руку, он показал ему на дверь.

– Вы, кажется, этого не ожидали? – проговорил Раскольников, конечно, ничего еще не понимавший ясно, но уже успевший сильно ободриться.

– Да и вы, батюшка, не ожидали. Ишь ручка-то как дрожит! хе-хе!

– Да и вы дрожите, Порфирий Петрович.

– И я дрожу-с; не ожидал-с!..

Они уже стояли в дверях. Порфирий нетерпеливо ждал, чтобы прошел Раскольников.

– А сюрпризик-то так и не покажите? – проговорил вдруг Раскольников.

– Говорит, а у самого еще зубки во рту один о другой колотятся, хе-хе! Иронический вы человек! Ну-с, до свиданья-с.»

Порфирий хотел здесь, чтобы Раскольников, запутавшись, где сцена, где зрительный зал, сыграл роль Николая. Сначала на сцене были трое: Порфирий, Раскольников, Николай. Зрителями были свидетели. Порфирий на «непрошеных свидетелей замахал руками», «Те мигом скрылись». Мгновенно картина изменилась, теперь кто-то из троих должен был стать зрителем, а остальные тогда будут участниками или соучастниками действия, или дела. Раскольников, видимо, на какое-то мгновение попал на сцену, в роль Николая, в роль, которая описывается, как:

– Алену Ивановну и сестрицу ихнию, Лизавету Ивановну, я… убил.

Ужас здесь возникает не только от убийства, но и от реальности временного перехода. На сцене, видимо, оказался и сам режиссер в полном одиночестве. И тоже задрожал от ужаса. Он сказал:

– И дрожу-с, не ожидал-с!..

Вот он и был «сюрпризик-то», капкан, в который попал сам Порфирий Петрович. Получается, как это ни парадоксально, он мог, точнее, только что был, убийцей Алены Ивановны и Лизаветы Ивановны. Сам в этом признался, находясь в роли Николая, произнося «не свои слова».

Но следователь говорит маляру, что тот рано вышел. Следовательно, он говорит Раскольникову, что это просто так сцена. То есть происходит только на сцене, а сцена – это еще не театр, не весь мир. Зачем?

Зачем маляр проводит свое выступление? Ну, вылитый Шарапов на даче Джигарханяна. Только что чечетку не бьет, и Мурку не играл. Можно действительно подумать это какой-то агент влияния. Так его, что, заранее заслали в маляры в квартиру снизу старухи? Господи, зачем?!

Кого ловили? За кем следили? Ну, неужели за Родионом Раскольниковым? Он, что, вор в законе? Шпион? Агент иностранной разведки?

Логично предположить, что следили за Свидригайловым. Он-то как раз похож и на агента влияния, и на чёрта. Такой умный, можно сказать, добрый черт. Если вели его, тогда почему не взяли? Ведь вполне возможно он и был во второй комнате. У Сони он точно был во второй комнате. Может, он был во второй комнате и у следователя? Тогда кто он? Вор в настоящем законе. Имеется в виду, что грабит и награбленное делит с высокопоставленными чиновниками? Страшное дело, если так. Но кто был в курсе? Многие знать о таких вещах никак не могли. Мог знать следователь из другого города. Хотя он мог просто ошибаться. Ведь он не мисс Марпл и не Пуаро, которые работают без осечки.

Точно этот следователь не из области фантастики, но на роль подставщика подходит.

Уверен, что это подстава. Уж больно много групп свидетелей. Маляры, богатый Кох и будущий судебный следователь, два дворника. Какой-то стажер любознательный. (Пестряков). А есть еще Покорев, и еще какой-то студент. Ну, кого только нет. Настоящая облава по всем фронтам. Раскольников обложен, как волк, красными флажками.

Меньше всего подозрений вызывает друг Раскольникова. Но Пуаро и его бы вызвал на допрос, как подозреваемого в убийстве. По системе Агаты Кристи все с этого корабля должны быть допрошены. И даже его сестра и мать. Не говоря уже о Никодиме Фомиче и об Илье Петровиче. Вина Раскольникова кажется не требует и доказательств. Все и так ясно. С самого начала он идет и убивает обеих сестер. Но именно только так кажется, что действие происходит в прямом эфире. А это театр. Так и написано:

– Хитро! Нет, брат, это хитро! Это хитрее всего!

– Да почему же, почему же?

– Да потому что слишком уж всё удачно сошлось… и сплелось… точно, как на театре.

Только в рассказе, на театре, или в кино можно переставить местами времена. А еще где? И в жизни. Если она рассказ.

Кажется, что Раскольников сам признается в преступлении. Но это не так. Это тоже рассказ, то есть это запись в деле, что Раскольников так думал.

Вообще же кажется не совсем ясным, как можно убрать или добавить какое-то событие в рассказе? Например, было три дома, а пишется, как два? Или наоборот, было два, а стало три. Откуда он взялся этот третий? Откуда взялась, например, Лизавета Ивановна, если предположить, что ее в комнате не было. Или наоборот, если она уже была там и была убита, как же Раскольников ее раньше не видел? Откуда берутся и куда уплывают события, люди, вещи?

Источник – вторая комната за перегородкой.

Вот еще одна.

– Э-эх! Человек недоверчивый! – засмеялся Свидригайлов. – Ведь я сказал, что эти деньги у меня лишние. Ну, а просто, по человечеству, не допускаете, что ль? Ведь не «вошь» же была она (он ткнул пальцем в тот угол, где была усопшая), как какая-нибудь старушонка процентщица. Ну, согласитесь, ну «Лужину ли, в самом деле, жить и делать мерзости, или ей умирать?» Не помоги я, так ведь «Полечка, например, туда же, по той же дороге пойдет…»

Он проговорил это с видом какого-то подмигивающего, веселого плутовства, не спуская глаз с Раскольникова. Раскольников побледнел и похолодел, слыша свои собственные выражения, сказанные Соне. Он быстро отшатнулся и дико посмотрел на Свидригайлова.

– По-почему… вы знаете? – прошептал он, едва переводя дыхание.

– Да ведь я здесь, через стенку, у мадам Ресслих стою. Здесь Капернаумов, а там мадам Ресслих, старинная и преданнейшая приятельница. Сосед-с.

– Вы?

– Я, – продолжал Свидригалов, колыхаясь от смеха, – и могу вас честью уверить, милейший Родион Романович, что удивительно вы меня заинтересовали. Ведь я сказал, что мы сойдемся, предсказал вам это, – ну вот и сошлись. И увидите, какой я складной человек. Увидите, что со мной еще можно жить…

Прекрасно! Прекрасная стенка. И разделяет она два времени. Сцену и кулисы. В этом всё дело. Из-за кулис подслушивали, из-за кулис и убивали. Все трагедии Шекспира основаны на действиях из-за ПЕРЕГОРОДКИ. Из-за перегородки времени. Поставил пометку на полях, что человек в тексте убил – и все, он уже никуда не денется. Ведь герой романа не видит полей. Если, конечно, он же и не автор. Как Пелевин, герой которого видит пулю, пролетевшую в полутора сантиметрах от его живота. Читатель не замечает, что одно предложение составлено и двух времен. Из времени автора и времени героя. Пометка с полей внесена в текст романа. Как это всегда делается в Библии. Это объединение времен называется ВОСКРЕСЕНИЕМ!

Что же получается?! В двери, открытые для верующих, проникает враг? Значит, надо предположить, что Гамлет хотел не просто обезвредить врага, а убить его именно в этих тоннелях, образовавшихся в поверхностях высоких степеней после Распятия и Воскресения Иисуса Христа. Враг воспользовался проходами в Демаркационной Стене.

Я сделал вас свободными. Но это еще не Новая Земля.

Не знаю, что там должно быть дальше про Новую Землю. Прошло довольно много времени. Надо будет, вспомним. Сейчас надо рассмотреть героев романа на предмет их причастности к преступлению. Иногда мне кажется, что все причастны. Все охотники, а Раскольников волк, которого они обложили красными флажками, а сами спрятались с ружьями за деревьями и ждут. Ждут, когда появится Раскольников, чтобы направить его в нужную сторону. Даже Соня принимает участие в этой охоте. Когда Раскольников по своему уму, по своей совести направился вниз, чтобы избежать ужасной судьбы, она встретила его, как заградотряд НКВД. Вот так:

– Он сошел вниз и вышел во двор. Тут на дворе, недалеко от выхода, стояла бледная, вся помертвевшая, Соня и дико, дико на него посмотрела. Он остановился перед нею. Что-то больное и измученное выразилось в лице ее, что-то отчаянное. Она всплеснула руками. Безобразная, потерянная улыбка выдавилась на его устах. Он постоял, усмехнулся и поворотил наверх, опять в контору. Там Раскольников признался в убийстве. Хотя очень не хотел.

Не мог сам добровольно признаться, что убил старуху процентщицу. На вопрос Ильи Петровича Раскольников отвечал:

– Н-нет. я только так… Я зашел спросить… я думал, что найду здесь Заметова.

И до этого:

– Он довольно бодро вошел во двор. Надо было подняться в третий этаж. «Покамест еще подымусь», – подумал он. Вообще ему казалось, что до роковой минуты еще далеко, еще много времени остается, о многом еще можно передумать.

– Неужели в самом деле к нему? А нельзя ли к другому? Нельзя ли к Никодиму Фомичу? Поворотить сейчас…

Хотя Раскольников вроде бы уже решился, но дойти до цели очень тяжело. Самому невозможно!

– Он вдруг вспомнил слова Сони: «Поди на перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и перед ней согрешил, и скажи всему миру вслух: «Я убийца!» Он весь задрожал, припомнив это. – Раскольников идет с трудом.

– И, отошедши немного, пал на лицо Свое. Молился и говорил: Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша эта; впрочем, не как Я хочу, но как Ты. – Так говорит Иисус. Он идет и находит учеников спящими.

– Еще отошедши в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! Если не может чаша эта миновать Меня, чтобы Мне не пить ея, да будет воля Твоя. – И опять Иисус находит учеников спящими.

– И оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слово.

Тогда приходит к ученикам своим и говорит им: вы все еще спите и почиваете? Вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников.

Встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня.

Это с трудом идет на распятие Иисус Христос.

Сразу бросается в глаза разница. Иисуса никто не гонит. Наоборот, все спят.

А Раскольникова кроме Сони гонит следователь Порфирий Петрович.

– Дверь за собой забыл притворить, а убил, двух убил, по теории. Убил, да и денег взять не сумел, а что успел захватить, то под камень снес. Мало было ему, что муку вынес, когда за дверью сидел, а в дверь ломились и колокольчик звонил, – нет, он потом уж на пустую квартиру, в полубреде, припомнить этот колокольчик идет, холоду спинного опять испытать потребовалось… Ну да это, положим, в болезни, а то вот еще убил, да за честного себя почитает, людей презирает, бледным ангелом ходит, – нет, уж какой тут Миколка, голубчик Родион Романович, тут не Миколка!

Интересно, почему убийца, по мнению Порфирия Петровича, должен быть бледным ангелом, не таким, каким был артист Миколка? Фантаст. Он и петь, и плясать, он и сказки, говорят, так рассказывает, что из других мест сходятся слушать.

Порфирий говорит, что Миколка не мог пойти на это убийство потому, что он раскольник, который пострадать хочет, но не за другого, а просто так пострадать.

– Знаете ли, Родион Романович, что значит у иных из них «пострадать?» Это не то чтобы за кого-нибудь пострадать, а так просто «пострадать надо». – Фантастика. Кино! Ведь заранее предполагается, что Раскольников может пострадать за других. Он не виновен, а должен пострадать за других. Так бледный ангел может. Получается, что не расследование идет, а кастинг, подбор актера на роль «современного» убийцы. Убийцы, который не убивал, но должен понести наказание. Должен не просто должен, а должен по собственному желанию.

– Так… кто же… убил?.. – спросил он, не выдержав, задыхающимся голосом. Порфирий Петрович даже отшатнулся на спинку стула, точно уж так неожиданно и он был изумлен вопросом.

– Как кто убил?.. – переговорил он, точно не веря ушам своим, – да вы убили, Родион Романович! Вы и убили-с… – прибавил он почти шепотом, совершенно убежденным голосом. – Как суфлер, я бы сказал.

– Это не я убил, – прошептал было Раскольников, точно испуганные маленькие дети, когда их захватывают на месте преступления.

Порфирий Петрович суфлер или режиссер. Он говорит Раскольникову, чтобы тот говорил, что он убил. Но Раскольников начинает думать, что его в реальности подозревают в убийстве, что это действительно он убил. В реальности, а не только на сцене.

Скорее всего, так и было. Стреляли из зала или из-за кулис. То есть здесь-то был использован топор, а не пистолет, как в американском фильме. Так был убит Брюс Ли, так был убит его сын. Пули в пистолете, который должен быть заряжен холостыми патронами, оказались настоящими.

С первого взгляда кажется, что актер ничем в реальности не похож на своего прототипа. Так чувствами только. Хотя говорят, что искусство требует гибели всерьез. Это становится очевидным, если рассмотреть «игру» актрисы в предполагаемом фильме ЖЮСТИНА Маркиза де Сада. Ей бы пришлось участвовать в реальных групповых секс сценах. С одной только разницей: она должна будет заниматься порнографией добровольно. В отличие от Жюстины. Но сниматься в таких сценах добровольно тоже можно принудить. Шантажировать каким-либо способом. Например, пообещать в дальнейшем хорошую жизнь, хорошую главную роль. Надо заняться порнографией прежде чем стать Мерлин Монро, надо заняться групповым сексом сначала, а потом вы будете Рабыней Изаурой. Все это логично и соответствует устройству этого мира. Только с конкретикой разобраться сложно. А конкретизация – это не просто расшифровка идеи, это и есть сама идея.

Порнография Раскольникова, к которой его принуждает Порфирий не в том, конечно, что он должен идти на дело с настоящим топором вместо игрушечного. А в чем? Принуждение к добровольному сексу здесь заключается в том, в чем я уже говорил. В его пистолет заряжена настоящая пуля, но Раскольников об этом не знает. Не знает, но на следствии должен признаться, что это он убил. Порфирий и убеждает его в этом. Ведь он же действительно убил, это факт. По сути дела, ничего не изменит ситуация, если стреляли из зала или из-за кулис, а Раскольников стрелял холостой пулей. Пусть будет патроном. Но пуля лучше.

Эта ясная и логичная ситуация усложнена в романе Достоевского тем, что применен вместо пистолета топор. Тут непонятно с первого взгляда, как разделить настоящий пистолет и холостую пулю. Ведь что такое один стреляет холостой пулей, а выходит, что настоящей? Это значит, что в деле не один человек, а двое! Один стреляет, другой вкладывает в пистолет настоящую пулю. Это мог быть пистолет Раскольникова, а мог быть и у кого-то в зале или за кулисами.

Разница только в том, что тогда должен был быть исполнитель, кто-то еще третий, кто стрелял. Не сам же Порфирий сделал это. Интересно, кто бы это мог быть? Свидригайлов? А я так думаю, что Разумихин, как это ни парадоксально. Хотя здесь можно и ошибиться. У Агаты Кристи убийца – это тот, кого меньше всего подозревает читатель. Но не всегда! Иногда тот, кого подозревали сразу, и будет изобличен, как убийца. Правда, сначала надо пройти по всему кругу подозреваемых. И первый будет найден, как последний.

– Это не я убил.

– Нет, это вы-с, Родион Романович, вы-с, и некому больше-с, – строго и убежденно прошептал Порфирий.

Здесь два «некому больше-с». Первое, нет больше такого актера «бледного ангела», Миколашка, умеющий играть Мурку не пройдет кастинг. А второе… что же второе? Второе вдруг начинает сливаться с первым. Но в принципе это выбор Иисуса Христа среди Апостолов. Этот, а больше некому. Почему?

Я сейчас провожу аналогию с Иисусом Христом, но роман – это не аналогия, не список с Евангелия. Что же это? Дух тот же? Соприкосновение листов календаря с текстом Евангелия и чистого листа, находящегося в настоящем времени? Двух Иисусов не бывает. Недаром Булгаков называет Его Иешуа. Как говорится: так да не так.

Выбор Иисуса Христа среди Апостолов не решается с помощью таблицы умножения. Вот, мол, пришел Иуда со стражниками Первосвященника и показал, кто тут Иисус Христос. Зачем Его показывать? Его и так все знали. Может быть, это сцена опознания для органов?

– Це понятые.

– Це подставные.

Как в кино? Вы с ним не знакомы, но встречали. Среди кого идет выбор на роль Иисуса Христа? Среди учеников. Среди сыновей Зеведеевых и Петра. А также между Ним, Петром, Иаковом и Иоанном. Они:

– Це подставные.

Получается, что Иуда должен опознать Иисуса среди троих: Петра и сыновей Зеведеевых. А в другой раз с Иисусом конкурируют опять же Петр, но двое других другие. Это Иаков и Иоанн. Они эти пятеро плюс один хотели спасти Иисуса по заданию всех двенадцати Апостолов. Думаю, что считать все-таки надо не так. Сыновья Зеведеевы, то есть Воанергес и Иаков и Иоанн это одни и те же лица. Хотя это не очевидно. К тому же был среди Апостолов еще один Иаков. Как говорит Стивен Спилберг, воин в бою не знает, что будет дальше. Это знает автор. Так и здесь, встретив сынов Громовых, нельзя сразу решить, что это и есть Иоанн и Иаков. Это другой ракурс. И не зря в одном Евангелии написано, что с Иисусом пошли сыновья Зеведеевы, а в другом, это Иоанн и Иаков. В данном случае такая точность не требуется. Будем считать, что перед Иудой и слугами первосвященников должны были предстать четверо. Это Иисус, Петр и сыновья Зеведеевы, Иаков и Иоанн. То есть берем только крупный план. Хотя можно сказать, что Пикассо, и вообще импрессионизм прославился неточностью, не крупным планом. Например, у Пикассо два человека изображены, как один. С первого взгляда это один. Но если начать разбираться из чего состоит этот один, окажется, что из двоих. Но не только второе впечатление, крупный план, правильно, а первое тоже истинно. Но предстали трое плюс один, тот который бежал за процессией в покрывале. Три плюс один это четыре. И все же, если понадобится малая величина, в которой будет Бог, то их было шестеро.

Удалось ли им сделать это, спасти Иисуса… неизвестно. Теоретически неизвестно, но для верующих – сделать это не удалось. Иисус понял их замысел. Кто-то из Апостолов переоделся Иисусом, в Его роли хотел выступить перед Иудой, но этот Апостол проспал дольше Иисуса, Иисус успел раздеть его и взять назад свою одежду. Свою роль. Этому парню оставалось только набросить на себя покрывало и бежать вслед за удаляющимися стражниками, уводившими Иисуса:

– Это я еврей! – кричал он. Но, как известно, ему ответили:

– Не шибко тут. Выйди вон из дверей.

Кто это был? Не знаю. С чем связан поцелуй Иуды тоже не знаю. Он, что, хотел поближе рассмотреть того, на кого надо указать, что это именно Иисус. Указать на другого, На одного из сыновей Зеведеевых, или на Петра.

Скорее всего, Иисус снял с бегущего за ним человека, не свою одежду, а его. Чтобы в его роли предстать перед Первосвященником.

– Тогда, оставивши Его, все бежали. Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них. – Евангелие от Марка.

Теоретически может существовать возможная идея Первосвященников, что надо распять не Иисуса, а другого, какого-нибудь Апостола. Сознательно обвинить не того. Пусть тогда Иисус страдает, что за Него пошел на распятие другой человек. Да кстати и чудо не свершится. Не будет Воскресения, не будут рабы свободны. Сложность этой теории в том:

– Где же тогда Иисус? Куда он девается в этой истории?!

Сомнительно, чтобы они дали Ему жить. Может быть, его распяли в роли одного из сыновей Зеведеевых? Чтобы лишить славы. Чтобы не говорили потом:

– Я бы тоже так мог. Со славой перед всем миром. – А ведь и говорят.

Как-то я встретил двух дамочек… нет, не на Арбате. В этот раз на переходе от Бирюлево-товарная до Бирюлево-пассажирская. Они говорят: