Глава 2

Под фиолетовым небом висели три солнца.

– Ничего страшного, – сказал я, и добавил: – Мне нравится.

– Да? Мне тоже. И да:

– На ночь их выключают?

– А смысл? Всегда можно задернуть шторы. Тем более, они автоматические здесь.

– Я люблю гулять при Луне.

– Уверен, что такая программа тоже существует.

– Если не все захотят Луну на небе, а вдруг кто-то хочет загорать ночью?

– Точно! Уверен, что у нас здесь есть участок в семь га, как у всех благородных людей.

– И мы сможем заказать у себя дома любую погоду! Ура. Только, как нам договориться друг с другом?

– По жребию, – сказал я.

– Ладно, я хочу загорать и кататься на лодке.

– Сейчас посмотрим, хотя для этого нужен большой бассейн.

– Надеюсь, тебе повезет, – сказала Оля, – и здесь есть большой, большой, как река, огромный бассейн, где по берегам растут лютики-цветочки. Лютики-цветочки у меня в садочке. Как было сказано, чтобы у меня всё было:

– Чинно и благородно.

– По-старому, – сказал я, и добавил: – Не выйдет. Не для этого мы летели на Марс.

Но участок, в 7 га, о котором мы так долго мечтали, появился, хотя мы об этом представлении о счастье никому не говорили.

– Лютики! – С этим радостным приветствием Ольга вышла на крыльцо. – И да, – добавила она, – это не лодка с веслами, а целый корабль.

– Какой-то, ты не добавила.

– Что? А, да, действительно: какой-то.

– Странно.

– Действительно, странно, почему на нем нет моего имени.

– Я сам могу написать.

– Ты криво пишешь. Впрочем, извини, пусть криво, но зато я узнаю тебе по походочке. И да: лёд у нас есть?

– Жарко.

– Нет, еще, но я хочу льда.

– Просто льда? Или с каким-нибудь миндальным ликером?

– Покрепче ничего нет? Впрочем, это я не всерьёз. И да: я только в кино видела – да и то, кажется, нет, – чтобы яхта входила прямо в семигектарный сад с моря.

– Это не яхта, а катер.

– Тем более. Точнее, тем не менее.

– Тебе туда прямо принести коктейль со льдом?

– Да, конечно. Пожалуйста, только оберни стакан полотенцем.

– Зачем?

– Ну, что значит, зачем? Надо, как ты не понимаешь?

– Сейчас не жарко, – попытался я возразить.

– Руки у тебя, я надеюсь, всё той же, земной темприче, 37 с чем-то.

– Скорее всего.

– Вот видишь, теперь ты всё понял.

– Нет, я почти ничего не понял. Хотя, конечно, я сделаю так, как ты любишь.

– Давай, повар.

– Я повар. А кто стрелять будет? Или ты не видишь отсюда, что на носу установлен пулемет.

– Ни – сл. на букву х – себе! – удивилась она. – Куда мы попали? Увеселительная прогулка называется! Неужели это на самом деле?

– Скорее всего, нам дали этот прекрасный сад не просто так, – сказал я. И добавил: – Здесь есть враги.

– Но откуда в свободной стране враги? Я не понимаю. – Она чуть не заплакала. – Неужели с других планет?

– Мэй би, кто-то из землян был уже здесь.

– Что им надо? – спросила она.

– Думаю, произошел какой-то сдвиг по фаре, – сказал я. – Так-то бы, конечно, жили-были, ну и дальше, ан нет, или захотели чего-то, что здесь открыли, или – как я уже сказал – просто поехала крыша.

– Ты думаешь, она сама поехала – если, конечно, это так – или под действием этих?

– Кого?

– Я боюсь говорить.

– Инопланетян?

– Да. Думаю, они очень страшные. И знаешь почему? Я на Земле насмотрелась на крокодилов, специально от них уехала, а здесь опять двадцать пять:

– Еще хуже.

– Не будем заранее настраиваться на самое худшее, – сказал я.

– Если я вижу на своем личном корабле крупнокалиберный пулемет, куда уж дальше? Всё уже и так ясно.

– Скорее всего, он не такой уж сильно крупнокалиберный.

– Какой смысл на корабле иметь обычный пулемет? – возразила она. – Скорее всего, на нас пойдут бронированные катера, а с берегов будут стрелять из крупнокалиберных пулеметов с бронированными щитами.

– Откуда здесь возьмутся пулеметы с бронированными щитами?

– Если для фильма Рембо-4 нашли, то здесь, я думаю, тем более они есть. Да нет, есть, есть, я уверена!

– Тогда, может быть, нам вернуться назад? – спросил я.

– Да? Это можно сделать реально?

– Ты не спрашивала на собеседовании об этом?

– Нет. Меня не спрашивали, и я не спросила. А ты?

– Тоже постеснялся.

– Во попали! – она села в кресло, и посмотрела с веранды на стоящий в бухте большой катер.

Уже ночью подошел большой грузовик с коньяком, ликерами, пивом, и продуктами питания. Как-то:

– Это была капуста брокколи.

– Будете ловить рыбу, – сказал водитель грузовика.

– Как? – спросил я. Ольга спала, как убитая. Перенервничала.

– На удочку.

– Серьезно?

– Ловить тралом бессмысленно, – сказал парень.

– Холодильник на катере маленький?

– Скорее всего, его вообще нет, – ответил он, – только льдогенератор. Но даже если есть, много рыбы в него не положишь.

– Почему? Надоест один и тот же сорт?

– Естественно. Есть белая – хочется красной, есть красная – хочется…

– Белой, – досказал я за него. – Вообще, хоть какой-то комфорт на этих катерах есть? Мы не успели осмотреть его.

– Если вы не знаете, я тем более не в курсе. Но сразу не тонут.

– Спасибо и на этом.

– В принципе вы можете заказать ремонт в счет будущих доходов.

– Будут доходы? – удивился я.

– Подвезете кого-нибудь срубите бабла, – сказал он.

– Так здесь, как на Земле? Бардак.

– А вы как думали? Это не другая Солнечная Система, а пока еще всё та же самая.

– Да… – протянул я.

– Вы на что надеялись?

– Мы думали однозначно:

– Будет легче, чем на Земле, а зачем и переться тогда в такую даль.

– Для некоторых легче охотиться на слонов в Африке, или в Австралии жить среди людоедов, чем вечно в звании капитана в Англии.

– Давай никуда не поедем, – сказала Ольга утром.

Но мы поплыли. Не успев приехать, опять двинулись в путь.

– Знаешь, что, – сказал я.

– Что? Пойдем в кубрик.

– Не знаю никакого кубрика-мубрика.

– Ты смотрел хоть когда-нибудь кино Водный мир?

– Допустим, – сказал я, и добавил: – Ты пока вот рули здесь, а я схожу в кубрик, точнее, кают-компанию.

– Зачем?

– Там рядом есть кухня, а рядом с кухней бар. Принесу.

– Мне со льдом и малиновым ликером.

– Что?

– Водку. Но не более двадцати пяти граммов на трехсот граммовый стакан. Я могу пристраститься, и это будет проблемой в дальнейшем. Здесь, скорее всего, нет рифов, но мели должны быть. Мы сядем на мель.

Только после того, как принес всё, что уже обещал, я спросил:

– Ты думаешь, нам придется воровать?

– Это в связи с Водным Миром? Да. Думаю, именно такой мир нам здесь предлагается.

– Допотопный?

– После. После потомный. Между прочим, я чувствую, что стакан уже начинает нагреваться. Там не было полотенца потолще? Или, может быть, даже менее теплопроводного?

– На них ничего не написано.

– У тебя должна была пробудиться интуишэн.

В конце концов, уже под вечер нам сообщили, что бежала группа монстров, которых не уничтожили сразу, а оставили для изучения их генетического материала.

– Почему из таких же, как мы людей появляются монстры? – спросила Ольга.

– Скорее всего, они вообще не были людьми.

– Тогда зачем? Хотят узнать, откуда вообще во Вселенной возникают монстры?

– Скорее всего.

– А, а не могли они их выпустить нарочно?

– Не понимаю, зачем?

– Очевидно, что какой-то смысл есть.

– Какой? Что их никто не выпускал, а они сами сбежали?

– Мне больше нравится версия, что хотят выяснить, можно ли их вообще убить, – сказала она. – И это будет точно так, если объявлена премия за каждого монстра. Ничего не говорили?

– Не слышал.

– Или не слушал?

– А это не одно и то же? Хорошо, поймай радио.

– Я за штурвалом.

– Тогда я опять сам схожу, – сказал я и спустился вниз, предварительно осведомившись: – Повторить?

– Нет. Хочу, но чего-нибудь новенького. Кактусовой водки там нет?

Меня удивляло, что моя дама не удивляется, что пьет, пьет и пьет. Ведь даже на Земле, она не пила совсем до последнего времени.

На первом острове мы не обнаружили никого.

Мы наловили трески и наваги и теперь спешили ее пожарить на:

– Огне и растительном масле, – как сказала Ольга. И добавила: – Жаль, что рыбы много, а нас, – она раздвинула пальцы так, что один был направлен на меня, а другой на нее, – мало.

– Я приведу медведя, – сказал я.

– Зачем? – не поняла она.

– Медведи очень любят рыбку, – выдал я, и ушел не прощаясь.

Когда я был уже на середине поля – если считать, как считаю я расстояния футбольными полями – опять услышал ее голос:

– Не жареную же.

Меня удивило, что она говорила негромко, а слышно было хорошо. Вряд ли у меня слух обострился. А, наоборот, на Марсе слышимость лучше.

После густого лиственного леса появился обрыв, а внизу море. А чему, собственно, радоваться? Мы и приплыли по морю. Но всегда приятно узнать, что это:

– Точно остров, а не материк, откуда могут появиться люди.

Я вспомнил, что надо набрать сухих дров, но их не было. Взял свежие.

Еще издалека я заметил, что у костра сидит кто-то.

– И не одна, что самое интересное. – Более того, она стояла у плиты.

– Хай ду ю ду, – сказал я, и бросил вязанку прямо на лапы пришельцу.

– Хау ар ю? – вежливо ответил он, но тут же добавил:

– Во-первых, хоть я и абориген, не надо бросать мне на ноги деревья.

– Во-вторых?

– Что, во-вторых?

– Вы сказали, во-первых, значит, должно быть и во-вторых.

– Ах, во-вторых! Да, это заметили очен-но остроумно. Я уже ответил, вы не заметили?

– Нет, конечно. Если вы не ответили, как я мог заметить? Ответ: никак. Это, по-вашему, тоже остроумно?

– Сначала вы сказали, что я Пришелец, и я хотел вам ответить, что во-вторых, я не:

– Пришелец. Но так как до этого я уже сказал, что я абориген, то повторять одно и то же два раза уже не имело смысла. Окей?

– Ольга, будь свидетелем, – сказал я, – этот абориген, говорил, что он абориген? Или говорил только, что пришелец7

– Говорил.

– Ты что, уже успела с ним объединиться, пока меня не было дома?

– Он говорил, – опять сказала она, и добавила: – Про себя. Точнее, подожди, ты меня совсем запутал:

– Это ты назвал его пришельцем про себя, а он тебя услышал. В результате – назрел конфликт.

– Так, а зачем подслушивать, я не понимаю?

– Если он так устроен, ему уши себе отрезать?

– Ладно, давайте выпьем и поедим, – сказал парень, – а то становится немного скучно.

– Вы правы, – сказал я, принимаю свою банку холодного пива и котлетки из трески с картофельным пюре и свежим огурчиком, – надо выпить за мою первую запись в Дневнике Путешественника по Марсу.

– Давайте, – сказал Абориген, – за ваше открытие. – Но он предпочел виски.

– Не может быть, – сказал я, – чтобы вы вот так с первого раза полюбили виски.

– И вы будете правы, – почти улыбнулся парень. – Мы ее здесь выращиваем.

– Кого? – только успел подумать я, а он уже прочитал мои мысли, и нагло ответил:

– Кактусы

– Мак, – опередила меня Ольга, – вы договаривались не подслушивать. – А он:

– Я забыл.

– О чем ты думал?

– Я думал: не подглядывать.

– Маки, – обратился я к аборигену, когда мы выпили по три двойных. Я три банки пива соответственно.

– Почему? – спросила перед этим Оля.

– Я бросил. Только пиво.

– Вот из ё нейм? – спросил я.

– Говори на русском, парень, – сказал он, – я понимаю.

– Как тэбя, – я показал на него пальцем, – зо-вут?

– Я, – теперь он показал пальцем себе в грудь, – мэсный бог.

– Бог – это как? – Вмешалась в разговор ошалевшая Ольга.

– Вин. Буду скромнее, – добавил он: – Один из Винов.

– Вин – это Винчестер, можно сказать носитель информации, – быстро пояснил я, чтобы выглядеть, как говорил Владимир Высоцкий:

– Не глупее его.

– Вы живете в горах? – удивилась она, потому что здесь был только один холм, куда поднимался я, чтобы увидеть широкое море. Но гор – нет.

– Есс. – Простите, что злоупотреблю алкоголизмами.

– Вот это правильно, – обрадовалась Ольга, – вот это по-нашему, по… прости, – обратилась она ко мне, – мы откуда хоть прилетели-то? Нет, честно, я уже всё забыла.

– И да, – решил я хоть как-то продолжить разговор, – как ваше настоящее имя, я так и не понял?

– Зевс.

– Нет, вы скажите, пожалуйста, точно: Зевс или Зевз?

– А разница? – спросил парень, и что было самым замечательным: постепенно он менял свой привычный облик цивилизованного человека.

– А именно? – удивилась Ольга, понявшая мой немой вопрос.

– В очередь, пожалуйста, – сказал я, – меня интересуют буквы. А именно: З или С.

– К сожалению, я никогда об этом не думал, – беспечно ответил парень.

– Ясно, – обратился я к Ольге, – второгодник. Два года в седьмом? – спросил я его.

– Да. – Но это Да вызвало в моей Ольге только добрую, более того, обнадеживающую улыбку.

– Картина Ван Гога, – сказал я.

– Ты уже предлагаешь мне раздел имущества? – только и придумала она, что сказать в ответ на некоторые сомнения в ее любви ко мне.

Кончилось тем, что я проснулся от лунного света. Хотя на самом деле это был солнечный свет. Она лежала на нем, и юбка на ее жопе была подняла выше, чем обычно. Не в сторону талии, имеется в виду, а именно вверх, как будто ее могучая задница еще больше выросла за эти несколько часов, пока мы спали. Но это бы еще:

– Ничего удивительного. – Главное, Зевз был уже не черным, как негр, а превратился в абсолютно белого, хотя по-прежнему кудрявого человека. И это ее очень радовало. До такой степени, что они так и лежали друг на друге, хотя я всё видел, так как проснулся, и чесал себе голову в поисках возможных решений это уравнения.

– Это пятая или третья всё-таки степень? – спросил я. Но они даже не дали мне пояснить, что я имею в виду. Им было по барабану. Даже не засмеялись, а она продолжала совершенно спокойно его разглядывать и нежно целовать в губы.

– О, боги, боги! – сказал я – про себя, разумеется. Но руки всё-таки поднял вверх. – Так обнаглеть!