Помните фразу Юрия Олеши про «ни дня без строчки», ставшую лозунгом… нет, не сегодняшнего дня, а советского (и отчасти российского) графомана?
Так вот: очень мне хотелось, чтобы ни единый стих Миши Гундарина не остался без моей пародии (версификации/вариации или на худой конец просто отклика как «природы сотворённой»).
Пока до этого далеко. Ещё не все стихи друга осмыслены, оприходованы и обласканы доброй улыбкой и помянуты тихим добрым словом.
«Ну, не шмогла!» – ровно так заявила некогда в известном анекдоте некая говорящая кляча на ипподроме, пообещав прийти в гонке первой, но слово своё не сдержав.
«Ну, не шмогла!»
И я не шмог.
Впрочем, пожалуй, «ещё не вечер, ещё не все погасли краски дня», а порох в пороховнице – ого-го какой! – до сей поры сохранился. Поэтому имеется. Держим в сухости и сохранности.
Хоть «не шмог», однако к сегодняшнему дню на стихи Миши Гундарина у меня накопился самый внушительный по объёму корпус пародий. Ни на кого иного столько написанного нет. И, видимо, уже не будет. Впрочем, нет, запамятовал, на Виталия Пуханова, Санджара Янышева, Анну Шевченко и Айдара Хусаинова, пожалуй, не меньше. Надо будет как-нибудь на досуге подсчитать количество знаков и сопоставить одно с другим-третьим-десятым. И только после этой процедуры сделать научно обоснованный/верифицированный вывод.
Каждая моя пародия – на стих Миши целиком. Не на одну-две строки, не на трёх- или четверостишие, а именно на весь стих. Только в одном-единственном случае – на пару строк (и как раз этот случай – первая пародия в настоящем сборнике).
Не знаю, случалось ли в истории всемирной литературы, чтобы писались и потом томами публиковались пародии на конкретные стихи одного автора целиком. Ещё раз: пародия на полное стихотворение. Скорей всего всемирная литература подобного опыта не знала. Да и не важно, было такое или нет, теперь вот в любом случае оно есть. От скромности я не умру. Нет, весь я не умру. Во всяком случае пока не намереваюсь. А мои пародии будут жить вечно, пока в подлунном мире жив будет хоть один пиит.
…Впрочем, понизим градус кипения и высоту полёта: поэт в России, конечно, больше, чем поэт, но пародист – всего лишь пародист.
Итак, отправляю Мишу Гундарина в вечность.
***
«Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например, не читать их» (Рэй Брэдбери).
Как-то в разговоре мы с Мишей сошлись на том, что оба не любим дома наличие непрочитанных книг. Появилась непрочитанная – её тут же надо прочесть. Но всё равно, непрочитанных/нечитанных больше, чем прочитанных/читанных. Причём, чем больше читаешь, тем… вот тут так и хочется написать, что «тем больше хочется», но пишу иначе, хотя тоже предсказуемо: тем нечитанных становится всё больше и больше. То сам покупаешь впрок (уверяя себя, что вот-вот), то дарят и дарят, зная твои привычки и увлечения. Хорошо, что учебники химии в дар пока не преподносили.
К месту будь сказано: вот некий Петрушка из «Мёртвых душ»… «имел даже благородное побуждение к просвещению, то есть чтению книг, содержанием которых не затруднялся: ему было совершенно всё равно, похождение ли влюбленного героя, просто букварь или молитвенник, – он всё читал с равным вниманием; если бы ему подвернули химию, он и от неё бы не отказался. Ему нравилось не то, о чём читал он, но больше самое чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз чёрт знает что и значит. Это чтение совершалось более в лежачем положении в передней, на кровати и на тюфяке, сделавшемся от такого обстоятельства убитым и тоненьким, как лепёшка…»
Петрушка содержанием книг не затруднялся, но мы-то затрудняемся!
Вот и тут на целую трилогию затруднились-загрузились.
И ещё: чем больше пишу пародий на Мишу, тем всё больше и больше становится его оригинальных стихов (пусть им и в прошлом сотворённых). Не поспеваю, однако.
Михаил Гундарин
Цитата:
«…Опять на языке вертится.
И мы на всё готовы, лишь бы
К утру домой не воротиться…»
Владимир Буев
Чего ж верти́тся, но готовы?
Потребно гóтовы, не меньше!
Или ворóтиться. Рисковы
Все ударения, милейший!
Спросил у автора: «Ну, как же?!
Пошто ты так тиранишь слово?!»
«Для шалости», – не ойкнув даже,
Ответил мягко, не сурово.
Вот был бы в детстве у поэта
Месье, за шалости бранивший,
Мораль вложивший бы в эстета
И в Летний сад гулять водивший,
То и писал поэт бы строго
И с чувством, с толком, с расстановкой,
Понятно даже бестолковым,
Таким, как я, без расшифровки.
Михаил Гундарин
Бескорыстные, бескостные
Дни моей простецкой страсти.
Мы с тобой вдвоём на острове,
А над островом ненастье.
Промокает наша хижина,
Попугай кричит сердито
О газоне неподстриженном,
О спокойствии забытом.
В бурной мгле не видно паруса,
Ни следа его, ни тени…
Сэкономил – так не жалуйся
На своё приобретенье.
(Это в скобках, разумеется,
А на деле мы готовы,
Если всё опять изменится
В сотый раз начать по новой).
Владимир Буев
Робинзоном я представился
И на острове укрылся.
Прямо к хижине направился,
Над которой дым клубился.
Дождик шёл, я думал, Пятница
В виде девы обогреет.
Но живёт в халупе старица:
Свет не видывал страшнее.
За жильё предполагается
Приносить хозяйке плату,
Бартер тоже разрешается,
Потому не до бравады.
Море целый год свирепое.
Судна в дымке бирюзовой
Нет и нет. Старушка требует
В сотый раз начать по новой.
Михаил Гундарин
ПАПИРОСЫ
Весь день шатался по проспектам,
Курил, зануда, папиросы,
Глазел, бездельник, на витрины,
Весь день я думал о тебе.
Жара и в городе, и в мире,
На всех часах +28,
Раскалены все телефоны,
И вот – кончается «Казбек».
И вот – картонные ворота
Под вечер выцветшего неба
Уже захлопнуты. И снова
Мы эту книгу не прочли.
И никуда не улетели,
Нигде не встретились – но где бы
Нам было встретиться на этой
Полоске выжженной земли?
Владимир Буев
ПОЛОСКА
Не для безделья в город вышел,
А чтобы в нём полоску выжечь.
И потому я зажигалку
И папиросы взял с собой.
Работа трудная, лихая:
Не бей лежачего, однако.
За день возможно умориться.
Но мне ль искать простых путей!
Отважный я, не убоялся
Жары такой, что пот потоком.
В Сахаре – и того прохладней.
Айфон, как печка, жжёт ладонь.
Полоску выжег – получилось.
Теперь свободная тропинка.
Гулять вдвоём по ней мы можем.
Ты почему-то не пришла.
Михаил Гундарин
тает снег на серебряном блюде
расплетая своё серебро
так бывает при сильной простуде
или если швырнуть на ребро
ледяную от счастья монету –
закружусь ли ничком упаду
заклиная любовь и победу
ускользая по новому льду
Владимир Буев
что за жизнь ну совсем не малина
то швырнут на ребро то пырнут
то гриппую а то и ангина
жить спокойно творцу не дают
а вот давеча я поскользнулся
и ко льду нос и лоб приложил
ларь Пандоры в тот миг распахнулся
…кто-то пóд ноги лёд подложил
Михаил Гундарин
Белый медведь твоего окна
Лапой закроет разбитый нос
Через полгода придёт весна
Но разумеется не всерьёз
Так бы нам петь да и петь скользя
По ускользающей в свой черёд
Маковке кованого гвоздя
Вбитого в шёлковый переплёт
Где за ударом опять удар
А безударные не в цене
Как и любой дорогой товар
На сохраненье отданный мне
Владимир Буев
В окна смотрю я твои: медведь!
Мама родная! Тебя задрал!
Слово даю, что не буду впредь
Зверя дарить. Я завязал.
Спросишь, не стану дарить кому?
Впрочем, не спросишь меня теперь.
Края нет горя моему.
Солнце моё, ты мне поверь.
Хоть не задашь уже вопрос.
Честно отвечу тебе и всем.
Быстрый ответ. Почти с колёс.
Врать не способен я совсем.
Вот отвечаю: дарить зверей
Хищных тебе не стану я.
К пассиям остальным добрей
Станет теперь душа моя.
Лучше не звери, а бокс мужской,
Где за ударом опять удар.
Души усопших упокой.
Пассии – портящийся товар.
Михаил Гундарин
ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ РОМАНС
Столбики сусликов, степь постепенная,
позднее детство в божбе и тоске…
Кто это смотрит, такая надменная,
В тонком колечке на левой руке?
Жизнь это, знаешь ли. Просто – без имени,
калий цианистый и забытьё
равно подходят… Смешно? Не брани меня –
так я впервые увидел её.
Только в запретном мерцает желанное,
только чужое достойно тоски.
Вот и потеряно самое главное:
просто колечко с холодной руки.
Владимир Буев
МЕЧТЫ И ГРЁЗЫ
Детство печально: игрушки чугунные,
ночью уснуть не дают грызуны.
В снах только девичьи станы подлунные
в окнах туманных, и то со спины.
Что эти станы, коль кольца из золота
блещут на пальцах у барышень всех!
Слюнки глотаю, как будто от голода.
Хочется этих, но также и тех!
То, что запретно, хоть в грёзах попробую.
(Яблок я, впрочем, сейчас не ловец).
Девы, ко мне вместе с высшею пробою!
Ужас! Проснулся! Ни дев, ни колец.
Михаил Гундарин
БЕССОННИЦА
Не уснуть сегодня. Многошумный
мир идёт на дно.
Кто в ночном эфире пляшет,
как безумный?
Спать пора давно.
Я сегодня болен изобильной
жизнью этих стен.
Что сказать навстречу звёздной пыли,
что спросить взамен?
Черпай, черпай полными горстями
этот сладкий сон,
забивай железными гвоздями
чёрный телефон.
Забывай иголку в тёмном стоге,
вспоминай о ней,
как она уходит по дороге,
становясь видней.
Владимир Буев
Ночь мне Апокалипсис пророчит:
шумно, хоть убей.
Не идти навстречу этой
бурной ночи –
спеть навстречу ей.
Также ей навстречу помолиться,
Ей навстречу выпить и поесть.
Ей навстречу взять и вдрызг напиться.
Ей навстречу на диван присесть.
Ей навстречу я скажу о многом.
Ей навстречу многое спрошу.
Вдруг сообразит, что с педагогом
стоит повстречаться глупышу.
Звёздам я тогда взлечу навстречу
Или побегу в ночную синь.
Если поучусь, не покалечит
мой язык язык родных осин.
Михаил Гундарин
горек мартовский снег
и горчит портвейн
утонувшее дерево не всплывёт
в сердцевине чёрных его ветвей
запрещённая жизнь хорошо идёт
(я об этом узнал пару дней назад
возвращаясь ночью в ничейный дом
ковыляя по улицам наугад
вспоминая себя с трудом)
Владимир Буев
показалось, что снег –
и засунул в рот.
но опасность отсутствует – это мел
это ж надо нажраться так будто кот
впрочем кот в этом случае не у дел
(я об этом и раньше слыхал от тех
кто как живность домашняя вдрызг пивал
на утеху себе впадая в грех
а потом по традиции ковылял).
О проекте
О подписке