Проба пера

Изучая иностранный язык в школе или институте, мы часто заносим в тетрадку новые слова с их русскими эквивалентами, но редко выписываем целые предложения. Оно и понятно: слова надо запоминать, а к чему запоминать отдельные фразы, если это не пословицы и не ходовые разговорные обороты? Так что слова мы переводим на бумаге (и то не всегда), а текст – в уме. Отыскав незнакомые слова в словаре и пустив в ход свое знание чужой грамматики, мы понимаем смысл очередной фразы и переходим к следующей. Да и учителю, проверяющему, хорошо ли мы выполнили задание, обычно бывает достаточно услышать от нас вольный пересказ прочитанного. Поэтому, впервые начав записывать переведенные про себя фразы, мы нередко сталкиваемся с неожиданностями.

Человек, который перевел название песни I saw her standing there как “Я видел ее, стоящую (или стоящей, чтобы избавиться от запятой) там” и записал этот перевод, испытывает легкое недоумение. Поразмыслив, он может заменить “видел” на “увидел” и подивиться тому, что англичане не отличают совершенный вид глагола от несовершенного. Как же тогда они отличают друг от друга на письме соответствующие ситуации? Но даже если отвлечься от этой досадной неопределенности, перевод выглядит, мягко говоря, странно (хотя в грамматическом отношении он безупречен). То же самое происходит и с многими другими английскими фразами: если перевести по порядку слова, из которых они сложены, а потом кое-как склеить эти слова друг с дружкой по правилам русской грамматики, выходит что-то откровенно нерусское – то, что называют подстрочником. И возиться с этим подстрочником, чтобы превратить его в нормально звучащую русскую фразу, – дело очень трудоемкое, поскольку строгих алгоритмов для проведения такой операции, годных на все случаи жизни, не существует.

Метод

Итак, легко убедиться в том, что переводить иностранные слова поодиночке, а потом собирать из них предложения, как из деталей конструктора, – путь если и не совсем бесперспективный, то по крайней мере весьма тернистый. Но можно пойти и другим путем. Мы уже заметили, что в процессе перевода выделяется один важный момент – понимание каждой очередной фразы, то есть кусочка текста, обладающего смысловым и интонационным единством. О том, что значит понять фразу, у нас еще будет речь ниже, хотя понять это полностью нам вряд ли удастся (надеюсь, что эту фразу вы все-таки поняли). Пока же договоримся, что будем переводить текст небольшими порциями, представляющими собой законченные фразы, а процесс перевода одной фразы разделим на две стадии – до ее понимания и после.

Первая стадия – борьба с иностранным языком, в которую приходится вступать любому читателю. Правда, обычный читатель редко доводит эту борьбу до конца: читая книгу на чужом языке, он увлеченно следит за развитием сюжета и не хочет отвлекаться на выяснение мелких подробностей, а потому не лезет в словарь за каждым незнакомым словом и порой пренебрегает оттенками слов, ему известных. Примерно так же мы ведем себя и тогда, когда читаем на родном языке, особенно если история, которую рассказывает автор, случилась в давние времена и в непривычной для нас обстановке. Как читателям нам хватает неполного понимания, но переводчик не может позволить себе такую расслабленность – он должен разобраться во всем досконально.

Допустим, что нам это удалось и понимания мы достигли, тем самым получив всю вложенную во фразу информацию вместе с ее окраской. Попробуем теперь забыть, как все это нам досталось, и придумать свою, русскую фразу, которая совпадала бы с авторской по содержанию и вдобавок была бы так же окрашена эмоционально. К несчастью, универсальных рецептов для такого придумывания не существует; во всяком случае, их еще не придумали. Нужная нам фраза не конструируется, а рождается у нас в подсознании. И практика показывает, что ее качество напрямую зависит от того, насколько неравнодушно мы относимся к оригиналу. Я уже говорил, что мы садимся за перевод как раз потому, что хотим в каком-то смысле присвоить себе книгу, написанную на чужом для нас языке, и это присвоение происходит именно тогда, когда мы перепридумываем ее на своем, фразу за фразой и абзац за абзацем. В это время мы тоже становимся писателями – или, точнее, притворяемся ими.

Конечно, поначалу то, что у нас получается, выглядит не слишком привлекательно. Причин у этого две: наша писательская неопытность и влияние иностранного языка, которое мешает нам свободно выражать на родном свои (а точнее, присвоенные нами) мысли и чувства. Так что, особенно на первых порах, нам приходится долго возиться с черновыми вариантами своих фраз, чтобы придать им вид, устраивающий хотя бы нас самих. Этот этап лучше всего поддается анализу. Совершенствуя своих неуклюжих первенцев, мы самостоятельно или благодаря подсказкам более искушенных друзей пускаем в ход разные приемы и уловки, помогающие добиться нужного результата. Их описанию и посвящена основная часть этой книги. Потрудившись над каждой из фраз в отдельности, мы должны еще и объединить их в одно гармоничное целое. И только потом наше сочинение (если нам очень повезет) отправится в издательство, к настоящему редактору. Но это, как говорится, уже другая история.

Метаморфозы переводчика

Теперь, зная правильный метод переложения литературного текста с чужого языка на родной, проследим, какие превращения происходят с переводчиком-профессионалом начиная с того момента, когда он впервые берет в руки иностранную книгу, над которой впоследствии будет работать, и кончая тем знаменательным днем, когда его перевод этой книги уходит в печать. Условимся, что книгой – или, вслед за Корнеем Чуковским, книжкой – мы будем называть любое прозаическое литературное произведение, как художественное (рассказ, повесть, роман), так и принадлежащее к одной из многочисленных разновидностей так называемой нон-фикшн.

При первом знакомстве с новой книгой переводчик ведет себя как обычный читатель. Он еще не решил, возьмется ли ее переводить, и потому свободен от всяких обязательств. Если книга ему не нравится (а это обычно обнаруживается довольно скоро), он может без всяких угрызений совести закрыть ее навсегда. Если же она его увлекает, он просто читает и получает удовольствие – что, разумеется, не мешает ему видеть и ее несовершенства, которые есть даже у шедевров.

Дочитав книгу до конца, переводчик взвешивает все ее достоинства и недостатки вкупе с сопутствующими обстоятельствами (перспективами публикации, качеством потенциальной редактуры, возможным размером гонорара и т. д.) и решает, стоит ему браться за дело или нет. Если решение оказывается положительным, наступает второй этап – основной.

Мы уже поняли, что переводить любой литературный текст надо целыми фразами. Иногда возникает необходимость чуть изменить деление оригинала на фразы: соединить две или даже несколько из них в одну, разбить длинную фразу на две или больше либо перенести какие-то слова из одной фразы в соседнюю, а то и дальше. Но при переводе с английского на русский это бывает довольно редко, не чаще чем примерно в пяти процентах случаев. Для простоты будем считать, что нашему имяреку нужно перевести все фразы оригинала по порядку, одну за другой.

Во время работы над каждой очередной фразой с переводчиком происходят важные превращения. Сначала он действует как читатель, но уже не обычный, а предельно дотошный и внимательный – так сказать, читатель-профессионал. Потом, распотрошив фразу на иностранном языке до последней буковки и поняв все ее оттенки, он становится писателем, но тоже необычным – назовем его писателем-имитатором. В этой роли он выполняет свою главную задачу: придумывает русскую фразу взамен оригинальной. Но черновой вариант, как правило, требует доработки – и напоследок переводчику приходится стать еще и редактором, а точнее, саморедактором.

Сменив три этих обличья много раз подряд, переводчик добирается до конца книги. Теперь ему необходимо проверить и наладить в тексте все внутренние взаимосвязи и отредактировать его как целое – это отдельный этап работы со своей спецификой. Уже здесь переводчик отчасти вновь возвращается на позиции читателя – но теперь он читает свой перевод как самостоятельную книгу, написанную по-русски, и сверяет впечатление, которое она производит, с тем, какое прежде произвел на него оригинал.

Затем настает пора отсылать рукопись в издательство. Через некоторое время она возвращается обратно с редакторской правкой. Обдумывая эту правку и решая, какую ее часть следует принять, а какую отвергнуть, переводчик корректирует свое отношение к книге с учетом мнения стороннего человека. После внесения правки и устранения возможных разногласий с редактором окончательный текст отправляется на вычитку к корректору, и дальнейшие операции, как правило, носят чисто технический характер.

Конечно, эта многоступенчатая схема весьма условна. Во-первых, профессиональный переводчик уже не в силах относиться к книгам “как все нормальные люди”. Читая книжку на иностранном языке, он неизбежно примеривается к ней, точно тяжеловес к штанге, даже если уверен, что переводить ее не будет, – так врач испытывает профессиональное любопытство к больному, даже если не собирается его лечить. Если в руки представителю нашего ремесла попадает чужой перевод, он непременно отмечает про себя его достоинства и недостатки. А если он читает книгу, сразу написанную на русском, то всегда обращает внимание на те авторские приемы, которые могут пригодиться ему в роли писателя-имитатора.

Во-вторых, работая над фразой, переводчик не обязательно становится читателем, писателем и редактором по очереди. Уже во время расшифровки фразы в его сознании (или, скорее, в подсознании) начинают брезжить первые варианты ее перевода, а две остальные его ипостаси еще труднее отделить друг от друга, поскольку в опытном писателе всегда силен внутренний редактор. Хорошо владеть пером – это и значит иметь богатые редакторские навыки, которые помогают писателю сразу сочинять машинально выправленные предложения да еще и следить краешком глаза за тем, как выглядит весь текст в целом.

И все же ради удобства изложения мы представим себе переводчика как существо с тремя головами – этакого Змея Горыныча, единого в трех мордах, – и по очереди рассмотрим задачи, стоящие перед каждой его условной головой, и пути их решения. Этому посвящена вторая часть книги, но прежде, чем перейти к ней, нам нужно обсудить еще несколько важных стратегических соображений.